Джослин не осталась, чтобы посмотреть шоу.

Она отчаянно хотела помочь Брейдену, но знала, что его единственная надежда — их единственная надежда — Натаниэль и его братья.

Почти столкнувшись с гильотиной на своем пути к двери и еле увернувшись от Тристана, она промчалась к скамье, на которой видела сигнальные ракеты.

Практически на бегу Джослин схватила горсть огненных палочек и небольшую коробку спичек... и, не снижая скорости, побежала к входной двери в холодную ночь.

Ледяной ветер выбил воздух из ее тела, и она могла слышать Тристана, который сокращал расстояние между ними, рыча как зверь, но сосредоточилась на сигнальных ракетах... в то время как ее дрожащие руки пытались поджечь спичку.

Он был близко. Слишком близко.

— Черт возьми! — она дрожала, ее пальцы отказывались работать.

Первые две спички не зажглись, и она бросила их в снег.

Тристан, золотистый волк, теперь бежал по снегу на полной скорости. Первобытный крик ужаса пронзил ночь, когда Джослин увидела его клыки и снова повернулась к сигнальным ракетам.

— Зажигайся! Зажигайся! — умоляла, снова ударяя спичкой по коробке.

Один... два... три раза. Маленькое пламя едва замерцало на ветру под ее дрожащей рукой, и хотелось, чтобы оно горело, чтобы снег не отнял эту единственную надежду.

Пламя продолжало гореть, и она зажгла конец фитиля, даже чувствуя теплое дыхание Тристана на шее... обжигающее кожу.

Задыхаясь, он сомкнул челюсти на ее руке. Когда огромные зубы впились глубоко в плоть, он попытался вырвать у нее ракету, но Джослин отказалась отпускать. Она знала, как работать под давлением, была обучена оставаться спокойной под принуждением, и собрала каждую унцию своей воли, чтобы отогнать боль... и удержать ракетницу. Ловко переложив ее в другую руку, она попыталась сдержать мощный приступ тошноты, который угрожал лишить ее сознания.

Когда Тристан выпустил ее пустую руку и бросился на нее с другой стороны, Джослин быстро повернулась к нему спиной, и приняла всю тяжесть удара между лопатками. Ее тело полетело вперед, лицом в снег. Тем не менее, она держала руку с ракетницей над головой, как цирковой акробат, лихорадочно пытающийся не разлить стакан воды... идя по жесткому канату.

Тристан в это время превращался у нее за спиной, волк уступал место человеку. Его сильная рука потянулась к ней, но сигнальная ракета успела взмыть в небо, как метеор. Красные и оранжевые языки пламени взорвалась, как фейерверк, снег смешивался с фосфором, когда раскаленные угольки посыпались вниз на их головы.

Тристан был в ярости. В безумной ярости из-за ее неповиновения и боли, которую причинил ему Брейден. Он схватил ее сзади за куртку и поднял с земли одной рукой. А потом, перевернув, как тряпичную куклу, жестоко кинул обратно на белую землю, и его бешеные глаза оказались прямо перед ее лицом.

— Он не успеет вовремя, — прорычал он. — Твой бойфренд. А когда придет, уже не захочет тебя, — он злобно засмеялся. — Вампиры — они такие собственники. Эти ублюдки.

Джослин закричала, когда он оседлал ее, его мышцы сокращались, колени были по обе стороны от ее талии. Он разорвал на ней одежду, превращая ткань в лохмотья, и отбросил в сторону, с жадностью смотря на ее незащищенную плоть.

— Тристан, пожалуйста... остановись!

Она пыталась бороться, но это было бесполезно. Ее голова кружилась, раненная рука была в огне. А Тристан казался одержимым. Животное без совести и милосердия.

Он схватил ее за горло и сжал, выдавливая из нее воздух одной сильной рукой, пока другой рукой срывал оставшуюся одежду. Только когда она начала терять сознание, он выпустил ее горло, лишь для того, чтобы раздвинуть ей ноги.

Тристан был голый после трансформации — из человека в волка и обратно — ничего не сдерживало его разъяренное возбуждение от быстрого, легкого проникновения.

