— Ты не передумаешь? — спросил мальчик, заметив, что Дана все время молчит и смотрит в окно, забыв и о нем и о других детях.

— Конечно, нет. — Динара улыбнулась и присела перед ним на колени. Хотела бы она знать, почему именно этот ребенок так глубоко вошел в ее сердце. Да, у них есть что-то общее, но ведь, по сути, Виктория права — несчастных детей миллионы, и она одна не осчастливит всех. Мерзкий голосочек внутри нее говорил, что будут и другие дети, которым захочется помочь, и собственные, что она не имеет права посвящать себя чужому ребенку, а должна попробовать родить своих, а в Москве у нее вряд ли появится такая возможность. Отныне она будет привязана к этому мальчику, и еще неизвестно какое испытания придумает для нее изворотливый жестокий ум его отца. Стоит ли рушить свою жизнь? А, если да, то ради чего? Что в итоге она получит? Нервный стресс и потерянные годы. Будет ли ей благодарен Кирюша лет через десять за то, что она пожертвовала собой ради того, чтобы не оставить его одного, и получится ли у нее оградить его от боли и жесткости этого мира, дурного влияния денег и власти. Кем вырастет этот мальчик и хватит ли у нее сил и терпения, чтобы довести дело до конца и сделать его человеком с большим сердцем и чистой душой?

Кирилл, словно чувствуя безмолвную борьбу в душе Динары, обнял ее своими трепетным руками и прижался личиком к ее плечу.

— Пожалуйста, поехали с нами. — прошептал он, сметая последние сомнения, роившиеся в душе девушки.

— Да, мой дорогой. — сквозь слезы, кивнула Динара. Сердце ее дрогнуло в последний раз. Больше никаких колебаний. Просящему, да дается, разве не так писано в Библии, и кто она такая, чтобы предать доверие чистого невинного и одинокого ребенка. Она нужна ему. И будет так! А дальше будь, что будет. Это ее жизнь, и она сама выбирает свой путь.

Осознав, что путей к отступлению, нет, Динара вдруг успокоилась. Теперь пришло время действовать и прежде всего, нужно сообщить Морозовой, что она уходит сегодня, без отработки и раздумий. И, конечно же, Вика приняла новость в штыки. Она была возмущена до глубины души. Морозова исступленно кричала, что Динара круглая идиотка, что ее место в сумасшедшем доме, что через неделю она приползет назад и будет на коленях умолять взять ее обратно, что Орлов размажет ее по стенке, потом вытрет об нее ноги, и выкинет на помойку, где таким безмозглым дурам самое место. Дина слушала ее спокойно, время от времени краснея и бросая беспокойные взгляды то на часы, то на фигурку какого-то античного бога, которую Вика сжимала в руке. Странно, что эта же самая женщина недавно выявила желание стать ее другом, говорила ей о чистоте души, а теперь того и гляди запулит в нее глиняной статуэткой. Но бросила Вика в нее не фигурку божка, а трудовую книжку, вписав в нее статью, с которой в будущем Динаре будет трудно куда-либо устроиться, но спорить она не стала. Виктории виднее, у нее свои понятия о справедливости и чести.

Покидала «Лагуну» Динара с тяжелым сердцем. Здесь она провела лучшие годы своей жизни. Дети — это все, что у нее было. Хороший дружеский коллектив, спокойная монотонная жизнь — теперь в прошлом. Будущее пугало ее своей неизвестностью, но пришло время совершать собственные ошибки и учиться на них. Разве не в этом состоит суть жизни? Нельзя всегда плыть по течению и полагаться на счастливый случай или судьбу, которая вдруг все сделает за нее. Слишком долго она жила за спиной матери. Теперь она осталась один на один со своим будущим. Теперь она решает, что будет завтра. Все это, конечно, так. Но разве могла знать Динара, как сильно она заблуждается. Она думала, что решает сама, но это было не так….

— Надо же, даже не опоздала, — усмехнулся Владислав Орлов, глянув на дорогущие часы с мощным золотым браслетом. Потом его скептический ехидный взгляд неспешно изучил ее с головы до кончиков грязных ботинок. Началась оттепель, а она так спешила, что едва не свалилась в грязную лужу. — Это все твои вещи? — он небрежно кивнул на спортивный рюкзак, перекинутый через ее плечо. Динара поежилась под его пристально-синим взглядом, насмешливая ухмылка злила ее еще больше, чем резкий переход на фамильярное «ты».

