Но основная работа требовала уже не одну пятилетку. Такие города, как Херсон, Николаев, Одессу строили потомки суворовских солдат, и естественно, что до 90% населения этих городов составляли русские. Предстояла рутинная работа не столько по изменению демографического состава населения, сколько его образа мышления.

Для новосозданной республики из всех этносов, проживающих там, необходимо было создать новую нацию, которая после определенной идеологической обработки обрела бы свое отдельное национальное самосознание.

- Я, конечно, не историк, - вмешался в монолог Олега Андрей. Сон к нему не шел. То ли от усталости, то ли разговор мешал. - Но что-то я не помню, чтобы на моей памяти кто-то пропагандировал национализм. Насколько я знаю, за это в свое время сажали.

- При Сталине и Брежневе - может и да. А при Горбатом на полную катушку этим занялись. Только не в лоб, а в скрытой форме.

Особенно интенсивный характер эта работа, направленная на раскол в отношениях между братскими народами, приобрела в годы демократической перестройки.

Во все средства массовой информации всех союзных республик были внедрены свои люди. Проводя официальную политику братства и сотрудничества народов нашей Родины, между строк доводили до национального самосознания каждого горькую правду о повсеместной гегемонии старшего брата, объедавшего свои колониальные республики.

Острие этой работы было направлено на раскол славянского единства, как ядра могучей державы, с последующим образованием мелких государств, подконтрольных заокеанскому «Золотому Тельцу»

.-Под славянскими фамилиями эти люди честно отрабатывали свой хлеб и место под солнцем на «Земле Обетованной». И труды их не безуспешны: в большинстве случаев их теперь ждет солидное денежное пособие и благоустроенное жилье «за бугром». Отвечал Олег, заглядывая в окно.

Там, где совсем недавно стояли плотные ряды омоновцев, их уже оставались единицы. Взгляд Олега пробежал по ближайшим домам, затем задержался на здании гостиницы Украина - архитектурном сооружении со шпилями, издали похожим на дворец. После снова обвел взглядом всю панораму города.

Какое-то странное чувство охватило его. Ему показалось, что столица затаилась, замерла в ожидании какого-то очередного испытания.

Олег посмотрел на Николая. Тот сидел не двигаясь, молча, глядя в окно. Андрей лежа наблюдал за ребятами.

- Тебя послушаешь, кругом масоны правят балом, - сказал он. -Ну, Царскую Россию они развалили, Союз нерушимый тоже. А сейчас, по-твоему, что им еще для полного счастья не хватает?

Быстрым движением Олег отошел от окна и, не принимая иронического тона Андрея, ответил, усаживаясь на стул:- Те, кто отрабатывали свои планы, хорошо знают из истории Великой Руси и учитывают, что потомков отца русского православия, князя Владимира, не раз после очередного раскола собирало невидимое Знамение - православная вера. И все расколы без раскола этого родового фундамента будут временные.

Потому сейчас основной удар направлен на раскол единой веры и единой истории Руси, чтобы потомки нынешних православных в будущем уничтожали друг друга, как шииты и сунниты в современном исламе...

-Идут! Идут!!! - не сдерживая эмоций, закричал Николай.

Олег и Андрей подбежали к окну. Военных уже нигде не было, и только неудержимая народная волна приближалась к зданию Верховного Совета, сметая на своем пути заграждения из колючей проволоки.

Не говоря друг другу ни слова, как по команде, земляки и Андрей устремились по лестнице вниз.

Глава III

Со ступенек Белого им предстала картина всеобщего ликования. Люди обнимались, поздравляли друг друга с победой, обменивались адресами, пели, плакали...

Да, это был праздник, праздник народа, не тот, который планируется и заблаговременно готовится, а тот, который неожиданно возникает в душе у каждого независимо друг от друга и стихийно сливается в одно целое - в общую радость ликования тысяч людей.

