Очевидно в силу этого циркуляра сам Лацис был творцом гнусной политической провокации в Киеве с фальшивыми чилийскими и бразильскими консулами, набранными из чекистов, устраивавшими якобы побег за границу и затем передававшими спровоцированных лиц «революционному правосудию», как контрреволюционеров. В № 1 «Красного меча»,[364] органа Политотдела Особого Корпуса войск В.У.Ч.К. (т. е. всеукраинской Ч.К.), было опубликовано даже официальное сообщение о «грандиозном», обнаруженном в Киеве, заговоре, во главе которого стоял граф Альберт Петрович Пирро, представитель Бразильской республики при Советском Правительстве Украины. Расстрелянными по официальным сведениям оказались сам Пирро и еще четверо: «об остальных лицах, связанных с этой организацией следствие продолжает вестись» — заканчивало официальное сообщение. Среди расстрелянных оказалась некая Р. Л. Поплавская, виновная в том, что «собиралась ехать во Францию для предупреждения Клемансо о том, что выезжает инкогнито группа коммунистов с агитационной целью». Гр. Пирро, конечно, не был расстрелян, ибо, как теперь это известно, он был лишь провокатором. Но кто из чекистов принял облик несуществовавшего гр. Пирро — так и остается еще невыясненным.[365] Зарубежные газеты[366] сообщали сведения о некой «баронессе Штерн», подвизавшейся в 1920 г. в Одессе. Это также небезинтересная и характерная страничка для большевистских провокаторских приемов. Баронесса Штерн прибыла из Константинополя в качестве убежденной коммунистки, по словам корреспондентов цитируемых газет, о ней писали местные «Известия», ее чествовали большевистские главари… Германскому консульскому агенту она вскрыла свое «настоящее» лицо: она де представительница Международного Красного Креста, прибывшая из Германии, чтобы вывезти всех немецких подданных. Заодно вывозились под фальшивыми паспортами и русские. Ввиду возможности «изъятия» ценностей их предлагалось передать на хранение баронессе Штерн. В назначенный день уезжающие были арестованы Ч.К. по указанию «баронессы Штерн». «В Одессе вообще часто прибегали к провокации» — говорят нам показания в Деникинской Комиссии. О, конечно, все это выдумки! — скажет скептик. Не выдумкой однако оказался бразильский «консул Пирро»? В Москве был свой «представитель» датского или шведского Красного Креста — некий датчанин, который крайне интересовался «белогвардейцами». Я знаю лиц, с которыми он пытался войти в сношения, и были такие, которые по своей, быть может, наивности попадались на удочку.

Исключительно провокацией было создано то Анапское дело, о котором нам уже приходилось говорить[367] — здесь было расстреляно, по постановлению Терской Областной Ч.К., 62 человека, пытавшихся при содействии агентов Владикавказской Ч.К. бежать из Анапы в Батум. Дело весьма характерно по своей обстановке. Первая партия в 12 беглецов во главе с полковником бар. Зюссерманом была гостеприимно принята во Владикавказе, через который они ехали в Батум: им отвели помещение, кормили, поили и даже водили в театры и кинематографы. Сам Зюссерман с семьей будто бы даже жил, не подозревая того, на квартире председателя Ч.К.! Тем временем была сорганизована уже большая партия в 100 человек… «Комедия» кончилась…кончилась всегда неизбежными расстрелами… Корреспондент «Последних Новостей»[368] передает, что на пограничной полосе с Бессарабией в 1921 г. «очень распространен был такой способ уловления бегущих „буржуев“ и „белогвардейцев“: сидящие в Бессарабии родственники посылают за кем-либо „верного человека“. Случайно или нет, но „верный человек“ вместе с рекомендательным письмом попадает в Румчека. Агент последней является с письмом, организует путешествие и, когда все доказательства налицо, арестовывает „преступника“».

