Он не ответил, и Сисси обернулась, посмотрев на него: – Ведь так?

Глава 27

Над Землей, над облаками и небом, высоко над атмосферой, даже выше самой галактики, Млечного Пути, вселенной… за столом недалеко от Бастиона душ сидел архангел Альберт.

По правде говоря, он вовсе не был голоден.

– Берти, друг мой, что тебя тревожит?

Посмотрев поверх деликатесных сэндвичей и серебряного чайного набора, он встретил взгляд архангела Байрона. Его глаза за розовыми очками были мрачными, и это – самый печальный комментарий относительно хода игры. Даже печальнее, почему-то, того факта, что у них осталось только два флага на парапете, а не три: среди них четверых именно Байрон был оптимистом, всегда верил в лучшую и справедливую участь для живых и мертвых… и ангелов.

Видеть его в печали?

Плохой знак. Очень.

– Налить чаю? – спросил Берти вместо ответа. – Не думаю, что к нам кто-нибудь присоединится.

Ведь, когда он появился и обнаружил сидящего в одиночестве Байрона, он отправился на поиски оставшихся двоих… Найджела, их лидера, и Колина, их воина. Увы, ему никто не ответил, когда он подошел к закрытой занавеси в прекрасную шелковую палатку Найджела, покои Колина у реки также оказались пусты.

Для Колина было привычным исчезнуть без слов, но Найджел никогда не пропадал без предупреждения. И он не был в Бастионе. Воистину, Берти искал там, обнаружив лишь души праведников, мирно проводящих вечность под защитой стен.

Так и должно быть… но все может измениться, если война будет проиграна.

Он решил, что Найджел, вполне возможно, отправился к Создателю. Только по этой причине он мог исчезнуть без слов…

– Берти? Я сказал «да, пожалуйста»?

Встряхнувшись, он заметил, что архангел протягивал свою фарфоровую чашечку.

– О, прости, пожалуйста.

Он взял серебряный чайник и ловко налил ароматный зверобой. Потом повторил себе и взял сахарные кубики, когда ему предложили, и отказался от булочек.

– Тогда сэндвич? – спросил Байрон.

Помешивая чай серебряной ложечкой, Берти посмотрел на идеально выстроенные квадратики с пряной ветчиной и круглые вкусности с огурцом и сырным кремом. Также на столе были маленькие птифуры[133], сливочные помадки и апельсиновые слайсы.

В горло ничего не лезло.

– Когда все началось, ни одной стороне не приходило в голову, что она может проиграть. Никто не рассматривал такую возможность.

– Да. – Байрон долил молока из изящного кувшина. – У меня такое же чувство.

На самом деле, Берти попытался представить иное существование и не смог. Его самая любимая работа – быть хранителем врат, наряду с остальными, приветствовать вновь прибывших, облегчать им дальнейший путь… в конце концов, Рай мог шокировать тех, кто покинул Землю в горе или смятении, и даже те, кто был готов к этому, могли скорбеть по утрате семьи, друзей, жизни. К счастью, подобные трудности испарялись, когда души понимали, что моменты вечности в Бастионе были взаимозаменяемы… посему они воссоединятся с близкими через мгновение, даже если на самом деле пройдет полвека.

Он любил свою работу. Взаимодействие с душами открыло в нем качества, которых ему всегда не хватало, несмотря на то, что из их четверки именно ему отводилась роль сердца: хотя он не был жив в общепринятом смысле слова и никогда не был, с годами он обнаружил, что принял на личном уровне человеческую потребность в поддержке и участии, любви и защищенности.

И это сострадание делало любую возможную жертву намного хуже. Он не вынесет потери своих напарников, своей цели, своего дома.

– Я чувствую себя бесполезным, – пробормотал он, посмотрев на растянувшийся газон.

Зеленый, такой зеленый, но не однотонный. Были все оттенки в зеленом ковре, от трилистника[134] и изумруда до желтовато-зеленого цвета морской пены. В этом плане сама основа Рая была подобна душам на Земле: различные вариации одного и того же, образующие изумительную композицию…

Вдалеке, мелькнуло движение… и, хотя он не видел, кто это был, он знал виновника.

