Королевская администрация и городские власти Львова и других западноукраипских городов не допускали или ограничивали украинцев в занятии торговлей, их облагали многими дополнительными налогами, взимали большие штрафы, закрывали лавки.
Повсеместно украинское православное население городов отстранялось от участия в городском самоуправлении или всячески ограничивалась его роль в этом органе. С украинского населения Киева, Львова, Чернигова, Теребовли, Острога, Заслава и других городов взимали различные сборы в пользу городской администрации, католического и униатского духовенства.
Украинцы, жившие во Львове, в 1609 г. жаловались сейму на национальное угнетение: «Утяжени естесмо мы, народ русский (украинцы. — Ред.), от народа полского (польско-шляхетской верхушки. — Ред.) ярмом над египскую неволю, же наслеч без меча, але горей неж мечем с потомств выгубляют заборонивши нам пожиток и ремесл обходов вшеляких, чим бы толко человек жив быти могл, того не волен русин на прирожоной земли своей руской уживати в том то руском Лвове»[164]. О дискриминации украинского населения Львова свидетельствует и документ 1630 г., в котором сказано: «Кто придерживается греческой веры и не перешел в унию, тот не может проживать в городе, мерять локтем и квартой и быть принятым в цех». Аналогичная ситуация сложилась и в других городах Украины.
Дискриминации по национально-религиозному признаку подвергалось население, прежде всего трудовое, и других национальностей, проживавших в украинских городах. Так, во Львове, Теребовле, Бродах, Тернополе армяне и евреи могли жить только на специально отведенных участках. Армянские, еврейские, болгарские ремесленники в цехи не принимались. Только после длительной борьбы в 1600 г. несколько армянских ремесленников Львова получили право вступить в цехи. Они могли стать и мастерами, но не более двух — в сапожном, портняжном и скорняцком цехах, одного — в художественном. Кроме того, армянским мастерам категорически запрещалось брать в обучение некатоликов. Армяне, евреи, молдаване, болгары и другие купцы-некатолики ограничивались в занятиях торговлей. Как и украинское православное население, горожане-некатолики других национальностей не допускались к участию в городском самоуправлении (за исключением армян Каменца-Подольского, Снятина и Язловца, где они имели свои магистраты), облагались дополнительными повинностями.
Национально-религиозный гнет тяжелым бременем ложился на трудовое население украинских городов.
Таким образом, углубление общественного разделения труда и развитие экономики на украинских землях во второй половине XVI — первой половине XVII в. способствовали появлению новых и росту старых городов и местечек — центров ремесла и торговли. С дальнейшим развитием экономики усиливалась социальная дифференциация городского населения, возрастал социальный и национальный гнет низших слоев городского населения, составлявших его основную массу. Большим препятствием на пути экономического и политического развития украинских городов и местечек был социальный и общественно-политический строй шляхетской Польши, в особенно уродливых формах проявлявшийся на захваченных украинских землях.
3. РЕМЕСЛО И ПРОМЫСЛЫ
Городские ремесла и промыслы. Во второй половине XVI — первой половине XVII в. значительно быстрее, чем в предыдущий период, происходил процесс отделения ремесла от сельского хозяйства и сосредоточения его в городах.
В городском ремесле начали намечаться новые явления, в первую очередь непрерывный и все более интенсивный рост количества внецеховых ремесленников — «партачей», в большинстве своем выходцев из села. Во Львове в первой половине XVII в. они составляли уже свыше 40 % ремесленников.
В украинских городах возникали все новые ремесленные цехи. О причинах образования цехов К. Маркс и Ф. Энгельс писали: «Необходимость объединения против объединенного разбойничьего дворянства, потребность в общих рыночных помещениях в период, когда промышленник был одновременно и купцом, рост конкуренции со стороны беглых крепостных, которые стекались в расцветавшие тогда города, феодальная структура всей страны — все это породило цехи…»[165].
Цеховые ремесленники, сосредоточив в своих руках не только производство, но и сбыт готовых изделий, усматривали в «партачах» опасных конкурентов и не допускали их в свои организации. Они всячески препятствовали деятельности «партачей»: нападали на их мастерские, захватывали произведенную ими продукцию, изгоняли из городов и т. п.
Подвергаясь постоянным преследованиям, внецеховые ремесленники вынуждены были обращаться к посредничеству скупщиков-купцов, хорошо знакомых с рынком и его нуждами. Скупщики постепенно отдаляли ремесленников-«партачей» от рынка готовых изделий, а затем и от рынка необходимого им сырья и таким образом подчиняли их себе.
Однако противодействие цехов «партачам» не имело того успеха, на который они рассчитывали, так как последних поддерживала, исходя из своих интересов, шляхта, а иногда и представители городских властей. Например, из жалобы львовского цеха золотарей (март 1598 г.) известно, что некоторые шляхтичи давали пристанище в своих домах «бродячим ремесленникам-золотарям». В другом случае (май 1610 г.) львовский городской чиновник в связи с жалобой пекарского и резницкого цехов признал, что ремесленники-«партачи» «занимаются пекарством и резничеством на шляхетских дворах» во вред львовским цехам. Даже королевские старосты пользовались услугами «партачей». Так, в 1599 г. львовский староста вместо двух ремесленников, которых ему разрешалось иметь на юридике, держал их свыше 100, а в 1638 г. вместо разрешенных шести — 150. В своих интересах действовали и многие представители зажиточной цеховой верхушки. Нередки были случаи, когда богатые мастера, игнорируя цеховые уставы, произвольно увеличивали в своих мастерских количество подмастерьев и учеников. Так, львовский портной Я. Соколовский (первая половина XVII в.), имевший право держать троих подмастерьев и одного ученика, пользовался трудом десяти подмастерьев и нескольких учеников.
С ростом количества ремесленников-«партачей» цехи вынуждены были все больше считаться с ними. Так, портняжный цех г. Тернополя во второй четверти XVII в. разрешил портным-«партачам» заниматься ремеслом при условии уплаты ими в цеховую кассу 8 злотых с каждого мастера ежегодно. А внецеховые луцкие портные и кожевенники в середине XVI в. по соглашению с портняжным цехом должны были платить городской администрации пять коп литовских грошей ежегодно с «партача».
С ростом численности городского населения, особенно той его части, которая порвала с сельским хозяйством, увеличивалось количество ремесленных специальностей и ремесленников, удовлетворявших всевозраставший спрос на хлеб, мясо, рыбу и другие продукты. Особенно быстро возрастало число ремесленников, занятых производством хлебных изделий («перепечайники»), мясных и рыбных продуктов, а также алкогольных напитков (винники, пивовары, гуральники, ситники, медовары). Сведения только о цеховых мастерах свидетельствуют, что в Рогатине в 1589 г. было 50 пекарей, Каменце-Подольском в 1570 г. — 63, Коломые в 1572 г. — 96, в Галиче и Теребовле в 1570 г. работало по 10 мясников, в Яворе в 1627 г. — 16 резников, в Перемышле в 1635 г. — 13 мясников и 11 пекарей, в Белой Церкви в 1641 г. — 22 мясника и 15 пекарей. Увеличение количества городских ремесленников, обрабатывавших продукты сельского хозяйства, свидетельствовало не только о значительном росте городского населения за счет пришлого элемента, в первую очередь беглых крестьян, но и о росте удельного веса городских жителей, порвавших с сельским хозяйством. Согласно грамоте короля Яна Казимира 1560 г., мещане города Киева, занимавшиеся ремеслами, освобождались от лановой и дорожной («шоссовой») податей, поскольку они «никаких земель и хлебопашества и хуторов не имели».