Все и складывалось для Васнецова как нельзя лучше. Синицын, молодец, нашел у Занозы наркоту и оружие, все зарегистрировал с понятыми, как положено. Странно, конечно, крупный криминальный авторитет такой квалификации и устоев, как Заноза, вряд ли мог допустить подобный прокол. Ну да это уже просто рассуждения постфактум… Только вот потом Заноза взял и слинял, ищи его свищи. В принципе, можно было бы вычислить его по интернетовским следам, по которым Толстяк передает свои конфиденциальные депеши, но это значит рассекретить себя, на это пойти никак нельзя. Пусть Синицын ищет другие возможности, Заноза наверняка наследил, не может человек вот так исчезнуть, и с концами.

Васнецов с удовольствием поглубже уселся в кресло. Нужно было сделать еще несколько звонков. Рука потянулась к трубке, и в этот момент раздался телефонный звонок. На проводе был Синицын.

— Товарищ полковник, это Синицын.

— Слушаю тебя, Геннадий Василия.

— Разрешите подойти к вам, срочная информация, надо принимать решение.

— Давай, заходи сейчас.

Синицын был бледен и взволнован. Он доложил начальнику о точном местонахождении на территории Латвии находящегося в международном розыске гражданина Зазина Николая Сергеевича, криминального авторитета по кличке «Заноза». Также сообщил, что, вполне возможно, Занозой совершено двойное убийство — граждан России, частных детективов Авасова Константина Степановича и Скачкова Виктора Дмитриевича.

Синицын пояснил, что вчера вечером ему был звонок из Риги от его старого товарища Авасова, директора частного детективного агентства, который сообщил, что вместе со своим заместителем Скачковым идет на личную встречу к их общему знакомому Занозе, чтобы задать несколько вопросов относительно убийства их сотрудника Гордеева. Так как, по имеющимся у них сведениям, Заноза мог быть причастен к этому убийству, визит был весьма опасен. В связи с чем, для подстраховки, Авасов и сделал звонок своему старому приятелю, Синицыну.

Испытующе глядя в глаза заместителя, Васнецов поинтересовался:

— Геннадий Василия, а почему ты вчера об этом не доложил?

— Виноват, товарищ полковник! Меня об этом просил Авасов, он хотел, чтобы ему дали возможность допросить Занозу в рамках проводящегося агентством «Авакс» расследования. Если бы он доложил, такой возможности у него уже бы не было.

— Ну, насчет этого мы с тобой потом разберемся. А сейчас срочно готовь сообщение в Латвию, пусть их полиция арестовывает. После того как отправим сообщение, принесешь мне эти материалы, надо посмотреть.

— Есть! Разрешите идти?

— Да, иди, Геннадий Василия, через полчаса принесешь проект сообщения.

Синицын вышел. Когда он чувствовал себя виноватым, он никогда не обращался к Васнецову по имени-отчеству. Все строго по уставу, и это как-то подкупало начальника. А сейчас он ощущал себя в полном дерьме.

Во-первых, он совершил проступок, граничащий с должностным преступлением, фактически утаив срочные оперативные сведения. Да что там говорить, это при желании запросто можно выставить как преступление. Во-вторых, два человека, Авасов со своим замом, скорее всего, погибли. И хорошо, если латвийская полиция сможет обнаружить их тела. Конечно, вероятность того, что они живы, существует, но она слишком мала. Если бы были живы, то либо один, либо другой обязательно бы позвонили, как и договаривались. А сейчас уже десять утра, а от них ни слуху ни духу. Значит, уничтожить Занозу не сумели, обоим — каюк. Жаль Авасова, слов нет, но что делать, жизнь продолжается, а информацию по Донскому теперь можно использовать в служебных целях по собственному усмотрению.

Сообщение по линии Интерпола Синицын подготовил за пятнадцать минут, шеф одобрил, подписал и приказал тут же отдать на отправку в спецотдел под максимальной категорией срочности.

Глава 39

Дмитрий Иванович Донской в последнее время возвращался домой рано. Работа на предприятии шла как бы сама собой. Митин вроде справляется, молодец парень. А самому заниматься производственными проблемами никак не получается, такое вот психофизическое состояние.

