– Кашу расхлебывать и я не прочь.
– Наша каша с душком ответственности – она тебе не понравится.
– Почему?.. Мы ответственности не боимся…
– А чего вам ее бояться – вы ее не брали.
– Не брали… Мы знаем такой закон – взял – неси. Крысу нести не тяжело, когда съешь, но тут-
то совсем не то… Отец говорит, что ответственность взять не так-то и просто – это тебе не крыса –
нужно ее понять, принять…
– Люди тоже так говорят, вот только… Мы считаем – сейчас впутаемся во что-то, а потом
посмотрим и что-нибудь придумаем, если что-то пойдет не так. Понятное дело – легче впутаться во
что-то еще, чтобы выпутаться, нежели отказываться от чего-то. Вообще, понятиями такого порядка
манипулировать довольно просто…
– Что это значит?
– То, что если вариться в своей каше, ни о чем не думая, так и свариться можно…
– Я не понял.
– Давай лучше завтракать.
У всех этих зверушек (не знаю как их и называть) в голове что-то свое… Коты не такие глупые,
какими иногда кажутся, и не такие умные, какими тоже иногда кажутся. И как это можно понять?
Они непосредственны и не очень последовательны в мелочах, но какой-то общий стержень есть у
всех них…
Кот вылезает из-под кровати – на меня смотрят желтые кошачьи глаза, кончик хвоста
подергивается… Он кот – его голова кишит кошачьими мыслями… Одиночество обрушивается на
меня, как глыбы льда, отколовшиеся от ледяного массива, который собирается меня погрести.
Люди еще живут – живут, как заживо погребенные, и я должен просто ждать, когда их не станет.
Они уже мертвы… и знают это.
Заварил ароматный черный кофе. В чашке поднялась тоненькая пенка – расползается,
заволакивая прозрачность, и тает. Осознание неизбежности приходит по частям… До меня вдруг
дошло, что не останется ни Штрауба, ни Ивартэна, ни Шаттенберга… Наши города, руины наших
городов – исчезнут, истлеют, их разрушат холод и засуха, дождь и ветер. Встанут машины,
“небесные хищники” прервут полет – и больше не поднимется ни один истребитель… Кончится
война. Мне страшно от того, что кончится война?.. Не останется ничего, что я знаю, к чему привык,
что люблю… Я никогда больше не увижу людей, не услышу их голосов и знакомого языка. А
Штрауб… Штрауб готовится принять последний бой… Последний бой и больше ничего… Но этот
бой заберет все их силы, откроет дорогу, даст время – даст возможность отстоять свое будущее
тому, что мы так долго угнетали – жизни.
Допиваю кофе… Притихший Кот лег на край постели и положил голову на вытянутые передние
лапы.
– Не кисни, Кот. Иди погуляй…
– Я с тобой останусь. Знаешь же, что коты – существа независимые…
– Вот и иди – поброди где-нибудь сам по себе.
– Ты меня так просто не прогонишь – я хочу остаться.
– Значит придется мне твою свободу выбора ущемить – надо будет, за хвост.
– Айнер, но ты же будешь документы подделывать. Всегда хотел узнать, что это – документы.
– Это “закорючки”, Кот. Такие же страшные, как и формулы, “закорючки” – коды электронной
памяти – ты их не прочитаешь.
– Ух ты! Знаешь, крысы понимают эти закорючки! А я нет… Это же не справедливо! Правда?..
– Слушай, там есть Серый кот – такой же любопытный, как ты – поищи его… Правда, он под
обшивку бункера маскируется, но, думаю, ты его найдешь – вы же по запаху друг друга узнаете.
Иди лучше, а потом…
– Что?
220
– D40, закрой за ним дверь.
– Айнер, а завтрак?..
– Мне надо идти.
– Это мне надо – ты же меня выгоняешь!
– И себя тоже.
– Ничего себе! Мне бы так! А куда ты себя выгонишь?..
– В Шаттенберг – прощаться. Потом не получится – я или не доживу, или времени не будет.
“Защитник” отпустил дверь, которую придерживал для того, чтобы Кот мог быстро
ретироваться, если вконец меня достанет.
– Что это значит, S9?