Утверждают,[369] что провокатором оказался и комиссар той медицинской приемной комиссии, по делу которой летом 1920 г. в Москве происходили столь вопиющие расстрелы; организатором так называемого «Евстафьевского заговора» в Одессе в августе 1921 г. был комендант зданий одесской Ч.К.;[370] не обошлось без провокаций и петербургское Таганцевское дело — чекистским агентом был матрос Паньков.[371] Определенная провокация была в деле петербургских кооператоров. Спровоцирован был огромный «заговор» в пользу Польши в 1921 г. в Смоленске, по которому, как говорили, арестовано было свыше 1500 человек. Во время крестьянского восстания в Ишимском уезде в 1921 г. очевидцы рассказывают, о появлении агентов-провокаторов из Омской Ч.К., одетых в офицерскую форму. Такая же провокация была в «эсеро-меньшевистском восстании» в марте 1921 г. в Саратове.[372]

Характерно дело анархистов Льва Черного, Фани Барон и др., расстрелянных в 1921 г. за уголовные преступления — печатание фальшивых советских денег. По этому поводу берлинские анархисты в своей брошюре[373] пишут: «Установлено не только то, что казненные товарищи не имели никакого отношения к уголовным делам, за которые их казнили, но также и то, что идея печатания фальшивых денег исходила из Московской Чека. Два ее агента — Штейнер (Каменный) и шофер-чекист — связались с некоторыми уголовными элементами, вошли в знакомство с целью предательства с некоторыми анархистами и начали затевать дело печатания фальшивых денег и экспроприации. Делалось это с ведома и под руководством М.Ч.К.».

Припомните вышеприведенные телеграммы Ленина об анархистах — и дело станет более, чем правдоподобным.

«Че-Ка» — это старая охранка со всеми ее приемами, со всеми ее методами психологического воздействия, как отметил в своих исключительно правдивых очерках о России немецкий коммунист Фридрих Минк.[374]

«В Одессе образовалось новое филиальное отделение В.Ч.К. — сообщают „Общему Делу“.[375] — На Фонтанной дороге, на даче-особняке Конельского, открылся официально: Статистический Отдел Наркомздрава РСФСР (Народного Комиссариата Здравоохранения), прямое назначение которого — заграничный шпионаж и внутренняя борьба с военной контрреволюцией. Во главе этого учреждения стоит член Коллегии Одесской Губчека и член Особого Отдела Вечека „знаменитый“ Заковский (латыш). Громкий и весьма ответственный пост „Резидента Бессарабии, Польши и Галиции“ занимает московский „чекист“, специально командированный в Одессу, как „спец“, Михайловский. Его сожительница Ксения Владимировна Михайловская (урожденная фон-Гернгросс), дочь полковника, носящая кличку „Лялька“ и „Адочка“, занимает также не менее ответственный пост: она помощник Резидента и член Всероссийского „Региступа“ (Регистрационное Управление — военный шпионаж).

В руках руководителей этого учреждения вся сеть шпионажа в Бессарабии и пограничной Польше.

Отдел наркомздрава живет широко, ни в чем себе не отказывая. Время от времени создают, чтобы отличиться перед центром, — искусственные заговоры против советской власти.

Так, недавно ими была раскрыта белогвардейская шпионская организация, ими же инсценированная. „Адочка“, благодаря своему миловидному личику, знакомится с офицерами, наивно рассказывает о существовании офицерской организации, для вящего доказательства предлагает читать подпольную прокламацию, призывающую к сплочению всех противобольшевистских сил для свержения ненавистной советской власти, час падения которой близок (наступления Врангеля из Румынии?), услужливо заготовленную на пишущей машинке в „Стат Отделе Наркомздрава“, и если наивный офицер относится еще с недоверием, то предлагаемые „Адочкой“ денежные суммы, якобы от имени организации на поддержку бедствующих офицеров, пленяют наивного окончательно и тот, с своей стороны, посвящает некоторых приятелей в существование „организации“. Таким образом, составляется группа желающих вступить в члены „организации“ или хотя бы одобряющих идею существования таковой. Цель достигнута, на сцену появляется Михайловский, Заковский и отряд „чекистов“. Группа арестовывается. Следствия для военной контр-революции не существует и невинные жертвы гнуснейшей провокации расстреливаются».