Фридрих Ницше удрученно констатировал, что, похоже, дал промашку в своей теории о превосходстве белой расы над остальными. Его «белокурая бестия» явно начала агонировать перед лицом «желтой» и «черной» экспансии. Отрадно, что человек не стал упорствовать в своей ошибке, а, хоть, и с оговорками, но признал, что шел по ложному пути. Насколько трудно далось ему это признание, можно только догадываться; ведь крест был поставлен над трудом всей жизни. Ницше не меньше огорчился тем обстоятельством, что его теоретические, чисто кабинетные выкладки, впоследствии использовали «практики», как прямое руководство к действию, создав ему сомнительную известность предтечи расизма и фашизма.    

С Геноном Рене мы оказались солидарными в понимании того факта, что сотворение человека Всевышним является далеко не самым удачным его опытом. Можно даже сказать, простите за богохульство, ошибкой. Если у лучших представителей человечества обнаруживались серьезные изъяны, то, что уж говорить об остальных. Серая, осклизлая плесень, к тому же, бурно размножающаяся на теле планеты, оставляющая обильные следы своей бессмысленной жизнедеятельности в виде язв - шахт и скважин; незаживающих эрозий – пустынь на месте вырубленных лесов, разлившихся нефтяных озер, свалок радиоактивных отходов и простого мусора; псориатических бляшек – огромных мегаполисов, совершенно непригодных для нормальной жизни. Натуральная плесень, источающая вонь и миазмы, отринувшая Бога или возомнившая себя равной Богу!

Маркиз де Сад собственное заключение в дом для умопомешанных воспринял как высшую награду за свои нетрадиционные для того времени взгляды; значит, просто еще не пришла пора! Вот, когда люди почувствуют себя по-настоящему свободными, то они оценят его по достоинству! Главное, чтобы не было принуждения, вовлечения и растления малолетних, а взрослые, раскрепощенные люди сами вправе решать, какой способ удовлетворения потребностей для них более приемлем. Сегодня – это страшный порок, завтра – норма. Он, правда, умолчал, что подобные воззрения были навеяны ему Люцифером. Но, я-то, знаю наверняка, что он имел многочасовую встречу с существом, смердящим серой, с рогами на голове, копытами на ногах и с хвостом, спрятанным в штанине цивильных панталон.

Зигмунд Фрейд доверительно поделился со мной, что в течение многих лет для стимуляции умственной деятельности и повышения общей работоспособности организма регулярно впрыскивал себе вытяжку кокаина, правда, в мизерной, им самим выработанной дозировке. Вот откуда, подумалось мне тогда, его бзик на сексуальном, как  доминирующем начале в натуре человека. Можете представить себе, что способен создать ученый, ежедневно находящийся, пусть под небольшим, но наркотическим кайфом?

Тем не менее, общение с этими и другими незаурядными людьми, несмотря на их изъяны, заблуждения и несовершенства, было увлекательным и полезным. Сама природа их заблуждений имела нетривиальный характер, и поэтому являлась поучительной и любопытной.

Формально я не получил высшее образование. Но общение с лучшими мировыми умами подняло мой интеллект на значительный уровень. Кроме того, я прослушал гуманитарные курсы в Сорбонне и Кембридже, поэтому с полным основанием могу считать себя культурным и энциклопедически образованным человеком. Да, и ум, которым меня наделила природа, куда денешь!

Единственное, что не трогает мое сердце – это музыка, сочиненная людьми. Семь нот, искусственно втиснутые в различных сочетаниях в жесткий каркас, конечно, успешно действуют на подкорку, и способны манипулировать человеческим подсознанием. Но мне эта стимуляция совершенно не нужна, с утра в моих ушах звучит подлинная музыка: музыка степи, леса, моря, ветра и Космоса. Я исхожу из того, что в старые времена  русский мужик в стоптанных лаптях, сидящий по окончании работы на завалинке избы и беззаботно тренькающий на балалайке, или калмык, пощипывающий у вечернего костра струны домбры, получали от этого такое же эстетическое удовольствие, как нынешняя «просвещенная» публика  на концерте симфонического оркестра.          