– То, что если здесь не останется государства, за которое я должен буду сражаться, людей,
которых должен буду защищать и врагов, с которыми должен буду бороться, и я здесь не останусь!
Уйду со Стражем!
– Куда?
– Не в курсе!
– В другое пространство, измерение? В другую Вселенную?
– Без разницы!.. Туда, где нужно наводить порядок, чтобы не навести беспорядка! Когда нечего
чинить – деятельный человек начинает разрушать!
– Об этом я знаю. Поэтому пойду с тобой.
– Понятное дело…
– И сейчас, S9.
– Да, пошли. Потом будем весь этот бардак в состояние готовности приводить.
Нет более преданного соратника, нежели андроид с исправными ограничителями сознания.
Такой сподвижник не отходит от программного долга – он не держит в уме пыли личной выгоды и
не прячет за душой налета бесчестия. Такие машины были созданы для того, чтобы контролировать
ход нашей гонки – следить за тем, чтобы гонщики вспомнили о том, что нужно притормаживать на
поворотах до того, как разобьются… Я не знаю, куда меня заведет Страж, но даже в пустоте иного
пространства без дела сидеть не собираюсь – я им там быстро порядок наведу минимальными
вмешательствами.
Кот увязался за нами, под ногами вертится…
– Да иди же…
– Айнер, я тоже в другой мир хочу!..
– Какого хрена ты еще здесь?! Пошел на выход! Быстро!
Ушел, наконец. Установил уши в позицию обиженной неприступности, загнул кончик хвоста и
зашагал на выход. Придал ему ускорение коротким лучом – живо деру дал, и никаких изысков.
Запись№69 09. 09. 206 год Новой Техно-Эры 12:10
Иду очень быстро – “защитник” тенью следует за мной. Все, что я раньше не замечал,
вгрызается в память. Все это казалось вечным и таким естественным… Замечаю каждую
запыленную осветительную панель, каждый кабель…
– Ты будешь прощаться с подземным городом?
– Нет, пойдем наверх. Сегодня крысы в городе еще ни одного разведчика не засекли.
Идем на лестницу… С каждой ступенькой, с каждым пролетом сердце колотит все быстрее.
Дыхание перебилось, спуталось с ветром, вот он – Шаттенберг. Руины Шаттенберга сияют в
жестких лучах низкого северного солнца. Холодный серый город залит расплавленным золотом.
Солнечный свет бликует в битом стекле, усыпающем прямые широкие улицы, в осколках,
оставшихся в окнах, сияет в обшивке зданий, на обнаженных каркасах… Да, Шаттенберг жесток,
безразличен, бесприютен, но он просто поражает своей неколебимостью. Солнце бросает тяжелые,
плотные тени на огромные квадраты площадей и плацев. Бросает будто вызов – черные бездны
пустоты простираются там, где мы еще не так давно проводили парады, построения. Я выхожу на
свет, вхожу в рухнувшие тени разрушенных зданий…
221
Крыс что-то завертелся… Сигнал!.. Самое время рапорт отдать!.. Стукнул по плечу, чтобы он
сидел тихо!.. Скинул с ремня излучатель!.. “Защитник” сдвигает панели, готовит оружие…
– Уходим.
– Нет, разведчик в зону восприятия не войдет – ждем.
Поздно дергаться – ждем в тени – в пустом дверном проеме какого-то огромного здания.
Всматриваюсь в ясное небо – ни тучи, ни облака… Разведчик высоко, но видимость хорошая. Черт!
Крысы донесли, что все патрули с Шаттенберга сняли. На кой я сюда поперся?! Разведчик, может
быть, и не патрулирует, но лучше держаться от него подальше…
Разведчик вышел на маневр, резко развернулся, уходя вниз… спускается на свой поисковый
квадрат… Что-то мне это не нравится…
– S9, он маршрут проверяет.
Подгрузил ошейник – наскоро выправил сбитые настройки декодера… Разведчик на связи –
подключился к его линии… “Рой”. Истребители Ясного… Я не вижу, не слышу их – они высоко,
они давно перешли звуковой барьер – но я знаю, что они близко…
– Давай, пошли…
Зашли в здание… Поднимаемся по пыльной лестнице – изъеденные какими-то химикатами края