– Конечно, ты можешь ей позвонить, – ответила темноволосая женщина. – Вот ее номер.

Когда ее приятельница достала ручку и накарябала номер на салфетке, он бы с превеликим удовольствием взял предложенное. Но сначала он посмотрел на Кейт… без ее разрешения он не прикоснется к цифрам.

– Ты уверена? – спросил он.

Кейт казалась шокированной, что он хотел позвонить ей, и от этого ему захотелось умолять ее на коленях… только чтобы она почувствовала себя королевой.

Она внезапно расправила плечи, словно мысленно отчитала себя, и посмотрела ему в глаза.

– Я бы с удовольствием пообщалась с тобой.

«Да», – подумал он с триумфом. День не задался с самого утра… кто-то испоганил его гитару, пока он записывался для рекламы «Петко»[64], потом он встрял в пробке на выезде из Манхэттена. Но это белокурая женщина с равнодушным голосом, выразительными руками и изумительной отстраненностью все перевернула.

– Ну, думаю, мне пора, – сказала она, наклонившись на бок и подняв сумочку.

– Сейчас вечер пятницы, – указала ее подруга.

– Сроки поджимают.

– Над чем работаешь? – спросил Джи-Би, надеясь задержать ее ненадолго.

– Над книгой для детей пяти-восьми лет… она о шоколадном лабрадоре, который вечно о чем-то беспокоится. И, должна признаться, этот проект один из моих любимых. Щенок потрясающий.

– Я бы хотел как-нибудь взглянуть на твои работы. Было бы честно, ведь мое пение ты уже слышала.

Когда Кейт встала, оказалось, что она была выше, чем он подумал сначала… и это очень хорошо.

– Не могу представить, что тебе интересно такое.

– О, мне, правда, интересно. – Его глаза опустились на ее губы… и ниже, по бледной колонне шеи. – Уверен, у тебя хорошие линии.

Видит Бог, она высечена из них… по крайней мере, так говорит его периферийное зрение, на которое он не жаловался. И он понимал, что больше глазеть не стоит. Хотя некоторым женщинам льстит, когда он так очевидно осматривает их, Кейт к такому разряду не принадлежала.

И да, эта смена темпа была весьма кстати.

Хотя… он сомневался, что искал долгосрочных отношений с кем-то кроме своей музыки. С другой стороны, сколько уже лет он «встречался» с однотипными поклонницами? Может, пришло время сменить количество на качество.

Кейт улыбнулась ему, и Джи-Би ощутил, как похоть охватила его тело. О да, он на самом деле хотел ее…

– А ты искуситель, ты в курсе? – протянула она.

– Мне раньше говорили об этом… раз или два. По-твоему, это плохо?

– Конечно, нет.

«Лгунья», – подумал он.

Наклоняясь вперед, он хотел взять ее руку, но не осмелился.

– Чтобы ты знала, это возможно – быть одновременно соблазнительным и честным.

– Ну конечно.

Опять лжет. И от этого ему захотелось доказать, что она неправа.

– Кстати, я непременно позвоню.

– Конечно, позвонишь.

Джи-Би улыбнулся, когда она закинула ремешок сумки на плечо.

– Между прочим, ты спасла мой загубленный вечер, – сказал он ей.

Кейт закатила глаза… и, хотя ее подруга ужаснулась, ему понравился этот жест. Эта женщина не похожа на всех его прежних, которые легко соблазнялись песней и одним лишь взглядом.

– Я говорю серьезно, – добавил он. – На самом деле.

– Ну, ты тоже поднял мне настроение, как насчет этого?

– Ответь на мой звонок, и я посмотрю, смогу ли поддерживать заданный темп.

– Договорились.

В том числе на свидание, подумал он.

Сказав пару слов своей подруге и буднично махнув на прощание, она ушла, лавируя между столиками, прошла мимо бара и скрылась за дверью.

Джи-Би аккуратно свернул салфетку и спрятал в переднем кармане рубашки. Потом улыбнулся ее подруге: – Она особенная.

Темноволосая женщина кивнула.

