Масла в огонь сначала добавила Мария, "доступно объясняющая" дочери, что ей не нужен посторонний человек, что нечего о нем заботиться, пора все бросить и вернуться к матери. Яринка только сильней разозлилась и в очередной раз поругалась. К скандалам с этой стороны добавилась и сторона вторая: Ира сначала потребовала от Сереги денег на покупку квартиры в Полтаве, а потом подала на развод. Как оказалось, "верная жена" уж года три встречалась с мужчиной, за которого сразу после развода и вышла замуж. Серега был подавлен. Мало того, что он пока оставался в состоянии полувменяемости, так еще и такой удар. Предательство в такой момент. А ведь контракт "горит", и надо действовать, некогда сидеть, сложа руки, и предаваться унынию. Серега на полгода впал в черную депрессию, и Яринка всерьез побаивалась, что он с собой что-то сотворит.
— Ирина Владимировна, как вы все это выдерживаете? — сочувственно поинтересовался гендиректор, когда они остались "на рюмку чая" после окончания рабочего дня.
— Как-то выдерживаю. Выбора-то нет.
Выбор, конечно, был: бросить все и снять с себя ответственность. Только она так не умела. Не умела бросать близкого друга, когда ему так плохо, не умела бросать дело, в которое вложила столько сил. Не умела отступать от намеченной цели и забирать назад обещания. Она пообещала, что не бросит, пока у Сереги все в жизни не наладится. Давно пообещала. Поэтому взвалила на свои плечи все: Серегу с его амнезией и депрессией, фирму с контрактами и долгами, скандалы с матерью, судовые нервотрепки. Если бы могла вместо Сереги ездить к дознавателю, то ездила бы.
Она выдержала, выстояла. Нашла новую квартиру, понимая, что денег нет. Закрыла глаза на то, что, получив деньги на машину от матери, Серега купил первое, что подвернулось под руку. Она стала говорящей записной книжкой, которая по пробуждении утром рассказывала Сереге, что он делал вчера. Она стала тем буфером, на который выплеснулась вся обида за предательство и развод. Сжав сердце в кулаке, она молча терпела скандалы в исполнении Марии. Она просто закусила удила на долгие полгода и с упорством танка шла вперед, вытаскивая питомца за собой. И победила. Он снова начал улыбаться, память в основном восстановилась, хотя Сергей и стал более забывчивым, нежели был до аварии. Но это уже воспринималось как черта характера, а не как неадекватность и помешательство.
Июньский жаркий день. Еще только утро, но солнце уже немилосердно палит. А в офисном корпусе авария — нет электричества. Стоят на перекурах протиратели штанов и курят, ждут, пока починят электропроводку.
— Не будет электричества до пяти часов вечера, — "порадовала" администрация здания.
— Все, баста, пойдем мужиков на пиво разводить, — подала идею Юлька, дизайнер полиграфической фирмы, сотрудница Артема. Тот самый Артем, удержавший девушку от разгрома машины скорой помощи, тот самый, что, вспомнив спортивное прошлое, бегом на своих двоих следовал за "каретой" реанимации. Его и предстояло разводить на пиво.
— А пойдем, все равно мне без компа, как и тебе, — поддержала идею Яринка. К этому моменту она расширила свои обязанности до вэб-местеринга, решив, что написание сайтов — не самая плохая стезя для заработка денег.
Ближайшее кафе. Девиз собравшихся: пиво без водки — деньги на ветер. Все равно делать нечего, день пропал впустую. Серега смылся на СТО — приводить в подобие машины купленную "Вольво". Старенький автомобиль грозился развалиться на ходу, и с этим надо срочно что-то делать. Поэтому он и отсутствовал, когда компания вынужденных бездельников переместилась из кафе в частный сектор Отрадного, где проживал Артем. Из состояния "все выпью, ничего не оставлю врагам" Яринку выдернул звонок мобильного. Серега проникновенно сообщил, что через три часа им нужно ехать на вокзал — встречать Нину Алексеевну, приехавшую из Москвы навестить сына. Глаза девушки стали по семьдесят пять копеек мелочью. Такого поворота она не ожидала. Тем более, в таком-то состоянии, когда количество выпитого смутно отсвечивало литражом в глазах. Компания дружно посмеялась над тем, что знакомство со "свекровью" пройдет "на должном уровне". Яринка запаниковала и попросила Серегу приехать прямо сейчас. Он приехал. А потом девушка пыталась протрезветь и отоспаться на заднем сидении и машины, пока та висела на подъемнике — чинили тормозную систему.
