Сказание четвёртое. О том, как Автандил встретился с Тариэлом
На рассвете чудный витязь
Снова в дальний путь помчался.
Автандил из-за деревьев
Видел всё и удивлялся.
Нет, теперь в дурною вестью
Не вернётся он назад.
Тайну витязя откроет
Безутешная Асмат!
Вот он вышел из засады
И приблизился к пещере.
Дева выбежала снова,
Распахнув большие двери.
«Тариэл, — она сказала, —
Ты вернулся? Что с тобой?»
Но, увы, далёк был витязь.
Перед ней стоял другой.
Дева вскрикнула, и эхо
Ей в ущелье отвечало.
Автандил схватил девицу,
Но она рвалась, кричала.
«Тариэл! — она молила. —
Тариэл! Вернись ко мне!»
И рыдала и металась,
Точно птица в западне.
«О, не плачь! — воскликнул витязь,
Опускаясь на колени. —
Что тебе могу я сделать?
Кто твои услышит пени?
Твоего я видел друга.
Был он светел и велик.
Кто, скажи мне, этот витязь,
Чей луне подобен лик?»
«О безумец, — отвечала
Дева бедная сквозь слёзы, —
Не скажу тебе ни слова —
Не помогут и угрозы.
То, о чём меня ты просишь,
Невозможно знать тебе.
Каждый должен подчиняться
Провиденью и судьбе».
«Дева, ты меня не знаешь:
Я скитался дни и ночи,
Я провёл три долгих года,
Чтоб его увидеть очи.
Ты — одна моя надежда.
Не томи меня, молю!
Не страшись открыть скитальцу
Тайну чудную твою».
«Горе, горе! Кто ты, витязь?
Чем тебе я досадила?
То, что я тебе сказала,
Не напрасно говорила.
Поступай со мной как хочешь:
Далеко мой милый друг, —
Кто несчастную избавит,
Исцелит от этих мук?»
Обезумевший от гнева,
Зашатался Автандил,
Крепко за волосы деву
Он рукою ухватил,
Прямо к горлу нож приставил
И сказал, сжимая нож:
«Так же пусть мой враг погибнет,
Как и ты сейчас умрёшь!»
«Витязь, — дева отвечала, —
Мне не страшно умереть —
Лучше мне лежать в могиле,
Чем мучения терпеть.
Умирая, перед другом
Я невинна и чиста —
Сохранят навеки тайну
Помертвевшие уста».
Выпал нож из рук безумца,
Исказился от страданья
Лик его, и подступили
К горлу юноши рыданья.
Повалился он на землю
И, рыдая безутешно,
Проклинал себя за грубость
И просил прощенья нежно.
И смягчилось сердце девы,
Затуманился слезою
Взор её. Склонив колена,
Витязь вымолвил с тоскою:
«На влюблённого безумца,
Дева, можно ли сердиться?
Враг и тот его жалеет.
Пожалей и ты, сестрица!
Я — влюблённый, я — безумец.
Жизнь моя страшней недуга.
По велению царицы
Твоего ищу я друга.
Сжалься, дева, надо мною,
Возврати меня к невесте,
Возврати безумца к жизни
Иль убей его на месте».
«Витязь, — дева отвечала, —
Вижу я, что ты страдаешь,
Но помочь тебе сумеет
Только тот, кого ты знаешь.
В шкуру тигра облачённый,
Он зовётся Тариэлом.
Я — Асмат, его рабыня.
Горько мне на свете белом.
Мой несчастный повелитель
Возвратиться должен вскоре.
Пусть он сам тебе расскажет
Про любовь свою и горе.
Я устрою так, чтоб витязь
Полюбил тебя как брата.
Отдохни и успокойся:
Ждёт влюблённого награда».
И в ответ на эти речи
Шум донёсся из ущелья.
Конь, прекрасный как Мерани,
Полон дикого веселья,
Из реки на берег вышел,
И седок, луне подобный,
Весь светился бледным светом
Над дорогою неровной.
В глубине пещеры тёмной
Быстро спрятав Автандила,
Дева встретила скитальца
И светильник засветила.
Витязь снял свои доспехи,
Молчаливо сел за ужин.
На щеках застыли слёзы —
Две слезы светлей жемчужин.
«Витязь, — дева говорила, —
День за днём идут напрасно,
По горам скитаться трудно,
По лесам бродить опасно.
Ты умрёшь — она погибнет.
Разве в том твоя заслуга?
Тяжело тому в несчастье,
Кто найти не может друга».
«Ах, — ответил бедный витязь, —
Кто же нам с тобой поможет?
Кто поймёт, какое горе
День и ночь мне сердце гложет?
Только я один родился
Под несчастною планетой.
Одинок я в этом мире,
Нет мне друга в жизни этой».
«Тяжко слышать эти речи, —
Робко вымолвила дева. —
Если б я не опасалась
Твоего, мой витязь, гнева,
Я нашла бы человека,
Чьей гордиться можно дружбой,
Он пошёл бы за тобою
И служил бы верной службой».
«Я клянусь тебе! — воскликнул
Тариэл. — Клянусь любимой!
Пусть я стал подобен зверю,
Безутешный, нелюдимый, —
Если кто мне будет другом,
Я приму его как брата,
Полюблю его навеки,
Как умел любить когда-то».