— Естественно, мистер Говард, все возможно, — согласился Штрайтцер и вдруг взорвался: — Коммунистам никогда бы не удалось к нам проникнуть, если бы мы сами побольше совали нос в дела друг друга и побольше следили за коммунистическими агентами. Ведь существуют какие-то договоренности о сотрудничестве, обмене информацией, не правда ли?

— Безусловно, какие-то соглашения существуют, — сказал полковник, не скрывая своего удивления наивностью Штрайтцера, — но я вам уже говорил, что мир кишит шпионами… — Помолчав, Говард добавил: — Но сейчас меня интересует другое…

— Где находится Райн?

Полковник Говард отрицательно покачал головой:

— Нет, меня интересует, как себя чувствует в данный момент ваш заместитель Петр Галва. До начала операции в Стамбуле осталось совсем немного времени.

35

Как ни странно, Галва чувствовал себя вполне прилично. Долгие часы утомительных раздумий не пропали даром. Неуверенность, породившая у него чувство нервозности, исчезла, и теперь Галва только ждал удобного случая.

Именно сегодня он неоднократно вспоминал своего старого наставника в Праге, который обучал его «ремеслу избранных». «С этим «ремеслом избранных» дело обстоит так, — обычно говорил он. — Достоинство человека, дорогой Петр, заключается не в мастерстве, а в том, чему оно служит. Были времена, когда агенты, получив сто марок и блок сигарет, спрятав в карман пистолет и ножницы-кусачки шли в Чехословакию, чтобы совершить покушение на одного-двух человек. Какой в этом смысл? И еще, хорошенько запомни, что ни в коем случае нельзя предпринимать никаких действий, если не сможешь предугадать возможных последствий…»

Как давно это было! Но и сегодня Галва прекрасно помнил эти слова. Они были сказаны будто специально для той ситуации, в которой он оказался. С профессиональной точки зрения ему было немного жаль перспектив, с которыми внутренне он уже расстался, но самолюбие все же давало себя знать — если бы он сумел проникнуть в Центр американской разведслужбы, безусловно, он бы стал легендарной личностью. Галва был рад выпавшему на его долю шансу. Ни один разведчик не знает, когда и где наступит конец его работе. Каждый верит, что он сможет определить этот момент. Но в действительности это мало кому удавалось. Галве повезло, ему даже представилась возможность самому все устроить. Его десятилетний путь разведчика заканчивался в Стамбуле.

Для принятия этого решения не имело значения, что до последней минуты Галва не представлял, как закончится его работа. Разумеется, какие-то догадки у него имелись, но все зависело от конкретной ситуации и его способности использовать нужный момент. Он не мог ничего заранее подготовить, и ему не на что было рассчитывать, кроме как на самого себя…

Галва взглянул на часы. До начала операции «Утренняя звезда» оставалось полчаса. Торанце недалеко от него равнодушно покуривал и разглядывал стамбульский аэропорт. Несмотря на ночной час, зал аэропорта был полон. Среди элегантных пассажиров выделялась группа разношерстно одетых мужчин, рядом с которыми возвышалась куча дешевых чемоданов.

— Это что — великое переселение турок? — спросил Торанце.

— Выезжающие на заработки… — лаконично ответил Галва.

— Это как?

— Люди, которые выезжают в Германию на заработки… Их там полно на черной работе, причем не только турок, но и ваших земляков — итальянцев.

Торанце провел ладонью по лицу и искоса посмотрел на Галву:

— А ваши земляки? Они туда на заработки не ездят?

— Нет.

— Почему?

— Не знаю. Наверное, хватает работы дома, — равнодушно ответил Галва.

— Нигде в мире не хватает работы, — убежденно отстаивал свою мысль Торанце. — По крайней мере, не всегда хватает.

Галва только молча пожал плечами. Он бросил взгляд в угол зала, где стояли Крайски и Сантанелли с таким видом, будто в этом зале они никого не знают. А у длинной стойки суетился турок, с которым несколько часов назад они встречались на улице Кеманкес. Этот агент, завербованный Крайским, тоже вел себя так, будто с ними не знаком. Только изредка украдкой поглядывал на электронные часы в зале, показывавшие четверть двенадцатого. И чем ближе стрелка подбиралась к половине двенадцатого, тем чаще он посматривал на них.

