Вдруг, заглушая всех, раздается высокий голос Ивана Доценко:
Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
Мы дружно поддерживаем Ивана. Слова о боях, о любви, о далекой подруге, до которой «дойти нелегко», несутся через открытые окна автобуса, и, кажется, их слушают широкая степь, люди, работающие на полях.
Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтобы слышала ты,
Как тоскует мой голос живой…
Одна за другой звучали песни о летчиках, о спорте и, конечно же, о любви. Незаметно приближаемся к аэродрому. Вот и КП. Заканчивается день. Солнце опускается к горизонту. Вечереет. Выслушиваем последние указания командира полка. Спешим к самолету. Он давно подготовлен к вылету. Техник-лейтенант П. А. Чумак и сержант В. Д. Шаховец свое дело знают, работают быстро и аккуратно, с большим уважением относятся к летному составу. На них мы надеемся как на себя. Я забрался по алюминиевой стремянке в штурманскую кабину, надел парашют. Заняли свои места летчик и стрелок-радист. Загудели моторы, и мы порулили на старт.
Начался взлет. После первой эскадрильи поднимаемся мы. Разбегается самолет майора Лукиенко, за ним взлетают Юрий Петелин, Дмитрий Барашев, Леонид Филин. Взлетаем и мы. Традиционный полет по «коробочке», и мы приближаемся к аэродрому, чтобы над стартом «взмахнуть крылом» и лететь на запад. Вижу, как поднимаются самолеты третьей [77] эскадрильи. Но что это? Рядом со взлетной полосой появился взрыв, затем второй, третий… И в это время неведомая сила подбросила наш самолет вверх. Алин с трудом удержал его, выравнял. Оказалось, что под нами разорвалась серия фугасных бомб. Откуда они? Посмотрел в небо и все понял: навстречу нам на высоте около трех тысяч метров строем летело несколько эскадрилий «юнкерсов». Они внезапно нагрянули на наш аэродром. Хорошо, что все самолеты успели взлететь. Мы отвернули в сторону, чтобы не попасть под летящие бомбы. Количество воронок на летном поле все увеличивалось. Загорелись самолеты, оставшиеся после взлета: маленький По-2 и бомбардировщик Пе-2, вынужденно севший у нас. А бомбы все летели на летное поле. Что делается на земле? Где спрятались наши техники, штабные работники? Хорошо, хоть недавно отрыли щели…
Спешим с набором высоты, чтобы до цели было не меньше 5000 метров. Пролетаем реку Дон. Впереди виднеется Елец. Почти каждую ночь его бомбят немцы. Направляемся к началу боевого пути - Мценску. Делаем разворот и берем курс на Орел. Как встретит нас враг? По мере приближения к цели напряжение растет. Хотя мы стали привыкать к полетам во вражеский тыл, но ожидание опасности, чего-то неизвестного все еще беспокоит нас. Правее появилась извилистая лента Оки, а под самолетом - прямая, как стрела, линия железной дороги, устремленной к городу. Вижу на рельсах множество вагонов. Как хочется уничтожить их все сразу. Чтобы ни один не пошел дальше на восток, к фронту, чтобы сгорела вся вражеская техника вместе с ее владельцами!…
Когда первые самолеты сбросили на узел бомбы, словно по команде, открыли огонь десятки зениток. [78]
В небо потянулись трассы автоматической артиллерии. На нашей высоте вспыхнули огненные шапки разрывов. Заспешили по небу несколько десятков мощных прожекторов. Их лучи пытались поймать нас. А на узле появлялись все новые и новые пожары. Взрывались эшелоны с боеприпасами. Землю заволокло черным дымом. Молодцы штурманы - метко поражают цель. От пожаров стало видно, как днем. Подошла и наша очередь. Прицеливаюсь и сбрасываю фугасные и зажигательные бомбы. И в тот же миг ослепительный свет больно ударил в глаза, охватил бомбардировщик. Три прожектора поймали нас. Я поспешил занять место в задней части кабины. И тут же самолет вздрогнул, снаряд пробил нижнюю обшивку, сиденье и, потеряв скорость, взорвался в парашюте, на котором я сидел. В самолет ворвалась мощная струя холодного воздуха. По кабине полетело множество белых лоскутиков - обрывков купола парашюта.
- Что там стряслось? - встревоженно спросил Алин.
- В кабину попал снаряд, - отвечаю. - Маневрируй, выходи из зоны обстрела, оторвись от прожекторов.