Таквин, его любимый ирландский волкодав, выбежал на обход окрестностей, который он делал регулярно, будто следил за своей талией: он несся по земле, его длинное, гибкое тело вытягивалось, язык был высунут, он бежал к чайному столику, очевидно, наслаждаясь пробежкой.

Только когда пес, который на самом деле не был животным, приблизился, стало очевидно, что дело не в веселье.

Таквин затормозил у стола, задыхаясь. Он не стал водить носом в надежде получить вкусность: он застыл, смотря Берти в глаза, посылая некое срочное сообщение.

Берти опустил чашечку и вытер губы.

– Что такое, дорогой? Что случилось?

Берти обхватил руками огромную голову волкодава, и над сценой раздался голос Колина:

– Найджел больше не с нами.

Берти вывернул голову. – Прошу прощения?

Архангел появился из ниоткуда, и, милостивый Боже, он выглядел абсолютно разбитым, кожа бледная, как и его белые одежды, темные истрепанные волосы напоминали порванную одежду.

– Он не вернется.

Байрон напрягся. – Не говори так.

О, нет, подумал Берти… нет…

Голос Колина сорвался. – Он сделал это с собой.

Кровь отлила от головы Берти. – Ты же не хочешь сказать…

Колин смотрел на ландшафт, но его взгляд не был сфокусирован на чем-то конкретном. – Я хотел отнести ему чай и обнаружил его. Поэтому я сказал, что он больше не с нами … не потому, что он ушел на долгую прогулку. А сейчас прошу извинить меня, я собираюсь напиться.

– Колин, – выдохнул Берти. – Милостивая судьба, нет.

– Судьба. Да, точно. – Архангел поднял руку, когда Берти и Байрон начали вставать. – Нет. Без сострадания. Вообще без реакции, прошу вас. Я сам разберусь с этим, спасибо.

Архангел Колин отвернулся, будто в трансе, и, несмотря на стойкий вид, он ушел неровной, нетвердой походкой… запинаясь на пути к реке.

– Нет… – простонал Байрон. – Этого не может быть.

Берти обхватил Таквина за шею и прижал к себе. Нет, такое не должно было произойти. Когда они вступили в войну, были… правила. Ясность, что врагом была Девина. Ожидание победы и мира во всем мире.

Но не этого.

Он перевел взгляд на два флага на парапете, понимая причину.

– И что нам сейчас делать… – прошептал Байрон.

Это был вопрос. Война продолжится… просто без участия Найджела… и Колина. Когда один лишался другого, если дело касалось пары, это значило, что потеряны оба.

– Это не должно было произойти, – сказал Байрон. – Такого я даже предположить не мог.

Когда слезы подступили к глазам Берти, он был вынужден согласиться…

Холодное предупреждение потрясло его плечи, когда он окинул взглядом прочные стены замка, ров и мост.

Как бы он не скорбел по своему дражайшему другу, была забота более важная, более экстренная проблема. Библейских масштабов, как бы выразились на Земле.

– Байрон. – Он встал и взял ошейник огромной собаки. – Байрон, вставай.

Архангел поднял убитый горем взгляд. – Зачем?

– Туда. – Берти пошел прочь от стола, уводя за собой пса. – Немедленно.

– Берти, что с тобой не так…

– Мы должны войти в замок и запереть его. – Берти отвернулся и пошел быстрее, крича через плечо. – Мы – единственные, кто в состоянии защитить их.

Раздался резкий металлический звук, будто архангел подскочил и ударился ногами о низ стола.

Байрон пришел к тому же заключению, что и Берти: если Колин не ошибся насчет того, что он обнаружил в палатке Найджела, то архангел действительно был вне зоны доступа, как и сам Колин. И значит, Рай был ослаблен.

Неспроста души находились за крепкими стенами. Девине нужно лишь напасть, и не обязательно дожидаться исхода войны.

Она сама решит все.

Берти сорвался на откровенный бег, и Таквин, будто чувствуя серьезность ситуации, бежал рядом с ним, прыжки становились все длиннее, пока он не вырвался вперед и первым не пересек мост.