— Нет.

Она с сожалением улыбнулась.

— Возможно, со временем. Вкусно?

— Да. Кто меня накормит лучше, чем жена?

Таня рассмеялась.

— Надеюсь, что никто. Андрюш, ты пирожок с чаем съешь?

— Бабушкин?

— Бабушкин.

Мальчик активно закивал.

— Буду.

— Как всегда выест повидло, — сказал Емельянов. А когда так и случилось, и сын весь перепачкался во вкусной, сладкой начинке, оставив тесто на тарелке, поднялся, чтобы достать его из высокого стульчика. На руки подхватил и понёс к раковине, а Андрей изображал самолёт, раскинув руки в стороны и рыча. А когда «зашёл в пике», счастливо засмеялся. — Умывайся, — сказал ему Емельянов. — Руки и рот, ты весь сладкий. — Потом поцеловал, прежде чем отпустить. И подтвердил: — Весь сладкий. Так бы и съел. — Но вместо этого слегка хлопнул по попе. — Беги в детскую, мы с мамой поговорим.

— Мам, можно телевизор?

— Можно.

Емельянов к жене подошёл, упёрся руками в стол рядом с ней, навис, а когда голову опустил, поцеловал её в губы.

— Мы просто живём дальше, — сказал он негромко.

Таня его по щеке погладила.

— Конечно. И мы счастливы. Не смотря ни на что.

Он кивнул, и ненадолго прижался щекой к её щеке. Потом улыбнулся.

— Ты делаешь меня счастливым. Именно ты.