— Анька с Сашенькой боятся, — оправдалась Мими. — «Эта» как начнет орать…

— Так чего она все-таки хочет? По какой причине сыр-бор разгорелся? — спросил Андрей, придерживая тяжелую металлическую дверь.

— Говорит, что у нее квартира однокомнатная, а у нас трехкомнатная, и это несправедливо.

— Прямо как в сказке, — засмеялся Шестаков. — Помните? «Была у лисы избушка ледяная, а у зайца лубяная. Пришла весна, у лисы избушка растаяла. Пришла она к зайцу, да его и выгнала». Только у нас с вами этот номер не пройдет, правда? Будем биться за свое место под солнцем, а, бойцы?

— Будем! — хором ответили бойцы.

Три пары широко распахнутых глаз преданно смотрели на него снизу вверх.

— А не забоитесь? — нарочито усомнился Шестаков.

— С тобой не забоимся, — за всех ответила Мими. — Ты же наш папа!

— Ты будешь петух, а мы все зайчики! — восторженно приняла игру Анька.

— Тогда вперед!

37

Все складывалось совсем не так, как она рассчитывала. Сначала оплошала сама — сорвалась на крик, а главное, поспешила, не дождалась подходящего момента. И упустила фактор неожиданности — ошеломить и уделать, пока Ленка не оклемалась, не поняла, что к чему.

И только она успокоилась и взяла себя в руки, как притащилась эта тупая соседка, угнездилась неохватной задницей на диване и пустилась в воспоминания, восходящие к Рюрику. До чего же бесцеремонны бывают люди! Это же надо! Вломиться в чужую квартиру и нести ахинею, не закрывая рта! Пересказала всю свою тусклую жизнь с момента зачатия и плавно перетекла к недугам какого-то дурацкого кота, чтоб он сдох!

Наталья томилась от ненависти, давно перестав вымученно улыбаться и делать вид, что слушает, посылая идиотке сигнал за сигналом: «Пошла вон, старая зараза! Колыхай отсюда своими целлюлитными бедрами!» Но та сидела прочно, как репка.

А время неумолимо истекало. Вот-вот припрутся «цветы жизни», и нужного разговора уже не получится. Впрочем, теперь его не получится при любом раскладе, не стоит на сей счет и обольщаться. Придется действовать как-то иначе. Но действовать, черт возьми, действовать, а не болтаться здесь как куча дерьма! И первым делом выставить за дверь эту старую перечницу, черт бы ее побрал вместе с котом и целлюлитом! Детей им вместе не крестить, а значит, нечего и церемониться.

— Ну все! Хватит! — решительно сказала Наталья и рывком поднялась из кресла.

Но тут позвонили в дверь, и предпринятое наконец-то наступление захлебнулось в собственном поту. И беда заключалась даже не в этом, а в том, что вслед за крикливой оравой в квартиру ввалился этот пидор Шестаков. «Вот радость-то какая, Господи ты Боже мой! Только его здесь нам и не хватало! И принесла же нелегкая именно сейчас, сегодня, мать его за ногу! Ну не гадство ли это?! Бросить, что ли, все к чертовой матери, отложить до лучших времен, раз уж так фатально не задалось с самого начала?»

Вот тут-то она и заметила брошенный на нее украдкой торжествующий взгляд Мими. И все поняла, отказываясь верить в эту невероятную подлость, неслыханное вероломство, чудовищное предательство! А как, как еще это прикажете называть, если ее же родная дочь могла так поступить?! И с кем?! С ней, своей собственной матерью!

Теперь понятно, каким ветром занесло сюда старую перуанку и этого нахального козла. Значит, сегодня разговору не бывать… Хотя, если подумать, что изменится завтра? Ни-че-го! Ни завтра, ни послезавтра, ни в туманном будущем. Они же теперь никуда не денутся, сумасшедшие материны подружки, как акулы, почуявшие запах крови, и этот Ленкин трахатель вместе с ними. Зачем же тогда откладывать разговор? Какой в этом смысл?

Она приняла решение и сразу успокоилась. Не то чтобы перестала злиться, просто больше не дергалась. Потому что кто это сказал, что злость плохой советчик? Отнюдь! Это добренький до гробовой доски пыхтит у своего корыта, всем довольный, а злой ломает мир и переделывает его под себя. Здоровая злость — вот настоящий двигатель жизни. Злость и зависть — догнать и перегнать, вырваться из безликой толпы и оставить ее далеко позади.

