Чиркова Вера

Тайна зеркала

Глава 1

Конс

Во всем мире осталась только боль.

Не просто боль, а БОЛЬ.

Раздирающая тело и мозг на части, острая и безжалостная. Она была повсюду, изнутри, снаружи, сверху, снизу, невыносимая и непрерывная. Он пытался кричать, но рот не открывался, пытался увернуться — всё бесполезно. Кто-то жестокий бездушно кромсал, раздирал и месил его тело.

Его, Костика, нежное тело, которое мама никогда не ударила даже пальцем! А он и заплакать не мог, слез не было, впрочем, как и всего остального.

Когда наступил полнейший мрак, он почему-то не показался Костику таким уж жутким, как должен бы. Просто темнота, успокаивающая и милосердная. Хотя отголоски боли еще жили в измученном теле, но они уже ни в какое сравнение не шли с тем, первоначально пережитым ужасом. Парнишка ощущал себя живым и определенно невредимым, откуда-то точно зная, что не имеет ни ран, ни переломов. Вскоре к этим ощущениям добавились голос и слух, а чуть позже — жажда и невыносимый голод. И они становились все сильнее.

— Пить… — прошептал Костик, и кто-то, пока невидимый, но пахнущий солнцем и полынью, поднес к его губам сосуд с жидкой кашей или супом.

Он глотал жадно, словно не ел уже несколько дней, и испытывал неподдельное счастье от ощущения разливающихся в животе приятных тяжести и тепла. Однако ни руки, ни ноги еще не слушались, да и глаза упорно отказывались открываться, словно смазанные клеем.

Немного позже тот, кто дал поесть, Костик узнал его по запаху, осторожно придвинулся ближе. Почти вплотную.

Костик даже дыханье затаил от внезапного предчувствия чего-то необыкновенного. Удивляясь неизъяснимому отсутствию всегдашней своей настороженности и стеснительности.

Узкая и теплая ладошка осторожно прикоснулась к плечу, смелее прошлась по груди, погладила сытый живот, и, немного помедлив, с отчаянной решимостью нырнула за пояс джинсов. Оказавшийся почему-то, слишком свободным.

Эта мысль удивила Костика, но лишь в первое мгновение. Уже в следующее он забыл про все, даже дышать, кажется, перестал. Про происходившее с ним сейчас парнишка много знал от друзей, еще больше смотрел снимков и роликов… но испытать вживую не пришлось еще не разу.

От прикосновения чужой руки к самой сокровенной части его тела Костик задрожал и задышал чаще. Душа трепетала от блаженства и замирала в смятении, сумеет ли он, не оплошает ли, все-таки первый раз…

Неистовое желание увидеть соблазнительницу заставило снова попытаться разлепить ресницы, но они не поддавались. Тогда Костик осторожно поднял еще ноющую руку и, облизав палец, протер слипшиеся веки.

Распахнуть глаза широко не получилось, но и сквозь узкие щелки парнишка смог рассмотреть совершенно ошеломившую его картину.

С трудом пробиваясь сквозь ветви немыслимо высоких деревьев сверху тускло просвечивало вечереющее небо и оттуда веяло жарой. Справа к Костику подступала глинистая стенка, создавая впечатление, что он находится на дне сужающейся кверху ямы. Еще было сыро, прохладно и воняло.

Темноволосая худенькая фигурка уже лежала на нем, неловко пытаясь довершить то, на что так старательно настраивала свою жертву, и он не мог удержаться, чтоб не помочь ей. Легкий стон сорвался с губ его первой любовницы, пробуждая в Костике смутные подозрения, но он сразу же забыл про них, отдавшись вечной, как жизнь, страсти.

Вспомнил свои сомнения парнишка только тогда, когда хотел благодарно поцеловать скатившуюся с него девчонку, а вместо этого встретил её злой и презрительный взгляд.

— Ты чего?! — Непонимающе пробормотал Костик, но девчонка резко и как-то брезгливо отодвинулась в тень стены.

Дура озабоченная, оскорбился Костик, принцессу из себя корчит!

Можно подумать, он первый к ней приставать начал! Сама же хотела! И в этот момент парень, наконец, рассмотрел, чем так упорно занимается совратившая его девчонка. И даже задохнулся, пронзенный страшным подозрением, обнаружив, что она старательно затирает осыпавшейся сверху глиной алые пятна на стареньком, застиранном платье, больше похожем на ночную рубашку его бабушки.

Но… как же так? Зачем?

Костик даже зубы сцепил покрепче, чтоб не застонать от обиды на собственную глупость. Это надо же было так попасться! Слышал он от парней про такие штучки!

Сейчас пойдет, отнесет заявление в милицию, и он из свободного абитуриента превратится в женатого мужчину. Ну не в тюрьму же из-за этой сволочи идти?!

Откуда она только взялась, такая шустрая?!

Мысли Костика заметались, силясь найти потерянное звено между тем, что он помнил ясно и нынешним его положением, и… ничего не обнаружили.

Значит, нужно попытаться вспомнить все спокойно, рассудительно постановил парнишка и снова прикрыл глаза.

С чего же все началось-то?!

Да, похоже, с трельяжа.

А если по порядку…

Когда мама сказала, что на лето собирается расчистить мансарду и пустить туда квартирантов, Костик смолчал. И когда его заставили протирать на мансарде окна и сметать с потолка пыль — тоже не спорил.

Но когда в его комнату притащили с мансарды огромный старинный трельяж — возмутился до глубины души.

Зеркал Костик не любил. Да и за что ему их было любить? За голимую правду-матку?

Щаз. Покажите ему хоть одного человека, который обожает, когда ему в лицо говорят только правду?

Да нет таких, можете не сомневаться, Костик сам лично проверил. Вышел утром на веранду и откровенно сказал соседке:

— Мария Венедиктовна, почему ваши блины всегда пахнут жареной рыбой?

Соседка хлопала ртом целых три минуты, потом хлопнула своей дверью и с тех пор вот уже вторую неделю не разговаривает ни с Костиком, ни с его мамой. Хотя с мамой-то за что, хоть бы сама подумала?! Ну, неужели маме по вечерам, когда она возвращается с работы, до обсуждения блинов Марии Венедиктовны?!

Костик снова оглянулся на трельяж и тяжело вздохнул.

Конечно, он все прекрасно знает. И что в маминой спаленке и так только проход вдоль стены свободен.

И что на мансарде в высвобожденном от трельяжа углу как раз встала раскладушка. Значит, можно будет пустить семью из трех человек, а это дополнительные шесть тысяч в месяц. Ему же на институт и предназначенные.

А без института сейчас никак нельзя, вон даже контролеров в магазин и то с институтом требуют.

Но если с другой стороны посмотреть… в институт Костику не хочется категорически. Ему вообще никуда не хочется, особенно вот в это зеркало смотреть, тем более что в нем непомерно расползшаяся Костикина фигура с трех сторон отображена. И встать таким боком, чтоб казаться стройнее, никак не получается.

Костик расстроенно побродил по комнате, не выдержал, достал из холодильника пару холодных котлет, отрезал ломоть хлеба, и, соорудив аппетитный бутерброд, плюхнулся на давно продавленный диван.

Откусывая первый раз, потянулся левой рукой за спину, вытащил завалившийся в щель пульт и включил телик. Когда жуешь под какой-нибудь клип или мультик можно забыть про всё и не мучиться угрызениями совести.

Телик нагло смотрел непробиваемо черным глазом и в душу Костика закрались нехорошие подозрения.

Как пить дать, когда втаскивали этого старинного монстра, задели провод, а розетка и так еле держалась. Представив, что с трудом впихнутый в угол за диваном трельяж придется снова вытаскивать и извлекать из-за него провод… а потом делать это каждый раз, когда он во сне задевает этот провод ногой…

Костик даже застонал. Нет, только не это!

Умная мысль пришла спонтанно, при ближайшем рассмотрении устройства дверок. В отличие от других трельяжей, у этого старинного монстра все три зеркала были овально-вытянутой формы, и внизу между рамами, щедро украшенными резными завитками и цветками, виднелись треугольные просветы.

Вот если просунуть сквозь один из них руку, она окажется как раз напротив розетки. Если пролезет, конечно. Костик с сомнением осмотрел свою белую, пухлую ладошку и решил попытать счастья.