А что, собственно, я теряю!? Без него мне в любом раскладе будет плохо. Если я всё же не решусь на наши отношения, то буду страдать без него, так и не узнав о нем: каков он как любовник, каким он бывает по утрам, проснувшись после бурной ночи, как быть с ним постоянно и так часто, как захочу, как, просто, сидеть рядом и держаться за руки. Я буду страдать без него, если он уйдет от меня к более молодому омежке, но зато я испытаю с ним то, чего никогда не испытывал прежде - быть с любимым. Я хочу получить его, пусть на время, но это лучше, чем не узнать его вовсе. Да, Сеня, вот так и надо поступить. Так и решим! Терять-то всё равно уже нечего. Сердце уже отдано ему, теперь отдадим и тело.
На этой мысли я и уснул поверх одеяла, даже не раздевшись. Утром я, как ни странно, проснулся в отличном настроении и выспавшийся. Приняв решение и скинув камень сомнений со своей души, я радостный спустился к завтраку. Роман оценив мое заразительное поедание сдобы, взглянул на брата и подмигнул ему. Я улыбнулся и погрозил ему пальцем. А потом предложил Роману свозить Олежку на отдых дня на три - четыре. Пусть мальчишка отдохнет. Альфа сразу же согласно кивнул, а Олег радостно взвизгнул и кинулся обнимать и целовать своего Ромашку, а после завтрака они умчались собирать вещи. Алекс смотрел на меня и молчал, но закончив завтракать, он взял меня за руку и спросил:
- Семен, ты решился? Ты правда хочешь провести эту течку со мной? Если это так, то ты должен знать, что после этого я тебя точно никуда не отпущу. И ты станешь моим мужем и родишь мне сына. И переедешь ко мне в комнату или хотя бы на мою половину дома. Решайся, Сенечка, либо всё, что я сказал, либо ничего.
- Алекс! Во-первых, не дави на меня. Мне и так было трудно решиться на это, а тут ты со своими запросами. А во-вторых, если мы будем вместе, то решать выходить за тебя или нет и рожать мне или нет - буду я... Ну, или хотя бы в вопросе, когда это делать, решающее слово будет за мной. И если тебя это не устраивает, то я, наверное, поеду в лабораторию и там проведу свою течку в одиночестве, как делал это неоднократно.
Я встал и решительно двинулся к двери, но Алекс догнал меня через пару шагов и, обхватив сзади за талию и прижавшись к моей спине своей широкой грудью, зашептал мне на ухо, волнующе щекоча его мне волосками, взлетающими от его горячего дыхания:
- Какой же ты у меня упрямый, Сенечка. Ведь знаешь, что я соглашусь на все, лишь бы ты был со мной, и ты этим пользуешься. Боже, спасибо тебе, что этот несговорчивый омега, наконец-то понял, что мы друг без друга не сможем жить, мы будем только существовать. Я за эти две с половиной недели уже на стены лез от неуверенности, что ты меня позовешь. Семен, ты так хорошо избегал наших встреч наедине, что я уж было решил, что ошибся в нашей истинности. Я очень рад, что ты отослал Олежку с Романом. Теперь на эти несколько дней ты будешь только мой. МОЙ!
Меня развернули в кольце рук , прижали, нет, вжали в себя и впились в губы жестким, утверждающим на меня свои права поцелуем. И я полностью отдался на волю альфы. Весь. Всем своим существом. Поцелуй стал нежным. Алекс, поняв, что я не против и сопротивления не будет, так осторожно и ласково гладил мои спину, плечи и ягодицы, что я поплыл. Альфе пришлось прервать наш поцелуй, иначе я прямо здесь на полу готов был ему отдаться. Кожа моя горела, жар охватил даже ступни ног. И лишь немного отдышавшись под нежными поглаживаниями Алекса, я понял, что это первые признаки начала течки. Еще час и мы должны будем уединиться. Об этом я и сказал альфе, а он позвонил Роману и велел поторапливаться, потому что у нас осталось от силы минут двадцать для нормального прощания. Не может же Олег уехать не поцеловав папу. А чтобы он не беспокоился, лучше ему пока ничего не знать.
