Уже на земле Ражев доложил мне:
- Товарищ старший лейтенант! Экипаж первое боевое задание выполнил!
Доложил и внимательно смотрит - ожидает, что скажет проверяющий.
- Замечаний у меня нет. Все вы действовали правильно, согласованно. Доложу командиру полка, что экипаж можно выпускать на задание.
Когда мы шли на КП, Ражев спросил: [108]
- Товарищ штурман, мне показалось, что во время взлета вы волновались. Наверное, думали, что не справлюсь?
- Откровенно говоря, волновался, но верил, что все будет в порядке.
После этого полета экипаж Ражева начал самостоятельную боевую работу. Летал хорошо и вскоре стал полноправным членом нашей дружной боевой семьи.
Так мы готовили пополнение, которое прибывало на смену погибшим товарищам. Мы выработали определенную методику подготовки. Над этим важным вопросом трудились командиры, политработники, штурманы, инженеры. Обучение молодежи и боевые вылеты протекали одновременно. Эта задача была все время в поле зрения партийной и комсомольской организаций. Они под руководством комиссара помогали командованию организовывать учебу, воспитывать у воинов все лучшие качества, сплачивать их в дружную боевую семью, способную успешно выполнять приказы Родины.
В октябре мы часто совершали налеты на вражеские аэродромы. В конце месяца части АДД совместно с фронтовой авиацией осуществили крупную операцию по уничтожению вражеской авиации на аэродромах Гумрак, Суровикино, Тузов, Аксай, Питомник. Противник понес значительные потери в людях и боевой технике.
Вылетая на боевые задания в район Сталинграда, Морозовской, Тацинской, мы стали замечать интенсивное движение автотранспорта на дорогах, ведущих к фронту. От Камышина, Балашова, Борисоглебска к реке Дон и Сталинграду нескончаемым потоком с включенными фарами шли автомашины, танки, артиллерия. Надо сказать, что мы, штурманы, [109] научились хорошо «читать» землю, стали воздушными разведчиками. Что-что, а передвижение войск от наших глаз, даже ночью, не скроешь. Мы догадывались, что готовится большое наступление. И не ошиблись!
Накануне контрнаступления в полку состоялся митинг. На нем выступили командир полка подполковник Бровко, его заместитель по политической части Тарасенко, парторг полка Юкельзон. С волнением мы слышали слова о том, что на жилые кварталы Сталинграда, его заводы непрерывно летят бомбы и снаряды, фашисты все еще не отказались от своих планов захвата города, они пытаются перерезать жизненно важную артерию страны - Волгу. Воины наземных войск поклялись не пропустить за Волгу ни одного немецкого солдата. И они эту клятву с честью выполняют. «Ни шагу назад!» - их лозунг. Наш святой долг - усилить помощь воинам-сталинградцам с воздуха.
Утром 19 ноября началось контрнаступление советских войск под Сталинградом, в котором приняли участие три фронта - Сталинградский, Юго-Западный и Донской. Операция с самого начала проходила успешно. 23 ноября 330-тысячная армия врага была полностью окружена!
Мы, авиаторы, были участниками этого исторического события. Радовались ему беспредельно. В нашем воображении еще долго оставался причудливый зловещий изгиб фронта, устремленный к Волге, словно меч. С тревогой мы смотрели на этот изгиб и часто спрашивали себя: «Когда и как мы сумеем срезать этот опасный выступ?» И вот - свершилось! Наша мечта осуществляется! В полку - радость, небывалый подъем. Мы - наступаем! [110]
В конце ноября мы нанесли массированный удар по опорному пункту немцев вблизи села Россошка. В эту ночь не вернулся домой экипаж лейтенанта Е. Д. Парахина. Что с ним? Обидно и горько было терять людей и самолеты при действиях по окруженным войскам противника. Шли дни, но никаких вестей о Парахине и его друзьях. Неужели погибли? Нет-нет да и думаешь о незавидной судьбе летчиков. Если подбит самолет - экипажу никто не сможет помочь. Нам остается только провожать взглядом падающую машину…
В январе 1943 года советские войска вели наступление, освобождали родную землю от оккупантов. Мы, авиаторы, продолжали вместе с наземными войсками уничтожать армию Паулюса. Окруженный враг оказывал упорное сопротивление. Предложение о капитуляции немецкое командование отклонило. Оставалось одно - беспощадно истреблять коварного врага!
