– Прости, но не могу.

– Тогда помоги мне по-настоящему! Скажи, где я…

– Хотел бы я…

– Все равно, – засмеялась она. – Хочешь сохранить свою работу в качестве ангела? В этой стране двести пятьдесят миллионов человек – иди и спаси их. Но с этого момента я – не твоя проблема, а ты – не моя.

Вставая на ноги и отряхиваясь, Сисси уставилась на улицу и почувствовала себя обманутой. Но, по крайней мере, они увидели ее, действительно увидели…

Грубая рука взяла ее за предплечье и развернула.

Ее спаситель совсем не походил на святого. Его глаза прищурены, верхняя губа обнажала зубы, ярость, исходящая от него, наверняка была единственным, что могло пробиться к ней.

Когда он заговорил, его голос был рыком:

– Я видел твое мертвое тело, как тебе? Я ворвался через дверь и обнаружил тебя обескровленную, черт подери. Тогда я не успел спасти тебя, так что зови меня идиотом за то, что сейчас я пытаюсь не допустить той же ошибки. – Он направил палец ей в лицо. – Хочешь злиться и беситься, потому что не знаешь, кем являешься? Ладно. Но не сжигай мой гребаный дом, и не обижайся на меня, потому что я без понятия, что с тобой происходит. – Он ткнул пальцем в собственную грудь. – Думаешь, в этом кавардаке я о себе все знаю? Вот и нет. Я ни черта не знаю о столь многом. Господи Иисусе.

С этими словами он развернулся и направился обратно к дому, все это время таща за собой раненую ногу, словно она причиняла адскую боль.

Как он ходил в этом гипсе, она не представляла…

И видя, как он переходит дорогу, Сисси сожалела об этом вечере. Но все же, даже успокоившись, под поверхностью… гнев все еще был там, медленно закипая.

Подумать только, она считала, что Ад станет худшим, что с ней случалось.

Это же… казалось гораздо сложнее.

Глава 22

Джим заперся в своей спальне. И не потому, что был не в духе.

Он не доверял себе в этот момент. Он был избит, частично голоден и адски зол… едва ли это три составляющие здоровья.

Шарясь в своих вещах, он нашел, слава Богу, неоткрытую пачку «Мальборо» в зимней парке. Прикурив одну сигарету и сев на кровать, он поразмыслил о том, что потребуется, дабы снять с ноги гипс. Какая-нибудь пила?

Он прекрасно знал, что под гипсом, или чем бы это ни было, кость наверняка еще не срослась, но царапины на тыльной стороне рук заживали на глазах, значит, и с ногой должно быть аналогично. Это и понятно. Каким бы спасителем он был, если бы сел на скамейку запасных из-за ранения?

Интересно, если он отрежет руку, она отрастет снова?

Выдохнув, он смотрел, как дым поднимается к потолку. Затем зажал зубами сигарету и потянулся к хрустальному кинжалу… тому, что остался у него. Потому что другой лежал в салоне пикапа… или же в хранилище улик ОПК, что более вероятно.

Оружие было красивым и смертоносным в равной степени, окончательный выключатель как для приспешников, так и для гарпий… двух подвидов демонов, с которыми ему посчастливилось встретиться недавно. Кинжал также полезен при экзорцизме, как он выяснил в первом раунде.

Проклятье, казалось, с тех пор прошла вечность.

Когда он повернул лезвие в своей ладони, призма поймала свет от лампы на комоде, появившаяся радуга цветов напомнила об Эдди.

Тот ангел ничего из этого бы не одобрил. Ни обмен. Ни пребывание Сисси на этой стороне. Ни отвлечения.

Джим сделал еще одну затяжку и прижал кончик к гипсу, прямо под коленом. Надавив, он почувствовал первоначальное сопротивление, но затем гипс поддался, лезвие прокладывало себе дорогу, вниз, вниз, вниз вдоль берцовой кости. Джим осторожно, медленно продвигался вперед… и по мере этого вспоминались всевозможные боевые ранения, моменты, когда он был порезан или ранен и не имел никакой медицинской поддержки.

Прямо как в старые добрые времена. Вот только в него не стреляли, пока он лечился.

Все лучше и лучше.