Время от времени я устраиваю индивидуальные спиритические сеансы, вызывая души давно умерших людей, которые интересны мне по другим причинам. Они были разрушителями и строителями одновременно, но главное, что их объединяло, это тонкое понимание архитектуры власти, умение использовать эту власть для личного преуспеяния (у одних) или во имя более грандиозных целей (у других).

Так, за круглым дубовым столом в темной комнате меня в разные периоды посетили тени Калигулы, Александра Македонского, Аттилы, Чингисхана, Тамерлана, графа Дракулы, Наполеона, Бенито Муссолини, Адольфа Гитлера, Иосифа Сталина, председателя Мао, Аль Капоне, Пол Пота, Джека Потрошителя и Чикатило. Последние два, естественно, не входили в категорию архитекторов власти. Меня занимала патология их личностей. Лишь Сатана, он же Люцифер, уклонился от встречи; полагаю, из-за боязни позорно проиграть диспут со мной.

Проблема власти не волнует меня с практической точки зрения, я не собираюсь использовать полученные знания для достижения определенных целей. Но для расширения кругозора и общего понимания окружающей действительности и законов бытия эти встречи важны. 

Большинство из перечисленных людей весьма значимы по следу, оставленному в истории, но у меня перед ними имеется одно важное преимущество, заключающееся в том, что свою деятельность они не могли осуществлять вне социума, а я в наличии социума не нуждаюсь. Я живу в своем мире, куда остальным путь заказан.

Поэтому, несомненно, я – самый крутой!

Правда, некоторые злопыхатели почему-то называют меня за глаза городским сумасшедшим.

Ноябрь, 2009 г.

Преданной читательнице Светлане Богатыревой посвящается.

ФАНТАЗИИ    ДЕМОГРАФИИ

Серебристый джип в темноте зарождающегося зимнего утра вырвался из города и на хорошей скорости прошел через село Троицкое в сторону города - героя Волгограда. За рулем уверенно восседал бывший следователь милиции, а ныне успешный Предприниматель, занимающийся кондиционерами, сплит-системами и прочими охлаждающими агрегатами, крайне необходимыми в условиях знойного калмыцкого лета, что давало ему пусть не грандиозный, но стабильный, пристойный заработок. Когда следователь только начинал работать в милиции, он был строен, изящен, миловиден и страдал некоторыми иллюзиями в отношении своей будущей миссии.

Реальная жизнь столкнула его совсем с другой стороной медали, особенно со своеобразным интеллектом начальствующего состава и вечной, как мир, системой взаимоотношений между командирами и подчиненными, где превалировал догмат: я - начальник, ты – сам знаешь кто! Смышленый следователь быстро сообразил, что за столь нищенское жалование носиться целый день по городу, словно бродячая Найда, да еще получать ежедневно по загривку от руководства за усердие, явно не та доля в жизни, для которой его произвели на свет мама и папа. Поэтому он написал рапорт на увольнение из органов.

Будучи неглупым, а даже умным, он не польстился на быстрые, и, как  правило, нечистые деньги, плавающие по океану коммерции, а постепенно, исподволь налаживал связи с клиентами и поставщиками, понемногу приобретя самое важное – доверие тех и других. А потом появились и заработанные честно и законно деньги,  но, опять же, не как самоцель, а как средства для расширения дела и для решения житейских, бытовых вопросов: строительства дома, приобретения машины, достойного содержания семьи.

К моменту начала нашего рассказа бывший худенький следователь превратился в могучего мужика, наподобие богатыря из калмыцких сказок; руль джипа в его ручищах казался игрушечным. А ранний выезд, не давший возможность побриться, превратил его обличье в физиономию натурального разбойника – топаче (калм.). Вот так, положительное внутреннее содержание может совершенно не соответствовать обманчивой внешности. А по ней у нас, к сожалению, судят буквально обо всем.