Мимо Галвы прошла маленькая, на вид лет семи девочка, вероятно улизнувшая от мамы. Она остановилась перед Торанце и с любопытством стала его рассматривать. Тот наклонился к девочке и погладил ее по головке. При этом в складках пиджака у него мелькнула кобура с пистолетом.

— Вы тут не особенно любезничайте; у вас пушка выглядывает! — предупредил его Галва.

Торанце застегнул пиджак, вынул из кармана жвачку и протянул ее девочке. Та сначала помялась, потом взяла угощение и подбежала к матери, дружески улыбнувшейся Торанце. Он тоже улыбнулся и произнес:

— Все итальянцы любят детей.

— А я думал, — сказал Галва с иронией, — вы уже давно стали американцем.

Торанце махнул рукой и заворчал:

— Это не для нас…

В репродукторах зазвучал женский голос, сообщавший о прибытии чехословацкого самолета, следующего рейсом Прага — Каир. Мужчина у стойки занервничал и как бы невзначай взглянул на Крайского.

— Этот турок кажется каким-то испуганным, — взволнованно сказал Торанце.

— Ничего, успокоится, — ответил Галва и взглянул в сторону коридора, в котором с минуты на минуту должны были появиться пассажиры чехословацкого самолета.

Операция «Утренняя звезда» началась.

36

Было уже за полночь, но Райн еще не спала. Она ходила по гостиной своего номера в отеле «Кенигсгоф» и в который раз останавливалась у телефона. После многих безрезультатных попыток механически набрала номер Галвы, уже ничего не ожидая.

Но на этот раз в трубке раздался незнакомый мужской голос!

— Слушаю… Квартира герра Галвы. У телефона управляющий Кунке…

Райн от удивления опустилась в кресло и переложила трубку в другую руку.

— Говорят с телеграфной станции, — попыталась она изменить голос, — здесь телеграмма для герра Галвы…

— О-о, милая девушка, — перебил ее мужской голос, — ничем не могу вам помочь. Герр Галва попал в автомобильную аварию и сейчас находится в клинике профессора Меркла на Целлештрассе. Говорят, дела его неважны. Я вот зашел, чтобы отключить у него газ и электричество, понимаете?

Сердце у Гиты забилось учащенно.

— Ну что ж, ничего не поделаешь, — сумела проговорить она и автоматически положила трубку.

Глядя в одну точку, она какое-то время неподвижно сидела в кресле. Затем нашла в телефонном справочнике номер клиники профессора Меркла. Равнодушный женский голос подтвердил, что во время сегодняшней грозы герр Галва попал в аварию, сейчас находится в критическом состоянии, и если она является его родственницей, то ей можно посетить его даже этой ночью.

— Спасибо, я сейчас приеду… — прошептала Райн.

Мысли в голове сразу перепутались, и она не могла ухватить нить, чтобы распутать этот клубок. Только через несколько минут она смогла встать с кресла. Теперь ей стало ясно, почему Петр так внезапно исчез…

Как во сне, Гита оделась. И вдруг услышала слабый стук в дверь. Поколебавшись, она прошла через гостиную и подошла к двери.

— Кто там? — недовольно спросила она.

— Это портье… — приглушенно прозвучал голос.

Райн открыла дверь, и в номер вошел портье, записывавший ее в книгу проживающих в гостинице. Это был лысый пожилой мужчина, напоминавший лакея старых времен.

— Извините, милостивая госпожа, — вежливо произнес портье, — но у меня к вам очень важное дело…

Райн нетерпеливо перебила его:

— Не обижайтесь, но я очень спешу: мне надо срочно уехать.

Портье с пониманием кивнул.

— Крайне сожалею, но… — произнес он и без приглашения уселся в кресло.

Несмотря на волнение, Гита почувствовала что-то неладное:

— Не будете ли вы так любезны объяснить, что вам нужно?