Протрезветь — не означает избавиться от похмельного синдрома. С больной головой и мерзким самочувствием Яринка предстала пред светлые очи Серегиной мамы. Нина Алексеевна оказалась хрупкой женщиной маленького роста. Глядя на нее, Яринка поняла, откуда у Сереги такой цвет волос: платиново-пшеничный. Он вообще был похож на маму, только росточком вымахал под "будь здоров".
А потом были слезы. И была благодарность, что Яринка не бросила Серегу в трудный момент, что выходила, заботилась о нем. Благодарность матери за то, что ее сына удержали на краю. К моменту встречи с Яринкой Нина Алексеевна уже знала все подробности последовавших после аварии месяцев от самого Сереги. Это не была встреча матери и невестки. Это оказалось встречей двух матерей, у которых общий ребенок. Они нашли общий язык. И общую заботу. А еще дали почву на будущее восклицаниям Сереги: "Мама приезжает, черт, вы опять выпадете из реальности, трандец работе на ближайшую неделю!".
Оскал волчицы
— Почему ты ее слушаешь? Почему прощаешь ей все, что она сделала с тобой, с твоей жизнью?
— Она моя мать. Я не могу переступить через это.
Сергей действительно не понимал, почему Яринка спускает на тормозах все, что делает Мария. Более того, идет на уступки, позволяет собой манипулировать. Словно не видит всего, что задумала Мария. Он действительно не понимал, что это война волка со львом, и что волк не собирается проигрывать, оттого и научился примерять овечью шкуру. Яринка давно поняла, что мать ее поймала на удочку паспорта и давать домовую книгу, чтобы дочь наконец-то получила документ, не собирается. Но показательное смирение дочери усыпило бдительность львицы, и она позволила остальным документам попасть в руки Яринки. Это был первый просчет.
Вторая ошибка последовала вскорости. Казалось, Яринка приняла позицию, что Маргарита должна оставаться в провинции у бабушки, нечего маленькому ребенку делать в большом и опасном Киеве. Мария расслабилась, решив, что держит все в своих руках. Спохватилась слишком поздно. Яринка попросила привезти дочку в столицу хоть ненадолго. Тихонько прикарманила метрику Маргошки… и перевела ее в киевскую школу, благо школьные документы пересылаются из учебного учреждения в новое заведение по запросу дирекции.
Когда все начиналось, Мария приняла правила игры, решив якобы пойти навстречу желанию дочери забрать малышку к себе. Дальнейшее вырисовывалось само собой: Яринке пришлось бы вернуть Маргариту, а добрая и милая бабушка получила бы еще одну возможность усилить давление на внучку, обвинив мать-неудачницу во лжи: дескать, и не собиралась забирать, только впустую обещала. И это уже вдувалось в уши девочке еще до приезда в Киев. Ребенок оказался всерьез озадачен, когда мама оформила ее в новую школу.
— А бабушка говорила, что ты врешь и никогда не заберешь меня, просто дразнишься.
— Да ну? А похоже? — улыбнулась Яринка. Она выиграла не просто бой, она победила в серьезном сражении, возможно, самом главном.
— Не похоже, — робкой улыбкой ответила маленькая девочка.
Это тот период, когда каждый день хуже боя. Потому что в бою есть враг, можно выработать тактику, как бить, как выживать, как победить. Только нет врага. Есть маленькая испуганная девочка, такая худенькая, что боишься на нее дышать, чтобы не сломалась. Крошечная для своего возраста, поглощенная невероятным страхом. Это Яринка поняла, только когда они стали жить вместе. Раньше этого не замечалось, растворяясь в вечных скандалах с Марией. А вот теперь развернулась полная картина того, что сделали с ее дочерью, пока она не могла ее защитить. Как подавить жажду крови и неуемное желание убивать всех, кто сотворил такое с ее девочкой? Как не сорваться и не наделать глупостей, вытаскивая ребенка из такого состояния? Где найти силы и мудрость, чтобы удержаться на грани, вернув девочку к нормальному человеческому облику? Не разбаловать до состояния капризной принцесски, почувствовавшей вседозволенность. Не испугать сильнее, осторожно выковыривая из ребенка забитого зверька. Как быть, когда на всякое слово о том, что неправильно, девочка закрывается руками, прячась, как от удара? Замолкает, замыкается, отгораживаясь стеной молчания. Потому что за каждым словом последует наказание. Найти возможность обойти эту стену, показать, что даже если что-то сделала не так, то с ней будут говорить, объяснять, пытаться найти общий язык. Дать возможность осознать, что здесь ее любят, что о ней заботятся.