— Ну что, как ты тут? — услыхал Рыжик голос Полфунта.

— Ай, что там делается! — воскликнул мальчик. — Ты посмотри, народу-то сколько!.. Куда это они бегут?

— Выходят из вагонов. Приехали, ну и выходят. Не ночевать же им.

— И мы так поедем?

— Поедем.

— Когда?

— Через полчаса. Только слушай: я тебя (тут Полфунта понизил голос до шепота) положу под скамейку. Ты лежи смирно и не шевелись. Я буду около. А как приедем, я тебе скажу, и ты вылезешь. Понял?

— Понял. Только бы поскорей.

— Успеешь, еще надоест тебе.

— А долго ехать мы будем?

— Долго, говорю — надоест.

В это время раздался звонок, и толпа, точно обезумев, ринулась к выходу. Поднялась невообразимая давка. Рыжику и Полфунту удалось первыми проскользнуть на платформу. Первыми они попали и в вагон.

— Скорее лезь! — прошептал Полфунта Рыжику и сам помог ему.

Санька мгновенно исполнил приказание. Затаив дыхание, он улегся комочком и закрыл даже глаза.

— Лежишь? — нагнулся к нему Полфунта.

— Лежу, — прошептал Санька.

— Ну и лежи знай! Я скажу тебе, когда вылезать. Кушать не хочешь?

— Хочу, — живо ответил мальчик, обладавший волчьим аппетитом.

— Хорошо! Погоди немного: пусть народ войдет; я побегу за булкой…

— Ты с кем это там? — вдруг раздался над головой Полфунта чей-то хриплый бас.

Он вздрогнул и поднял голову. Перед ним с чемоданом в руке стоял толстый купчина, с лопатообразной светлой бородой и хитрыми, но добродушными глазами.

— Двуногого зайца везешь, а? — усмехнулся купец.

— Братишка мой… Платить нечем, я его и того… — начал было Полфунта, но купец перебил его:

— Дорога не моя: вези сколько хочешь… Только гляди, чтобы воришкой зайчик не оказался.

— Что вы, что вы!.. Ведь я тут буду…

— А у тебя билет есть?

— У меня… Скажу правду, и у меня нет. Было у меня два рубля — кондуктору отдал… Уж вы пожалуйста!

— Да чего ради просишь! Сказывал я, что не моя дорога.

Вагон наполнился народом. Перед глазами Рыжика замелькали ноги. Под скамейкой сделалось темно.

Раздался второй звонок. Полфунта вспомнил, что обещал Рыжику булку, и стремглав бросился вон из вагона. Толкая встречных, он побежал к буфету третьего класса. Там он схватил булку и бросил буфетчику двугривенный.

— Скорее, пожалуйста, сдачи, а не то я опоздаю, — дрожа от нетерпения, проговорил Полфунта, обращаясь к буфетчику.

Тот, не торопясь, внимательно осмотрел монету, бросил взгляд на покупателя и сквозь зубы процедил:

— Все едино опоздал.

С этими словами он подал клоуну сдачу.

— Как — опоздал?! — не своим голосом воскликнул Полфунта и как сумасшедший бросился на платформу.

Там, к ужасу его, поезда уже не было. Оказалось, что третий звонок он принял за второй, когда побежал в буфет.

С фокусником чуть дурно не сделалось.

— Что я наделал? Что теперь будет с мальчиком!.. — в отчаянии прошептал он и прислонился к холодной каменной стене вокзала.

Часть Вторая

I

На произвол судьбы

Рыжик лежал под скамейкой и долго прислушивался к монотонному стуку колес. Этот стук в конце концов убаюкал его. Привыкший ко всякого рода постелям, Санька и под скамейкой вагона уснул крепким, сладким сном.

Ночью кондуктора закрыли окна, и в вагоне сделалось душно и жарко. Пассажиры, кто лежа, кто сидя, боролись с дремотой, настойчиво овладевавшей ими. Лучше и покойнее всех спал бородатый купец, с которым разговаривал Полфунта. Он лежал на скамье лицом вверх и храпел на весь вагон.