Глаза Джослин наполнились слезами, пока холодный мокрый снег путался в ее волосах, а леденящий холод проникал в мозг. Она чувствовала дыхание Тристана на своем лице, головку его члена напротив ее входа. В последнем отчаянном усилии избежать всех последствий насилия, она отключилась от своих эмоций и посмотрела в небо. Мягкие, кружащиеся хлопья снега блестели как тысячи алмазов под полуночным холстом, слабый оттенок красного и оранжевого все еще мерцал среди шторма, словно огненная радуга.

Она принюхалась к воздуху, пахнущему влагой, холодом и горящим металлом, и попыталась искать звезды. Созвездие.

Может быть, Кассиопею, ее и Натаниэля. Да, было бы хорошо. Найти Кассиопею. Все что угодно, чтобы забыть о том, где она находится.

Но Тристан не собирался позволять ей притворяться, что она была где-то в другом месте. Чувствовала что-нибудь еще, кроме него.

Он потянулся к ее волосам, властно потянул ее голову вперед и приказал:

— Смотри на меня, когда я беру тебя!

Его глаза были дикими от похоти.

Его рот скривился в гневе.

Он зарычал, как зверь, которым и был. А потом толкнулся бедрами вперед.

Глава 20

Натаниэль Силивази спустился с неба, словно ангел смерти, его глаза пылали от гнева и ярости. Невероятно тихо он приземлился позади сумасшедшего охотника, наклонившегося над Джослин.

А затем напал со сверхъестественной скоростью.

Питаемый гневом и местью, он обнажил свои когти и, просунув руку между ногами существа, вцепился в член и мошонку железной хваткой.

Натаниэль потянул назад в тот же момент, как ликан толкнулся вперед, вырывая кусок плоти одним быстрым движением. То, что осталось от мужественности Тристана, было кровавой кучей плоти и крови, капающей с руки разозленного вампира.

Тристан не ожидал ничего подобного.

Нападение было таким стремительным, что ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать произошедшее.

Время словно остановилось.

А потом огромный мужчина закричал, настолько мучительно, что земля содрогнулась под ними. Все еще находясь в шоке, он попытался вскочить на ноги, повернуться и бороться, но был слишком слаб. Оставляя за собой реки крови, он упал на колени к ногам смотрящего на него с ненавистью вампира.

Джослин закричала в ужасе от того, что увидела — всепоглощающий гнев, который горел как олимпийский огонь в глазах Натаниэля — вампир стоял там и наблюдал за истекающим кровью охотником, его подобные кинжалам клыки полностью удлинились, рот искривился в беспощадном презрении. Он спокойно сделал шаг назад, как будто ожидая, когда боль полностью охватит тело оборотня.

Тристан наклонился вперед и только тогда рассмотрел свои половые органы. Воздух покинул его легкие, и его лицо вытянулось. Ошеломленный и дезориентированный, он встретил пристальный взгляд Натаниэля. Открыл рот... но не издал ни звука.

Натаниэль наклонил голову.

— Не так ты планировал вечеринку, да? — его голос был словно лед: резкий, холодный, неумолимый. Он приблизил свое лицо к ликану. — Я говорил тебе, если ты хоть пальцем коснешься моей женщины, я сдеру с тебя кожу.

Вампир посмотрел на то, что держал в руке, и нахмурился с отвращением.

— Я полагаю, это подойдет.

И тогда он нагнулся, запрокинул голову Тристана назад, схватив за густую гриву волос, и погрузил свой кулак в раскрытый рот ликана, проталкивая его в горло, погружаясь все ниже, глубоко в полость груди, от натиска мышцы и сухожилия разрывались, а кости и суставы ломались... и кровь выстреливала фонтанами. А потом Натаниэль вытащил свою руку, потянув за сердце с такой грубой силой, что орган поддался так легко, словно был не больше, чем йо-йо на веревочке.

Последние слова Натаниэля сочились ядом.

— И я обещал, что вырву твое сердце через горло.

Тристан моргнул два или три раза, давясь собственной кровью, и медленно упал на землю кучей искалеченной плоти. Последнее, что он видел, — собственное бьющееся сердце и то, что осталось от его мужественности, свисающее с руки Натаниэля Силивази.