— Мне больше не нужно. — вскинув подбородок, заявила Динара. Пора ставить его на место. Хватит уже дрожать и пресмыкаться. Пусть поймет, что у нее тоже есть гордость, и она не позволит ему и дальше наслаждаться ее постоянным унижением. Лишь на мгновение в красивых и холодных глазах мелькнуло удивление, потом они снова стали пустыми и отчужденными.

— Пошли. — не удостоив ее взглядом, Влад резко повернулся и пошел к терминалу. Динара на секунду замешкалась, взглянув в счастливое лицо Кирюши, который радостно схватил ее за руку. Она видела, как печален был мальчик, как искал ее глазами в толпе, и как изменился, стоило ей появиться.

— Пойдем? — улыбнувшись, она двинулась вслед за Орловым, который широкими уверенными шагами шел вперед. Она заметила, что люди невольно расступаются перед ним, бросают на него изучающе-пугливые взгляды. Да он был образцом успешного человека. Лощеный, сильный, высокий, потрясающе красивый, мрачный и жесткий. Беспощадный. Неумолимый. Хищник, облаченный в броню, которую не пробить, обладающий волей, которую не сломать и убеждениями, которые не изменить. Есть ли у него слабые места? Скорее всего, нет. В любом случае, он не позволит никому разглядеть таковые, если они и имеются. Динара не знала, почему вдруг он вызвал в ней чувство спорного на ее взгляд восхищения. Чтобы выглядеть и жить так, как он, нужен характер, смелость, а это у него точно есть. И с избытком. Она была искренне удивлена, когда он предъявил ее билет. Значит, он знал, что она не передумает. Или просто решил подстраховаться. Покупка билета для него пустяк. И, если бы она не явилась, он бы не расстроился из-за напрасно потраченных денег.

— Почему мы летим в Москву на самолете? Можно было на машине или поезде. — осмелилась спросить Дина, когда стюардесса попросила всех пристегнуть ремни. Между ними сидел Кирилл, и жадно разглядывал новую обстановку. Влад, слегка повернув, голову, бросил на девушку убийственный взгляд.

— Ты разве не слышала, как объявляли вылет? — холодно спросил он, пристегиваясь сам и пристегивая Кирилла. Динара мучительно покраснела. Как и Кирюша, она была так поражена новыми впечатлениями, что на многие вещи просто не обратила внимания.

— Ясно. — усмехнувшись, кивнул он, разглядывая ее прищуренным взглядом. Дина знала, что выглядит полнейшей дурой. Как можно сесть в самолет, не зная, куда он летит? — Мы летим не в Москву.

— Но вы говорили…. - слабо залепетала Дина.

— Ты говорил. — резко оборвал ее Влад, уставившись в окно. — Никаких вы, и Владислав Сергеевич. Ясно? Хорошо. Поясняю. Я говорил о Москве, но летим мы сначала в Питер, чтобы встретиться там с Ингой. А оттуда вместе — в Москву.

— Инга — это ваша, то есть, твоя будущая жена?

— Да. Ее тоже можно на ты и по имени. Не выношу всех этих церемоний. Можно было сначала забросить вас Москву, но я думал, что поеду вдвоем с Кириллом, а теперь просто нет времени. Так что знакомство с новым домом откладывается часов на двадцать. В Питере придется заночевать. На утро у меня и Инги назначена деловая встреча с будущими партнерами.

Он неожиданно умолк. Самолет начал набирать высоту, и у Динары заложило уши. Кирюша радостно рассмеялся, а Влад сдвинул брови. Похоже, он сам был удивлен длиной своей речи и отраженными в ней подробностями своих планов. За время полета он не сказал ей больше ни слова, за что Дина была ему несказанно благодарна. Было бы просто замечательно, если бы и будущее их сотрудничество оказалось таким немногословным. Динара неожиданно для себя расслабилась и принялась болтать с Кирюшей, он так искренне радовался, что она не могла не разделить его чувства. Пока все шло спокойно и ровно. Кирилл сказал ей что-то смешное, и оба они весело расхохотались, но смех Дины затих, стоило ей взглянуть в раздраженное напряженное лицо Влада. И только сейчас да нее дошло. Он боится летать. Этот бесстрашный, самоуверенный нахальный тип, как и многие другие, боится самолетов. И его жутко бесит, что она и Кирюша не разделяют его страха. Она посмотрела на его руки, побелевшие костяшки пальцев, вцепившихся в подлокотники, напряженные плечи, стиснутые челюсти. И ей снова захотелось рассмеяться, так, как он делал до этого момента. Жестко и самонадеянно, прямо в лицо. Но Дина не осмелилась, зная, что неприятные последствия не заставят себя долго ждать. Она отвела взгляд от его натянутой фигуры, и снова обратила все свое внимание на ребенка.