В один из дней мы выполняли несколько необычное для дальних бомбардировщиков задание: с малой высоты наносили бомбовые удары по гитлеровским войскам юго-западнее Сталинграда. Заходили на вражеские позиции один за другим и в каждом заходе сбрасывали по две-три бомбы. Это были чувствительные удары. Немцы почти не оказывали сопротивления - прятались в свои глубокие норы…
В этом налете принимал участие экипаж Николая Блюденова. Штурман Иван Ивлев не спеша, метко наносил удары по укреплениям противника. Вот он сбросил последние бомбы. Взрываясь, они разрушали укрепления, уничтожая все живое. В это время штурман заметил чуть в стороне замаскированную автомашину. Что делать? Бомб уже нет. Но есть еще патроны. Экипаж без долгих раздумий переводит [111] самолет на бреющий полет и атакует автомашину. Штурман и стрелки открывают дружный огонь, гитлеровская машина загорелась и взорвалась.
Теперь можно лететь к своему аэродрому. Задание выполнено!
И когда казалось, что опасность позади, внезапно самолет обстреляла вражеская огневая точка. На левом крыле заплясали языки пламени, поползли к кабине летчика, вышел из строя мотор. Блюденов еле успел перевалить за линию фронта и посадил горящую машину в поле на фюзеляж. Летчик, радист и стрелок оставили самолет. Осмотрелись. К ним на помощь спешат красноармейцы. Почему же штурман Ивлев не открывает люк? Огонь уже подбирается к его кабине, к бензобакам. Скоро может наступить наихудшее - взрыв. Товарищи бросились к штурманской кабине, чтобы помочь Ивану. Но уже поздно: его сердце перестало биться еще в полете. Вражеская пуля попала в грудь. На комсомольском билете воина зияло кровавое отверстие…
Все, что произошло с экипажем Блюденова, видели мы, находившиеся в небе над целью. Видел это и Григорий Безобразов. Он еще не мог знать, что погиб его друг. Но сжалось сердце, когда горящий самолет Блюденова распластал свои крылья в заснеженной степи. И Григорий, желая отомстить врагу за сбитый самолет друга, повел свой Ил-4 на недобитую огневую точку немцев. Тщательно прицелившись, он нажал на кнопку бомбоприцела, и две последние бомбы пошли вниз.
После этого экипаж Доценко сделал несколько заходов на горящую огневую точку и поливал ее огнем пулеметов, пока не кончились патроны.
Тяжело переживал утрату друга Григорий Безобразов. [112] И еще яростнее бил врага. Не раз говорил нам: «Теперь я воюю за двоих: за себя и за Ивана».
* * *
Просторные классы местной школы - наше жилище. Здесь мы готовимся к полетам, занимаемся, проводим часы досуга. Сегодня к нам заглянул замполит полка.
- Как отдохнули, товарищи? Чем занимаетесь? - осматриваясь, начал разговор Николай Григорьевич. - У вас тепло, чисто, уютно. А как с питанием, не жалуетесь?
- Все в норме, товарищ подполковник. Жалоб у нас не бывает, - ответил за всех Дмитрий Барашев. - Разве что к Паулюсу есть претензии: почему так долго не капитулирует?…
- Да, немцы пока сопротивляются, не хотят сдаваться…
И началась задушевная, непринужденная беседа. Каждому казалось, что Тарасенко обращается лично к нему. Он рассказал о положении дел на фронте, о том, что наступает долгожданный перелом в войне.
- А что касается Паулюса - он капитулирует обязательно. Дни его сочтены. Думаю, в этом ни у кого нет сомнений! - закончил Николай Григорьевич.
По летной специальности замполит - штурман. Он частенько летает на боевые задания. Вот и сегодня собирается в полет, на этот раз с нашим экипажем. Тарасенко пользуется большим авторитетом. Его уважают все, а любители вольностей - побаиваются. Замполит умеет найти путь к сердцам воинов. Приходится удивляться, как подполковнику удается запоминать имена всех авиаторов полка, знать достоинства и недостатки каждого из них. [113]