Вот только в данном случае о зависти и речи не идет! Кому здесь можно позавидовать, спрашивается в задачке? Уж не Ленке ли? Амебе, влачащей растительное существование, которая слаще морковки ничего не едала и даже не хочет попробовать? И это только кажется, что жизнь ее наполнена особым смыслом и кто-то там спешит на помощь по первому зову, и этот не самый завалящий мужик таскается сюда не только ради своей дочери. Но ведь не ради же Ленки! Этой мокрой, примитивной курицы, функционирующей на уровне простейших инстинктов!

Вон она стоит, глаза вытаращила. Дура дурой! Увидела хрен в штанах и вся взмокла — бери ее голыми руками. Тьфу! Смотреть противно!

— Ба! Знакомые все лица! — расплылся в радушной улыбке Шестаков. — Что ж ты меня не предупредила, что у нас гости? — повернулся он к Алене. — Я бы купил чего-нибудь вкусненького.

— Нет, нет, нет! — заспешила Лира Владимировна. — Я уж и так тут у вас засиделась сверх всякой меры. Пора и честь знать. И Лешка с Маркизом, наверное, давно вернулись, головы ломают, куда это мать запропастилась в одном халате.

— А мы посидим по-родственному, поокаем, — лучился добродушием Андрей. — Правда, девчонки? Как там у классика говорится? О делах наших скорбных покалякаем.

— Покалякайте-покалякайте, — разрешила соседка. — А я вот детишек к себе заберу, чтобы не мешали.

— Нет! — завопили Анька с Сашенькой. — Мы с папой останемся!

— Конечно, с папой! — успокоила Лира Владимировна. — Мы ему только сюрприз приготовим и сразу обратно вернемся.

— Какой сюрприз? — мгновенно заглотили приманку малыши.

— Это я вам у себя дома расскажу, — пообещала искусительница, — а то папа услышит. Вон у него уже ушки на макушке.

Она выразительно посмотрела на Мими, мол, давай помогай, включайся в игру, и общими усилиями маленькая компания удалилась, строя самые невероятные предположения по поводу обещанного сюрприза.

Как только дверь за ними захлопнулась, улыбка на лице Шестакова сменилась обычной мрачностью.

— Ну, что тут у вас происходит? — хмуро спросил он, усаживаясь в кресло напротив Натальи.

— А тебе какое дело? — насмешливо осведомилась та. — Кто ты такой, чтобы я перед тобой отчитывалась? Это наши семейные проблемы, тебя абсолютно не касающиеся. Ты ведь явление временное, если я правильно разбираюсь в заезжих молодцах, сегодня есть, а завтра нет — Митькой звали. Но это завтра, а пока ты просто никто и звать никак — сбоку припека. Так что гуляй, солдатик, без тебя разберемся.

— Красиво говоришь, — одобрил Андрей. — Это что же, экспромт? Или домашняя заготовка?

— Это отказ от адвоката. Или отвод прокурора. Кем ты там себя воображаешь?

— Да никем я себя не воображаю, — прикинулся веником Шестаков. — Я просто хочу понять, с какой целью человек приходит в мой дом.

— В твой дом?! — задохнулась Наталья. — Так вот оно в чем дело! Товарищ не просто залудил нам ребеночка! Он еще и жилплощадь собирается под это дело оттяпать!

— Не понимаю, о чем ты. Лично тебе я ничего не лудил и на твое чрево никогда не посягну, можешь быть абсолютно спокойна. Но я вправе знать, какие намерения привели тебя в мою семью и чего ты хочешь от моей жены.

— От какой жены? — тупо уставилась на него Наталья и перевела взгляд на Алену. — Вы что, поженились?!

— Мы живем в гражданском браке, — небрежно пояснил Шестаков. — Официально свои отношения пока не оформляли, если тебя интересует именно это. Но думаю, в ближайшее время мы все поправим. Правда, детка? — повернулся он к Алене и хмыкнул, увидев ее лицо.

Наталья саркастически усмехнулась, вытряхнула из пачки сигарету, не спеша закурила.

— А знаешь, мне насрать, врешь ты сейчас или говоришь правду. Так что кончай свой спектакль. Ты мне в любом случае не помеха — то, на что я претендую, не имеет к тебе ни малейшего отношения. Завянь, понял?