Не подлежит сомнению, что в так называемой красной зоне в первые моменты мятежа прокатилась волна религиозных преследований.

Доверчивому и беззащитному народу был нанесен предательский удар в спину в ответ на благородство, которое он проявил в час своей победы на выборах. Роль духовенства, открыто примкнувшего к мятежникам, вызвала справедливое негодование народа.

Эти гонения на церковь, в значительной степени преувеличенные и раздутые с целью достичь определенного политического эффекта, вызвали яростную злобу и неистовое бешенство со стороны националистического духовенства.

Пользуясь огромным влиянием на темных, некультурных людей, церковь разжигала в них низменные чувства призывами к мести. Жестокие репрессии, которыми националисты ответили на первую волну преследований духовенства в красной зоне, не прекращались.

Могущество клерикалов, привыкших к безграничному господству в Испании, пошатнулось; в одной части страны их сила была сломлена. В ответ на это, ожесточенные гибелью своих собратьев и пользуясь своей властью над волей и совестью людей, они провозгласили «священную войну»…

…Ежедневно священники с амвона, забыв свой долг смягчать нравы и умиротворять страсти, шлют проклятия врагам, разжигая в людях ненависть, мстительность и звериную злобу.

Как призывный рог, как боевой клич, звучат в ушах фанатиков, вооруженных винтовками, слова их пастыря и руководителя:

«Мы не можем, мы не должны, мы никогда не согласимся жить в мире с безбожниками — социалистами и либералами… Мы объявляем им беспощадную войну и будем ее вести до тех пор, пока не добьемся восстановления порядка и полного торжества религии»…

В величественном бургосском соборе, где красные береты пестрели среди винтовок, голос пастыря, призванного воспитывать в людях чувства милосердия, кротости и всепрощения, будил в сердцах фанатиков жажду разрушения, раздувая в них пламя неукротимой ненависти.

В церкви де ла Марсед проповедник, прервав литургию, обратился к собравшимся представителям власти и влиятельным прихожанам:

«Вы, именующие себя христианами, вы виноваты во всем. Вы потворствовали безбожникам, давая работу членам профсоюзов и обществ, враждебных религии и родине; вы должны вместе с нами стать для них очистительным огнем и водой»…

Излюбленной темой духовенства, обуреваемого жаждой мести, были масоны. В печати и с амвона церковь постоянно призывала к уничтожению этих «врагов бога в Испании».

В народе, плохо разбиравшемся в подобных вопросах, слово «масон», произносимое с таинственным видом, вызывало представление о сверхъестественных силах и мрачных обрядах…

Полновластные хозяева Испании — фашистские интервенты, опекающие Франко, — всецело поглощены трудной задачей ведения войны, предоставляя церкви управление внутренней жизнью страны, подавленной террором. Над народом господствует армия, а над высшим командованием армии — духовенство.

«С помощью бога и его представителя Франко мы выиграем войну» — таков лозунг мятежников.

Церковь принимает активное участие в военной жизни: благословляет оружие и трофеи, служит молебны… Молебны… Молебны о победе над врагом и его уничтожении.

Церковь выступила в роли вдохновительницы мятежных генералов и под влиянием звериного инстинкта самосохранения стала на путь непримиримой борьбы с народом.

Это она, поповская церковь, во главе с ее черным папой, кардиналом Сегура, напутствует в предсмертный час «преступников», жертв кровавой расправы.

Это она, проникнув во все высшие сферы и центральные органы, поработив женщин и превратив их в свою мощную социальную опору, распоряжается судьбой населения, составляя списки «безбожников», свободомыслящих и масонов, подлежащих уничтожению.

Это она устраивает в Бильбао и Кадиксе позорные аутодафе, призывая темную толпу к разрушению лучших памятников человеческой мысли и культуры; это она организовала лицемерные крестовые походы против «безнравственности и неприличия в одежде», подстрекая со стороны печати к оскорблениям и враждебным действиям против «нескромно одетых женщин», разрешающих себе появляться на улице без чулок, о чем гласит также приказ бургосского губернатора, опубликованный 19 июля 1937 г. во всех местных газетах.