– Да. И сейчас для нее подходящее время.

Он уставился на выход, через который она ушла.

– И для меня тоже, – пробормотал он, спустя мгновение.

Глава 7

– …распрогребаный, жалкий кусок дерьма!

Смотря на адскую плиту, Джим подумывал хорошенько врезать железному ужасу по яйцам, то есть по двери духовки… но, судя по всему, он скорее сломает себе ногу или разобьет стеклянное окно.

Что станет чудесным, чтоб его за ногу, завершением абсолютно волшебного, черт его раздери, вечера.

Он хотел всего лишь пару яиц… омлет, жареных, обжаренных с двух сторон, да плевать. Он не помнил, что и когда ел в последний раз, и когда Эд устроил вчера набег за едой в «Ханнафорд»[65], парню хватило мозгов купить пачку «ЭгландсБэст»[66].

Он же мечтал не о трюфелях или какой-нибудь кулинарно-замороченной фигне.

Яйца. Обычные яйца.

Но этому, как и всему остальному, не суждено случиться: все, что могла конфорка – лишь изрыгать газ; сковорода, которую он нашел, казалось, была выкована вручную в Средние века; и он не был уверен, но похоже на то, что холодильник, судя по предсмертному треску, готовится отправиться к своему Создателю.

То есть, в его случае…. к «Дженерал Электрик»[67], судя по логотипу на дверце.

Забив на все, Джим сел за стол и прикурил сигарету, с надеждой, что никотин взбодрит его бессмертную задницу. Ну, или, на крайний случай, «Мальборо» займет его правую руку, не дав ей сжаться в кулак и проверить стену на прочность.

– Что за хлам, – пробормотал он, окинув взглядом домашнюю утварь, обитые столешницы, пол с трещинами, грязный потолок.

Это последний раз, когда он снимает хату без предварительного осмотра.

Но, серьезно, место его проживания – последняя по важности из его проблем.

«Ты рискуешь исходом всей войны».

Выдыхая, он наблюдал, как дым поднимается в холодном воздухе, клубясь вокруг древней люстры над его головой. Светильник висел на конце покрытой коррозией черной цепи, с пятью ветвями, только на трех из них горели лампочки.

Наверное, так даже лучше. От яркого освещения кухня выглядела бы еще более убого… как девяностолетняя старушка в лучах софитов.

– Девина, где ты? – проскрипел он перед очередной затяжкой. – Где ты, мать твою…

Джим стряхнул пепел в пепельницу.

Ожидание… ожидание…

Он потратил еще какое-то время, оглядываясь по сторонам, словно что-то могло измениться за три секунды с последнего осмотра.

В прошлой жизни, до того, как его ударило током на стройке, и его подрядили на эту тупую, неблагодарную работу, ему нравилось заниматься подобными домами. В нем говорил плотник. Комната за комнатой, он бы прошелся по особняку и поменял полы, заново отштукатурил стены, заделал и перекрасил потолки. Затер молдинги до изначальной древесины и снова покрасил. Заменил мебель и люстры из сороковых на то, что было произведено в этом веке, но выглядело бы старым и не представляло бы угрозу пожарной безопасности. Сам бы сделал шкафы и ящики.

На мгновение, когда он поддался фантазии, его кровяное давление снизилось, запах сосны, распиливаемой циркулярной пилой, наполнил нос, звук забиваемых гвоздей раздавался в ушах, от ритмичной работы наждачкой напряглись мышцы рук.

Это приносило удовлетворение больше всего прочего, чем он мог заниматься в своей жизни: самое замечательное в ремонте – улучшение, мгновенное и долгосрочное… и абсолютно осязаемое, никаких отступлений, двойных стандартов. Протек туалет? Выбрось унитаз, купи новый, установи. Не работает отопление? Обнови трубы и купи новый нагреватель. Сквозняк на втором этаже? Теплоизоляция Р19[68], детка.

Это полное безрассудство отдавать…

Я нихрена не отдаю, Найджел! Ради всего святого, я должен вытащить ее оттуда.

Одна девчонка не может быть важнее целой победы.