Олег осмотрелся вокруг. Среди всех выделялся прапорщик Журавский. Высокий, красивый, он спокойно стоял неподалеку от Олега.
Еще заметно отличался от вооруженных людей мальчик лет семнадцати.
Он пришел с улицы, от митингующих. Лучше ему уйти отсюда.
А с другой стороны, его присутствие успокаивало. «Никакой же дурак не станет стрелять туда, где стоит мальчик», - думал Олег.
Глава IV
А Колю жалко. Олег вспомнил, как они с Николаем утрясли все свои вопросы в Москве и взяли билеты на Киев. И тут указ Ельцина…
Конечно, любому политически зрячему человеку ясно, что сам Ельцин- это только картинка для телевизора, марионеточная кукла – «кремлевская Барби», которая выполняет все, что необходимо ее заокеанским хозяевам.
Постепенно не все, но многие из простого народа начали понимать, что их жестоко обманули.
Смертность, превышающая рождаемость, - это не просто следствие глупых реформ, а скрытая, изощренная война на уничтожение самого народа.
Война коварнее и страшнее, чем та, что народ выстоял в борьбе с фашизмом, потому что люди гибнут без оружия и пролитой крови.
Сначала незаметно погибает душа человека, а затем неизбежно - его разум и тело. Это сравнимо с радиацией или с какой-то чумой.
Но нашему народу чужда кровавая бойня.
Поэтому в надежде изменить ситуацию цивилизованным парламентским путем избрали в представительную власть того, кому народ это доверил.
Но остановить антинародные реформы - это означает остановить реки богатств, которые широкой волной хлынули за границу с начала перестройки.
Остановить - это, значит, перекрыть питательную среду заслуженным деятелям перестройки. Для них это было бы равносильно объявлению войны.
И они готовы идти на все, даже хорошо зная, что распустить парламент- это нарушить существующую Конституцию, т.е. основной закон любой страны.
А это на дипломатическом языке означает совершить государственный переворот, бессовестно растоптав конституционное право, честь и человеческое достоинство многомиллионного населения этого государства.
И президент, переступивший закон - это преступник!
Но цель оправдывает средства, и к тому же они хорошо знали, что, когда средства информации под контролем, любые преступления проходят безнаказанно.
А кукла - на то она и кукла, чтобы рядить ее в разные наряды.
Для Олега уехать в этот день из Москвы - означало пройти мимо преступления, которое неизбежно, как цепная реакция, породит тысячу других преступлений и несчастий для наших народов.
Ухать - это означает совершить грех. Один из самых больших грехов, которые существуют на свете, и в который смогли соблазнить тысячи наших сограждан. Это грех непричастности.
Этот день для Олега был днём чести перед памятью предков жизнью грядущих поколений.
Николай плохо ориентировался в ходе политических событий, но Олега он уважал и верил ему, поэтому безропотно пошел с ним.
Вначале были то в одних, то в других отрядах добровольцев по охране парламента. Потом пополнили сформированное отделение личной охраны генерал-полковника Макашова, назначенного парламентом страны ответственным за охрану Дома Советов.
Вместе были все это время. И вот теперь такое. Сегодня же нужно будет позвонить в Киев. Как же все это объяснить Колиной семье?
Олег стоял задумчивый и вдруг...
Ощущение сильнейшего удара по голове. Ушная перепонка не лопнула, она влетела вовнутрь уха полностью.
Что это? Первые доли секунды полное непонимание происходящего. Когда вторым взрывом Олегу разорвало связки левого плечевого сустава, он понял, что в них стреляют из подствольного гранатомета.
Но почему? Почему? Все шло к мирному исходу! Кто это рядом с ним так хрипит? Олег пытался рассмотреть, но кругом, корчась, лежали люди. Среди них мальчик. Лицо его перекосилось от боли. Он делал какие-то неосознанные движения, пытаясь встать.
С балкона раздался одиночный выстрел - мальчик дернулся и затих на полу...
Зачем они его? Трусливые подонки, убирают свидетелей!