Но сделать это было нелегко. Прожекторы упорно следовали за нами, все еще держали нас в своих змеиных объятиях. Все небо вокруг самолета в разрывах. Сплошная стена огня. Еще несколько снарядов взорвалось рядом, их осколки застучали по машине. Командир повел самолет на крутое снижение, часто менял направление. Наконец мы вырвались из лучей прожекторов. Стало темно. Горящий узел остался позади. Немного успокоившись, я только теперь осознал, что остался без последнего средства спасения, на которое летчики возлагают большие надежды. Парашют! Сотни и тысячи авиаторов [79] спас он от верной смерти. И сегодня мой парашют принял удар на себя, затормозил полет снаряда. Но сейчас его нет у меня. И только теперь мне стало по-настоящему страшно…
Приближаемся к своему аэродрому. В темноте трудно ориентироваться. Далеко на юге немцы бомбят Воронеж. Огни пожаров отражаются в ночном небе. Где же наш аэродром? Почему-то молчит приводная радиостанция, не работает Боринский светомаяк. Слышу голос Николая Кутаха:
- Товарищ штурман, вы не замерзли, сильно дует в кабине?
- Не замерз. Наоборот, было жарко, особенно там, над Орлом…
- Получен приказ КП дивизии - следовать на запасной аэродром Грязи, - докладывает радист.
- Василий Иванович, курс на Грязи 112 градусов, - говорю командиру.
Почти в полной темноте идем на посадку. Колеса мягко касаются земли и катятся вдоль небольших костров.
На другой день нам разрешили лететь домой. Труженики БАО уже привели летное поле в боевую готовность. С радостью узнаем, что после налета вражеской авиации все остались живы - выручили щели и другие укрытия. Выключив моторы, командир экипажа сказал Павлу Чумаку:
- Сегодня мы привезли вам много работы. Когда сможете отремонтировать самолет? Да вы ранены! Как же будете работать?
- Это пустяки, а самолет к вечеру будет готов, - ответил Чумак, поправляя бинт на голове.
Мы верили, что так и будет. Техники, оружейники, прибористы работали без устали, иногда круглосуточно. Они всегда заботились о том, чтобы наши машины были исправными, волновались, когда прилетали [80] подбитыми, радовались, когда находились в боевой готовности. В полку существовало правило: инженеры эскадрилий, их заместители по спецслужбам встречают после выполнения боевого задания каждый экипаж, чтобы от него услышать, как работали двигатели, оборудование самолета, узнать о неисправностях, определить наличие и степень повреждений от огня зениток и истребителей. И всегда инженеры и техники тепло поздравляют летчиков с успешным выполнением задания, а мы благодарим их за хорошую подготовку самолетов.
Как и обещал Павел Леонтьевич Чумак, наш Ил-4 был своевременно отремонтирован, и мы снова полетели бомбить врага. До конца июня летали каждую ночь. Бомбили скопление войск, технику, укрепления, железнодорожные узлы, аэродромы в городах Брянск, Орел, Курск.
Результаты этих налетов, в которых принимали участие многие полки, радовали нас. Только узел Брянск части авиации дальнего действия бомбардировали 16 раз. В июне на нем было уничтожено 15 вражеских эшелонов, до 500 вагонов, в том числе 31 - с боеприпасами, 4 - с пехотой, до 400 тонн горючего. Убито и ранено свыше 3000 гитлеровцев. Узел не работал более двух суток.
С каждым днем росло наше мастерство, закалялась воля. Но еще надо было много учиться. Мы понимали, что успех полетов зависит не только от смелости и решительности, но и от умения каждого авиатора. Поэтому надо было совершенствовать технику пилотирования и самолетовождения, научиться находить цель и метко ее поражать в любых условиях. В дни напряженной боевой работы командир полка И. К. Бровко находил время для разбора каждого боевого вылета. Каждая ошибка в пилотировании или в использовании средств радионавигации [81] изучалась, делались выводы, давались указания. Командир много внимания уделял тактике боя: выходу на цель, противозенитному маневру, способам борьбы с ночными истребителями, построению боевого порядка, организации массированных ударов. Перед каждым боевым вылетом командир давал советы, как лучше выполнять задание. Нам было у кого учиться, с кого брать пример. Наш командир И. К. Бровко, Герои Советского Союза Юрий Петелин, Степан Харченко показывали во всем образцы.