Везде возникали стихийные митинги. Неподалеку было видно, как люди плотным кольцом окружили Макашова, приветствуя генерала радостными возгласами.

Среди митингующих Олег узнал и Салавата. Тот был с милицейским, видимо, трофейным щитом...

Как в морскую пучину, земляки устремились в это людское море, обнимая каждого встречного и давая волю своим радостным эмоциям после столь напряженных дней неопределенности в ожидании этих счастливых минут.

Но вдруг…!

Какое то время они оба стояли, еще не веря случившемуся. Но сомнения отпали. Да, это были выстрелы.

Сквозь гущу народа земляки начали пробираться к мосту, но оттуда уже несли раненых. Опять послышались выстрелы. Люди начали рассеиваться кто куда.

По митингующим стреляли со стороны здания мэрии, и сомнений в дальнейших действиях у Олега с Николаем уже не было...

Глава IV

С трибуны Дома Советов неслись призывы Руцкого, но Олег и Николай с автоматами в руках были уже у центрального входа в мэрию.

Из окон здания велась хаотичная стрельба, и земляки укрылись от пуль за бетонными сооружениями, где уже было несколько молодых ребят. Они в ответ стреляли по окнам, прикрывая подход новых групп.

Вскоре к ним пробрался и Женя. В руках у него был армейский автомат с длинным стволом и деревянным прикладом.

На какие-то минуты стрельба из окон прекратилась. Используя эту паузу, к фойе мэрии «рванул» грузовик. Водитель, видимо, хотел протаранить дверь, но из здания по грузовику открыли огонь.

Машина, разбив стекло, остановилась на входе. Сидевшие в кабине выскочили наружу и укрылись за бетоном. Из окон с новой силой возобновилась хаотичная стрельба.

- Взрываем грузовик! - решительным голосом прохрипел Николай и дал очередь по бензобаку машины.

Но бензин не загорался. Почему? Было непонятно. Или «трассик» прошел мимо? Или в обойме вообще не было патронов с трассирующими пулями? Но бензин не загорался.

Стрельба с обеих сторон прекратилась. Все глядели на ровные струйки топлива, стекавшего из пробитого бака под машину.

И осаждавшие здание, и осажденные перестали стрелять. Каждый понимал, что очередная схватка будет жестокой, и никто первым не решался нажать на курок. Все ждали какой-то развязки.

Потом стало ясно, что основные стрелки оставили оборону здания.

Появился Макашов, демонстративно закурил сигарету. (К удивлению Олега, потому что Альберт Михайлович не курил). Не спеша, докурил ее, выбросил окурок и, обращаясь к своему подразделению, приказал:

- Выкинуть всех чиновников.

Один рывок - и Олег с Николаем уже на первом этаже. Заняли оборону. Следом зашел Макашов с мегафоном вместо оружия.

Прямо с порога направился к пролету и пошел наверх, обращаясь к защитникам мэрии:

- Я - генерал Макашов! Народ победил! Сдавайтесь! Народ великодушен!

Вы часть народа! Вам ничего не будет! Слово офицера!

Альберт Михайлович ушел наверх.

Опять установилась тишина. Время тоже замерло.

«Все, конец деду», - с сожалением думал Олег. Но нет - из пролета показались омоновцы. Один за другим они бросали оружие и бронежилеты. Тут же принимали решение: кто переходил на сторону народа и оставался, кто уходил домой.

На следующем этаже все повторилось снова. Этаж выше уже был пуст, и его комнаты обходили без всякого опасения.

«Зачистка» этажа заканчивалась, когда Олег с Николаем, широко распахивая двери, перешагнули порог очередного кабинета. Перешагнули и замерли... Метрах в пяти от них в полном боевом снаряжении: в каске, в бронежилете, с автоматом в руках - занимал у окна боевую позицию омоновец! Повернув голову в сторону вошедших, он продолжал держать свое оружие стволом на улицу, оперев рожок автомата в подоконник.