Нарастающая боль подступила к ранам. Боль обиды переходила в злобу. Здоровой рукой Олег поднял выпавший автомат. Другая рука не работала. Превозмогая боль, одной рукой он поднял автомат в сторону стрелявших и нажал спусковой курок.
Очередь получилась короткой и бессистемной - пули полетели значительно ниже цели.
Все. Теперь ждать...
Олег поднял голову, держа здоровой рукой автомат. Взор его был обращен в сторону стрелявших. Мысли о мальчике не покидали его. Из уха ровной струйкой текла кровь, голова начала кружиться.
Вспомнился тот случай, когда у него в церкви во время молебна закружилась голова. А рядом стоящая старушка сказала:
- Ты стой, дорогой, все равно стой. В церкви еще никто не умер. А если умрешь в церкви, то прямая дорога тебе в рай.
А тот мальчик?
Его забрали из этого мира здесь, на высоте такого чистого порыва, видимо, потому, что в раю не хватало праведников...
В здании уже было темно, но Олег видел, как с балкона направили на него ствол, и еще выше поднял голову.
-На нашей стороне правда, и потому мы сильнее их духом. Пусть видят, как мы принимаем смерть.
Олег не сомневался в исходе, но он был счастлив тем, что ему дано умереть не другой, случайной или глупой и тем более постыдной смертью, а именно такой, с достоинством, смертью мужчины-воина.
В этот момент он ощущал пиковое переживание жизни, которое ему за все его прожитые годы никогда не было знакомо.
Хлесткий удар, содрогнувший все тело. Какое-то время еще нет чувства боли, но уже течет кровь, сразу изо рта и раны. Стало труднее дышать.
Вторая пуля ударила в коробку противогаза.
Автоматные очереди. Осколки штукатурки летят в глаза.
Олег силился подняться, чтобы посмотреть на мальчика, но не смог.
Он видел только кровь перед собой, лужу крови и в ней прямо перед глазами сгусток крови…
Глава V
Сколько он был в бессознательном состоянии, Олег знать не мог. Но, видимо, не долго. Первое, что он услышал, - это голос далеко-далеко, звавший кого-то.
Он пытался разобрать, кого зовет этот голос. Но никак не мог. Не мог и понять, где он. Как будто он купается где-то в озере, а вода такая теплая-теплая. А голос опять кого-то зовет, но уже ближе. Потом мысли останавливаются на том, что он спит и никак не может проснуться. И главное, не может понять - кого кличет голос.
Сознание вернулось сразу, как только он распознал голоса.
- Есть раненые? - взывал кто-то.
Олег открыл глаза. В помещении было почти темно. Чувствуя, что вся одежда у него в крови, попытался рукой закрыть рану и отчетливо ощутил пульсирование своей крови. Кровь теплая, совсем теплая.
Рядом лежит его автомат, под ним - тоже кровь.
Олег хочет взять автомат, но рука не достает и падает в кровь.
Но кровь холодная...! Она холодная…! Почему она холодная? Кто это лежит с ним рядом? Прапорщик Журавский. Это его кровь. Олег все понял...
Опять начали звать, окликать раненых. Олег отозвался. К нему кто-то подполз. В темноте Олег рассмотрел парня в очках лет двадцати. Парень спросил его, может ли он ползти. Олег попытался - ничего не получилось. Тогда парень начал перетаскивать его метр за метром к выходу.
Олег мизинцем успел зацепить ремешок автомата, и оружие тащилось за ним сзади.
Он вытащил Олега на улицу, положил за бетонную клумбу и взял его автомат.
Олег сразу определил, что тот служил в армии и с оружием обращаться умеет. Было также видно, что он из порядочной семьи, с благородными манерами.
Парень направил ствол автомата в сторону Останкино. Олег начал уговаривать его не стрелять, потому что сразу обнаружит себя. В крайнем случае необходимо укрыться под грузовиком. Машина стояла метрах в пяти от них, и под ней лежали командир «Севера» и раненый гранатометчик, которого выбросило из здания на улицу взрывной волной.