Через пятнадцать минут проводив Романа и Олега, меня сразу же умыкнули в комнату Александра и сходу начали раздевать, раскидывая одежду во все стороны, а чтобы не слышать мои возмущения, закрыли мой рот поцелуем. Когда мы полностью обнаженные очутились под душем, я пришел в себя от теплого дождика сверху. Меня будто включили. Из восприятия выпали минут пять. Это я так улетел от сильнейшего эмоционального возбуждения. А сейчас мое расслабленное тело, прижимающееся к красивому сильному телу Алекса жаждало ласк, прикосновений и нежности. Казалось, я год не прикасался к альфе. Мои пальцы впивались в плечи партнера и я льнул к нему всем телом чуть потираясь о его твердый большой член своим пахом. Мои ягодицы удобно устроились в ладонях Александра, и он, обхватывая и сжимая их пальцами, приподнял меня чуть вверх, попросил обхватить его талию ногами, а шею - руками, и с такой "обезьянкой" вышел из под теплых струй и пошел в комнату. Там меня поставили на пол, обтерли и уложили на кровать. Алекс медленно оглаживал и целовал меня везде. Мои руки шарили по доступному и желанному телу, губы касались его кожи и оставляли метки засосов. Меня всего потряхивало от возбуждения. Нежные обдуманные касания к моей коже контрастировали с хаотичными метаниями моих рук и губ по его телу. Я как будто хотел всё и сразу. Когда уже не было сил терпеть, я взмолился:
- Алекс, умоляю, не тяни, я не могу больше, еще пять минут и у тебя на руках останется мой хладный труп. Позже будешь меня нежить, а сейчас я хочу тебя. Ляг на спину, я сам всё сделаю.
Я толкнул альфу в плечо, опрокинул его на спину и сел на него сверху. Из моей дырочки уже вовсю сочилась смазка, и я не переживал за себя. Я уже не мальчишка и это не мой первый раз. Я провел себе пальцами по ложбинке между ягодиц, потом провел ими по стояку Алекса и привстав начал насаживаться на его достоинство, медленно погружая его в себя. Боже, это самовнушение или я действительно свечусь от возбуждения? Чем глубже в меня проникал член, тем горячее становилось мое тело. Когда я полностью, до самого основания, принял плоть Алекса в себя, у меня потемнело в глазах, и стон утробный, довольный сорвался с моих губ. Тут уже и альфа не выдержал. Сжав мои ягодицы ладонями, он потянул меня вверх, немного выходя из меня, но тут же подался бедрами вверх, снова насаживая меня на свой член. Его стон был громче, а моё имя просвистело сквозь стиснутые зубы:
- Сеняяя! Какой ты горячий! Я так хотел снова ощутить тебя изнутри, что ночами не спал, вспоминая...
Он помогал мне двигаться на нем вверх-вниз. Я наклонился к его губам и впился в них жарким поцелуем. Алекс поднимал и опускал мою задницу на своем члене, отлично смазанные мы скользили: он во мне, а я на нем. Чувствуя приближение оргазма и оторвавшись от губ, я выгнулся назад, а меня до предела надели на себя и выстрелили семенем глубоко внутри. Наши стоны слились, и я забился в приятных судорогах, выплескиваясь на живот и грудь альфы. Мне не дали сползти с такой прекрасной скользкой секс площадки, притянули к себе и крепко поцеловали. Пока наши губы и языки танцевали сексуальный танец, у Алекса набух узел. А потом мы отдыхали, поглаживая мою спину, поясницу и ягодицы, альфа довольно порыкивал и вылизывал мне шею, плечи и грудь. Он целовал мои губы, глаза и щеки. Посасывал мочки ушей и урчал от удовольствия. Он был рад, что я не сопротивлялся и разрешил ему остаться во мне.
Я не боялся забеременеть потому что, решив провести течку с Александром, заранее позаботился выпить сегодня утром противозачаточные. Лишь бы не забыть выпить их завтра и в следующие дни. Когда узел спал, я не знаю, потому что задремал, удобно устроившись на широкой теплой груди. Мне дали отдохнуть, а потом нежные руки снова стали ласкать мое тело. Второй раз был более нежным, но к концу мы снова сорвались и бурно кончили вместе. После чего уставшие мы уснули. Проснувшись и сходив в душ наш секс марафон продолжился, но после двух заходов у меня заурчало в животе, и Алекс, позвонив по телефону, приказал принести нам ужин к двери. После того, как альфа внес поднос с едой в комнату, я засмеялся:
- Любовь - любовью, а еда по расписанию! Ты там распорядился нас кормить, чтобы мы тут не обессилили? - В ответ кивнули. - Умничка ты мой! - Я чмокнул Алекса в нос и уселся в постели по турецки. Мы приговорили всё, что нам принесли и довольные отвалились назад на подушки. Альфа притянул меня к себе под бочок и, поглаживая мою ягодицу и бедро, закинутой на него ноги, сказал: