Давно уже не видал я Малика-сахиба. Когда последний раз, три месяца тому назад, я встретил его, он был настолько поглощен идеей создания кинофильма, что ни о чем больше не хотел слушать. С тех пор мы с ним не виделись. И вот сегодня, после завтрака, я вдруг подумал, что неплохо было бы съездить к нему в Дадар, расспросить его о житье-бытье.

Однако, когда я приехал в Дадар, Малика-сахиба не оказалось дома. Его жена сказала мне, что он ушел к себе в контору.

– А где эта контора? – спросил я.

– Рядом с оперным театром, – ответила жена Малика-сахиба. – Повернете в переулок направо и там увидите большое здание братьев Лалджи и Мулджи Дхокевала, войдете в вестибюль и на втором этаже найдете его контору.

«Вот это да! – подумал я про себя. – Наконец-то Малик-сахиб обзавелся своей киностудией. Что ж, придется пойти поздравить его по этому поводу». С этой мыслью я встал со стула и собрался уже выйти из комнаты, но тут жена Малика-сахиба сказала:

– Может, сначала выпьете чаю?

– А у вас есть сахар?

– Сахар?! – удивилась она. – Нет, что вы. Разве вы не знаете, что его дают только по карточкам, да и то очень мало. Уж если вам хотелось выпить у нас чаю с сахаром, так взяли бы с собой немного из дому.

– Что ж, в следующий раз обязательно последую вашему совету, – сказал я и вышел из комнаты.

Жена Малика-сахиба проводила меня до дверей. Спускаясь по лестнице, я споткнулся и больно ушиб себе ногу.

– Эй, что вы там делаете? – встревоженно закричала жена Малика-сахиба. – Нельзя ли поосторожней, лестницу сломаете. Она и так чуть дышит. Если где сломается, хозяин дома ни за что не будет еще раз ремонтировать.

Молча потирая ушибленное колено, я спустился вниз.

Когда я подошел к зданию братьев Лалджи и Мулджи Дхокевала, то сначала не заметил ни малейшего намека на то, что в этом доме помещается киностудия. Но затем я увидел на стене объявление, написанное большими жирными буквами:

Прочитав это объявление, я быстро поднялся на второй этаж и вошел в контору. Здесь, за большущим столом, сидел Малик-сахиб, вернее доктор Малик и, положив голову на стол, повидимому, спал. О том, что дела в этой конторе идут неважно, я понял с первого взгляда. Малик-сахиб, смущенный моим внезапным появлением, поднялся из-за стола и, крепко обняв меня, сказал:

– Можешь меня поздравить, я скоро разбогатею.

– Каким же образом? – спросил я.

Малик-сахиб посмотрел на меня и улыбнулся: у него был очень добрый и мягкий характер. Сейчас, стоя передо мной, он размахивал руками, вертел пальцами, не произнося ни слова, открывал и закрывал рот, крутил головой, пожимал плечами и вообще вел себя так, словно собирался держать речь в присутствии своей жены. Кстати сказать, на формирование характера мужчины очень сильное влияние оказывает его жена. И если бы не это, мужчинам, пожалуй, пришлось бы очень плохо. Очевидно, поэтому, когда Малик, таинственно подмигнув мне, сказал: «Я скоро разбогатею», голос его дрожал, и казалось, что он оправдывается перед женой за какой-то проступок.

– Скажи, наконец, брат, в чем дело? – не вытерпел я. – Ведь ты же собирался открыть киностудию, откуда взялось это лечение маслами?

– Ты видишь в шкафу колбочки? – спросил Малик-сахиб. – В них лечебное масло. Его изобрел я. Это ароматное масло – крупнейшее изобретение нашего века. – Затем, слегка улыбнувшись, продолжал: – Натрешь им лоб – пройдет головная боль; закапаешь в нос – и насморка как не бывало; зальешь в уши – и никакой серы там не останется. Это масло и перхоть уничтожает и росту волос способствует.

– Как же это так? – удивился я.

– Если помажешь этим маслом голову днем – не будет перхоти, а если на ночь – у тебя будут расти волосы. Кроме того, этим маслом можно светлые волосы выкрасить в черные, блондина можно сделать брюнетом. Чаще всего его употребляют как наружное лекарство, но, если надо, можно принимать и внутрь, потому что в его состав входит касторовое масло, которое помогает при расстройстве желудка и очищает кишки. Таким образом, как видишь, это масло вылечивает все болезни, является одновременно и превосходной краской для волос и ароматным слабительным.

Закончив перечисление всех качеств своего масла, Малик-сахиб снова кинулся обнимать меня. Я дружески положил ему на плечо руку и спросил:

– Сколько же тысяч бутылок этого чудодейственного масла ты продал?

– Пока всего лишь три бутылки. Но ведь реклама… Ты знаешь, что в нынешний век реклама…

Малик-сахиб хотел пуститься в рассуждение о значении рекламы, но в это время вошел Махмуд – наш общий друг и большой фантазер. Он служит продавцом в магазине готового платья сетха Хусейна Мирагхевала, а в свободное время пишет киносценарии. Однако до сих пор ему не удалось продать ни одного из них. Поэтому вы легко можете догадаться, что он из себя представлял. Сегодня, очевидно, в надежде на то, что наступят другие, лучшие дни, он выглядел очень довольным.

– Махмуд, дорогой, в чем дело? – спросил я. – Тебя просто не узнать! С работы, что ли, выгнали?

– Нет, брат, – ответил Махмуд, – с работы меня не выгнали. Дело в том, что меня осенила блестящая идея. Скоро мы с вами станем миллионерами!

– За сколько дней? – быстро спросил Малик-сахиб. – Говори скорее, Махмуд, за сколько дней можно стать миллионером? Это очень важный вопрос! Возьми, например, мое масло. За три месяца я продал три бутылки. Если дело и дальше будет идти в таком же темпе, то я уверен, что лет через двести, дай мне бог здоровья, наверняка стану миллионером.

– Конечно, конечно! – кивая головой, воскликнул Махмуд. – Но для этого необходимо также, чтобы в каждом году было пятьдесят тысяч дней.

– Верно, верно! – согласился Малик-сахиб, разводя руками, затем, посмотрев на Махмуда, снова спросил: – Сколько дней? Сколько надо дней, чтобы стать миллионером?

– Да что-нибудь около года.

– А что же делать целый год? Продавать масло?

– Конечно, конечно! – не раздумывая, выпалил Махмуд. Но затем, поразмыслив, сказал: – Э-э, нет, Малик-сахиб! По моему плану, сначала мы будем получать доход в сотни рупий, потом в тысячи. А уж через год будут и сотни тысяч.

– Так говори же скорее! – в нетерпении закричал Малик-сахиб.

– Ну ладно, слушайте. Дело вот в чем, Малик-сахиб. Ты, насколько я знаю, очень любишь литературу. Это ничего, что сейчас в силу неблагоприятных обстоятельств тебе приходится продавать свое масло, а мне – торговать одеждой. Нам все равно больше всего нравится заниматься литературой, а наш друг, – он кивнул в мою сторону, – уже известный поэт. Кстати, брат, что ты получил на последнем литературном конкурсе? – обратился он ко мне.[1]

– Да всего лишь третью премию – десять рупий. Как раз хватило на содовую воду и папиросы.

– Неплохо, – с довольным видом сказал Малик-сахиб, взглянув на меня.

– Конечно, конечно! – вскричал Махмуд, обшаривая взглядом мои карманы.

– Расскажешь ты, наконец, о своем плане или нет? – нетерпеливо оборвал Махмуда Малик-сахиб.

Махмуд открыл было рот, но тут в контору по продаже лечебных масел вошел Гирдхари – наш четвертый друг. Сегодня Гирдхари был почему-то очень мрачно настроен. Глядел он на нас сердито, нахмурив брови, вены на шее вздулись, рубашка его насквозь промокла от пота, ноги были грязные, в пыли. Однако, несмотря на мрачное настроение нашего друга, мы и его решили посвятить в новый план. А план Махмуда оказался настолько же прост, насколько бывает прост всякий план – как стать миллионером.