Хотя… если честно, он чувствовал себя так, будто в грудь ему выстрелили из сорокового. До тех пор, пока он жив, в любом смысле этого слова, Джим никогда не забудет то, как Сисси выбежала перед той машиной.

Видеть ее мертвой один раз было более чем достаточно… а затем его не покидали мысли о ней в Аду. Ага, более чем достаточно, спасибо великодушное.

«Просто оставь меня в покое, ладно?»

Вновь сосредоточившись, он закончил срезать с ноги гипс и положил лезвие на скомканные простыни. Затянувшись сигаретой, он обратил пальцы в когти и вонзил их в созданную в гипсе трещину, раскрывая слепок, пока тот не раскололся и не упал.

Его нога выглядела такой же. Значит, нет открытого перелома.

Потирая икру, чтобы избавиться от покалывания, он докурил сигарету и затушил ее. Затем встал и слегка оперся на ногу для проверки. Как нельзя лучше. Болит? Да. Но нога функционировала… и с помощью второй вывела его в ванную, где он справил нужду, помылся, побрился и почистил зубы.

Желудок хотел еды. Остальное тело – нет. На самом деле, когда он вернулся в комнату с полотенцем на бедрах, все, чего хотел его мозг, – чтобы он напился. В стельку, чтобы в глазах задвоилось. Печально, он не думал, что в доме есть хоть капля алкоголя… по крайней мере, того, что было произведено после Сухого закона.

Бросив полотенце в грязную кучу, он упал на кровать, развалившись на спине как Витрувианский человек да Винчи…

Лампа напротив замерцала, будто лампочка барахлила… а может, проблемы с электричеством.

Затем все погрузилось в темноту.

– Иииии что-то еще сломалось в этом доме.

Черт, ему действительно стоит вернуться и забрать Сисси. Чтобы она не стояла под пресловутым дождем. Извиниться за то, что сорвался на нее.

И намеревался все это сделать… только после того как даст отдохнуть своим тяжелым векам пять минут. Кроме того, ей наверняка нужно больше времени, чтобы остыть. Какой темперамент… и странно, это лишь добавляло ей привлекательности.

Столько эмоций, значит, в ней могла скрываться страсть…

– Остановись. Сейчас же, – приказал он себе, словно коп, лицом к лицу стоящий к вооруженному преступнику.

Брось неприемлемые мысли и сделай шаг вперед, держа руки за головой, а не на члене.

Ха. Интересно, как будут выглядеть зачитываемые права при таком сценарии… У вас есть право хранить эрекцию, но все, что вы с собой сделаете, будет использовано против вас на суде совести…

Так, он сходит с ума. Самое время последовать совету всех и каждого и взять себя в руки. Он подремлет пять минут, затем наденет чистую одежду и предпримет упорную попытку снова поговорить с Сисси.

Дыша глубоко и легко, он успокоился, загоняя эмоции в шкаф, из которого они выпрыгнули…

Тук. Тук.

Джим поднял голову.

– Да?

Дверь приоткрылась, и свет пронзил кромешную тьму.

– Я могу войти?

Услышав голос Сисси, Джим схватил покрывало, прикрывая бедра.

– Сейчас не подходящее время.

– Я просто хочу извиниться.

– Мы можем встретиться на кухне?

– Мне очень жаль, Джим, – хрипло сказала она.

– Черт, мне тоже.

Грациозным движением она протиснулась в щель, и, Боже, в этом свете, льющемся из-за ее спины, ее светлые волосы напоминали нимб. На мгновение, он поразился тому, что она пришла к нему, и потер глаза, думая, может, это все сон. Может, он быстро уснул, а подсознание решило воспользоваться шансом выкинуть что-то в этом роде.

– Мне холодно, – тихо произнесла Сисси.

– Я дам тебе толстовку. – Он захотел встать и вспомнил о наготе. – Вообще-то… эм, она вон там.

Когда он показал в угол, где стопкой была сложена чистая одежда, Сисси зашла в комнату и осталась на пороге.

– Я не…

Она прокашлялась.

Ах, да. На самом деле, дело не в температуре тела. Она не знала, как должным образом извиниться за все, что случилось снаружи… и да, он знал, каково это.

– Тебе не обязательно это говорить, – пробормотал он.

– Правда?

– Да.

– О, хорошо. – Она закрыла дверь. – Я рада.