И наконец, это она… ввела в тюрьмах обязательное богослужение с причастием для сотен и тысяч заключенных, несчастных жертв слепого фанатизма.

Однажды я был приглашен на богослужение в бургосскую тюрьму. В присутствии епископа, всего высшего духовенства и властей две тысячи шестьсот заключенных, построенные квадратом под вооруженной охраной, прослушали обедню и все до одного приняли причастие! Мало того, заключенных заставили петь псалмы… Они звучали неуверенно и мрачно, как зловещее похоронное пение.

Две тысячи шестьсот загорелых, наголо обритых арестантов, одетых в лохмотья, — многие из них уже знали об ожидавшем их роковом конце, — все до одного (с гордостью подчеркивали власти) получили причастие.

Приглашенные на эту церемонию элегантные сеньоры и представители власти — слепые фанатики — с умилением взирали на «раскаявшихся грешников».

Вынужденный в силу служебного положения присутствовать при гнусном издевательстве и насилии над человеческой совестью, я был возмущен чудовищным кощунством, совершавшимся на моих глазах.

Пословицы

Поп Наум навел бабу на ум, она поросенка продала, а деньги попу отдала.

Попу сперва деньги покажи, а после про свое горе расскажи.

Мужик заболевает — попа зовет, поп заболевает — за доктором посылает.

Поп дорогу перешел, не будет удачи.

Три вещи в Риме

Из сочинения Ульриха фон Гуттена (1488–1523) «Вадискус, или римская троица». В сочинении высмеиваются римский папа, жадность и безнравственность духовенства, все порядки папского Рима.

Ульрих фон Гуттен

Три вещи приносят с собой странники из Рима: нечистую совесть, расстроенный желудок и пустой кошелек.

Тремя вещами торгуют в Риме: Христом, священническими местами и женщинами.

Три вещи ценятся особенно дорого в Риме: женская красота, превосходные лошади и папские грамоты.

Три вещи часто встречаются в Риме: чувственные наслаждения, пышные одеяния и высокомерие.

Тремя вещами занимаются праздные люди в Риме: прогулками, блудом и пирами.

Тремя вещами питаются бедные: сельдереем, луком и чесноком; тремя совсем другими — богатые: потом бедных, лихвой и грабежом христиан.

Тремя вещами подчиняет себе Рим все: насилием, хитростью и лицемерием.

Три рода князей управляют Римом: сводники, куртизаны и ростовщики.

Три вещи в избытке в Риме: проститутки, священники и писцы.

Трех вещей желает всякий в Риме: коротких обеден, старого золота и жизни, полной наслаждений.

Три вещи одеты великолепно в Риме: священники, мулы и проститутки.

Три вещи запрещено вывозить из Рима: мощи святых (подлинность коих сомнительна), большие камни (которые трудно увезти) и благочестие (которого нет совершенно).

Три вещи хотя и находятся постоянно в Риме, но видны крайне редко: старое золото (его прячут к себе там куртизаны, священники и ростовщики), редко показывается народу папа (чтобы его вид внушал больше почтения людям) и красивые жены (их мужья из ревности и боясь свободы прелюбодеяний держат под замком).

Ураза

Ураза — мусульманский пост. Справляется он в течение 30 дней мусульманского месяца рамазана и начинается по солнечному календарю ежегодно на 11 дней раньше. По окончании у разы наступает праздник разговенья — ураза-байрам.

Во время уразы, по исламу, мусульманин должен ежедневно с самой зари до наступления вечера ничего не пить и не есть, не вдыхать в себя никаких запахов, не купаться и т. д. Установления эти направлены к обезволиванию верующего и заимствованы исламом из религий древней Аравии. Бессилие древнего араба в борьбе с природой порождало в нем веру в чертей и богов и его всецелую от них зависимость. Постясь, древний араб «умилостивлял» своих богов и просил у них «ниспослания» дождя, урожая.