У Елены кризис миновал, воспалительный процесс в структурах позвоночника приостановлен, жизни уже ничто не угрожает. Но теперь, скорее всего, всю оставшуюся жизнь ей придется провести либо в постели, либо в инвалидной коляске. Так сказал лечащий врач, хороший специалист, правда, оговорился, что бывают случаи, когда больные с такими, и даже более тяжелыми травмами поднимаются на ноги.

Развалившись на диване, Дмитрий Иванович тупо смотрел в экран телевизора. Сначала передавали новости, потом начался концерт юмористов. В последнее время прямо закормили юмором. Неулыбчивый Донской, не досмотрев передачу до конца, выключил телевизор. Повалялся просто так, пытаясь отогнать невеселые мысли. Опять включил телек, пощелкал каналами. Было такое ощущение, что сейчас должно произойти что-то важное.

Раздался телефонный звонок Синицын просил, чтобы Дмитрий Иванович срочно прибыл к нему в Управление. Открыв морозильник, Дмитрий Иванович достал бутылку, налил себе пятьдесят граммов водки, задумчиво, не поморщившись, выпил. Это для снятия стресса, не помешает, если такую процедуру нечасто выполнять. Открыл холодильник, отщипнул кусочек сыра, зажевал…

Глядя красноватыми и немного виноватыми глазами на Дмитрия Ивановича, Синицын пояснял, в чем состоит специфика текущего момента. А она состоит в том, УБОПом только что получены пока неподтвержденные оперативные данные о незаконно нажитых Донским миллионах, что позволяет предъявить ему обвинение по крайней мере по трем статьям: хищение государственной собственности в особо крупном размере, мошенничество в особо крупном размере и незаконное предпринимательство. Несмотря на данное Авасову обещание, обстоятельства складывались таким образом, что прикрывать Донского не только не было смысла, но стало опасным. Васнецов поставил задачу прошерстить Донского, и она с успехом была выполнена. Оперативные данные из разных источников показывали большие деньги, и заставлять молчать сотрудников, работающих по этому делу, и самому замалчивать факты было практически невозможно.

— Дмитрий Иванович, я не могу, да и не хочу говорить вам обо всех обстоятельствах дела, но уверяю вас в моей личной к вам лояльности, не спрашивайте, по каким причинам, — тщательно подбирая слова, говорил Синицын. — Уже сейчас данных вполне достаточно, чтобы взять вас под стражу с последующим предъявлением обвинения и раскруткой по полной программе.

Донской, то холодея, то покрываясь испариной, чуть ли не разинув рот, слушал Синицына.

— Но я такой цели не преследую, наоборот, и пусть это вас не удивляет, — продолжал Синицын. — Однако я не буду брать с вас подписку о невыезде, и разговор наш не записывается. Но у меня есть одна настоятельная просьба. Более того, если ее не выполните, я уже ничем не смогу вам помочь. Сейчас нам нужны не вы, а ваши вымогатели, и теперь уже вы должны будете нам помочь их поймать. У нас есть данные о счетах, на которые представители вора в законе Зазина, по кличке «Заноза», требуют перечислить деньги. Деньги эти надо перечислить, это необходимо и для вашей безопасности, и для поимки преступников.

Хотя Дмитрий Иванович сильно сомневался в том, что для проведения операции задержания необходимы именно его деньги, ясно, что для этой цели вполне подошли бы совместные операции местных полиций и Интерпола, где никакого перевода не требуется. Но спорить не стал, свобода дороже.

Синицын продолжал:

— После перевода денег вам надо исчезнуть. Навсегда или, по крайней мере, до истечения срока давности для подобных преступлений. В противном случае вам светит нехилый срок, и ни адвокаты, ни возможные покровители сделать ничего не смогут. Это просто мой дружеский совет. Надеюсь, вы понимаете, что о нашем разговоре никому ни-ни. Я подготовил протокол вашего сегодняшнего допроса — вот, ознакомьтесь, внизу напишите: «С моих слов записано верно» — и распишитесь.