Толстые стеариновые свечи трепетно горели в двух висевших над дверьми фонарях. Освещение было слабое, и в вагоне царил полумрак. Движение, хлопанье дверьми и разговоры давно уже прекратились, и все вокруг успокоилось, умолкло и притихло. Только сам поезд, не боясь темной ночи, с грохотом и свистом мчался вперед и, точно звезды, разбрасывал по сторонам красные, быстро гаснущие искры…

Рыжик спал и видел какой-то чрезвычайно интересный сон, как вдруг он почувствовал, что его кто-то тянет за ноги. Рыжик проснулся. Забыв, где он находится, он хотел было вскочить на ноги, но при первой же попытке так ударился головой о скамейку, что окончательно потерял соображение.

Вытаскивал Рыжика из-под скамейки младший кондуктор, сухопарый мужчина высокого роста, с черными тонкими усами, опущенными вниз, как у китайца. Помощник действовал по приказанию обер-кондуктора, стоявшего тут же, рядом с контролером. Случилось так, что контролер, проверяя билеты, нечаянно уронил щипцы возле скамейки, под которой лежал Рыжик. Контролер нагнулся и увидел ноги мальчика.

— Это что такое? — строго спросил контролер у обера.

— Что-с?

— А вот то-с!.. Ноги чьи?.. А ну-ка, опусти фонарь! — строго обратился контролер к младшему кондуктору.

Помощник немедленно исполнил приказание. Ручной фонарик, поставленный на пол, бросил яркую полосу света и осветил грязные босые ноги Рыжика, торчавшие из-под скамейки.

— Тащи его! — коротко скомандовал контролер.

Младший кондуктор стал вытаскивать Саньку.

— Ишь, брыкается! — проворчал кондуктор. — Шалишь, брат, у меня живо вылезешь…

Саньку вытащили и поставили посередине вагона.

— Ты кто такой? — строгим голосом спросил у Рыжика обер-кондуктор и навел на него фонарь.

Яркий, сильный свет ударил мальчику в лицо, и он невольно закрыл глаза.

Обер-кондуктор отлично знал, откуда взялся Рыжик, потому что он от Полфунта недаром получил два рубля. Но об этом не должен знать контролер. И вот, чтобы снять с себя всякое подозрение, обер напустил на себя необыкновенную строгость.

— Этакий клоп, а уже зайцем разъезжает! — воскликнул обер и опустил фонарь.

— Откуда ты взялся? — спросил, в свою очередь, контролер.

Рыжик упорно молчал. Он не мог говорить: страх сковал его, и он стоял перед кондукторами в каком-то оцепенении. Мысли его спутались, и он не мог даже ясно понять, что, собственно, с ним случилось. Обстановка, в которой он очутился, пуще всего пугала его. Этот качающийся, плохо освещенный вагон, эти спящие пассажиры, усатые кондуктора и, главное, отсутствие Полфунта совершенно ошеломили и уничтожили Рыжика. Горе мальчика было так велико, что он не только говорить, но даже плакать не был в состоянии.

— Его спустить надо… — не получив от Рыжика ответа, сказал контролер.

— На полустанке прикажете? — спросил обер.

— Конечно! Не в Одессу же везти его без билета! Пусть погуляет по степи…

Контролер повернулся к выходу. За ним последовал обер-кондуктор.

— Ты его на первой остановке спустишь, — прежде чем уйти, сказал обер младшему кондуктору.

— Слушаю-с! — ответил тот и взял Рыжика за плечо.

Санька был ни жив ни мертв. Он плохо понял, о чем говорили кондуктора, но какое-то предчувствие подсказывало ему, что с ним сейчас сделают нечто ужасное.

— А, зайца поймали! — вдруг пробасил проснувшийся купец. — А где же тот, в крылатке который?

Рыжик бросил робкий взгляд на купца, на его лопатообразную бороду и низко опустил голову. Младший кондуктор крепко держал его за плечо, точно он боялся, чтобы Санька не убежал.

Пассажиры, разбуженные поднятым кондукторами шумом, с любопытством стали следить за всем, что происходило в вагоне. Некоторые из них вставали со своих мест, подходили к Саньке и заговаривали с ним. Но Рыжик, перепуганный и растерянный, не проронил ни звука.

— Откуда он взялся?.. Куда он едет? — спрашивали пассажиры друг у друга.

— Он из Киева едет, — громко заговорил купец. — Тут был с ним один, в крылатке…

— Где же он? — спросила какая-то женщина с ребенком на руках, сидевшая напротив купца.

— А кто его знает!.. Втолкнул под скамейку мальца, а сам побежал… за булкой, сказывал; а, одначе, нет его… Мазурики они… — закончил купец таким тоном, будто он имел неопровержимое доказательство, что те, о ком шла речь, были мазурики.