ГРИГОРИИ ТЕИТЕЛЬБАУМ

телбс,

Ты думаешь, Петька, если я Олег Попов, то разговор обязательно пойдёт о цирке?

Нет, братец! Правдивая история, которую я сегодня расскажу ребятам, произошла как раз в мой выходной день. И цирк здесь совершенно ни при чём.

Просыпаемся мы с дочкой и видим: на столе лежит письмо. Смотрим—от мамы! Я вам его вслух прочту:

«Уезжаю до вечера к бабушке. Накорми Галочку, позавтракай сам и погуляй с ней в парке».

А чем кормить не написала. Хорошо ещё, что я отлично умею варить яичницу! То есть печь... Или её жарят?.. Одним словом, друзья, вы понимаете, ЧТО я с ней умею делать!.. Кто его знает, с чего начать! Газ открыть, что ли?

Стал я спички зажигать. Чиркал, чиркал, а они не горят!

Погасла! Опять погасла! Ура-а! Зажглась! Снова погасла! Последняя!.. Наконец-то, горит!

Лучше бы она не зажигалась! Вот это заполыхало!

Сейчас я его подстригу! Эх! Ещё длиннее стало!

И тут я вспомнил: ведь у меня есть чудесный огнетушитель с газированной водой!

Г*'.-г/"'

Теперь жена не скажет, что я не умею пользоваться утю гом! Отличная получилась яичница! Румяная такая... глаже ная...

Дочка её с удовольствием съела. А для себя я решил приготовить картофельные оладьи. Только не знаю, испортилась электробритва после чистки картофеля или нет. Она не моя. Я её у соседа одолжил.

чем дальше, тем тяжелее.

Ои! Что случилось? Я задыхаюсь...

Олег найдёт выход из любого положения!

Итак, с завтраком покончено. Пора ехать в парк.

Ехать, так ехать,— сказал я. И поехал.

Вышли во двор палёным запахло. Ну, думаю, какая-то дрянь горит.

Оказывается, это я горю! И отчего бы? Вспомнил! По перилам ездил — брюки загорелись! Пришлось сбегать переодеться. Теперь уже по ступенькам.

Наконец подходит троллейбус. Галочка садится. Я сажусь. Она уезжает, а я... остаюсь... авоську распутывать.

Отцепил, наконец, авоську и помчался изо всех сил за троллейбусом. Он на третьей скорости, я — на четвёртой.

По дороге я на девочку с самокатом наскочил.

— Одолжи,— говорю, — девочка, самокат, троллейбус догнать. У меня в нём дочка нечаянно уехала.

Самокат— другое дело! Это же почти мотороллер! А мотороллер— почти мотоцикл. Мотоцикл — почти «Москвич», а «Москвич» — почти троллейбус.

На следующей остановке я его и догнал.

Передал я подбежавшей девочке самокат и кричу:

— Спасибо, девочка, приходи в цирк, я тебе Петьку-пету-ха по...

Больше я ничего крикнуть не успел.

Дальше за меня кричали пассажиры:

— Двери откройте! Человека задавило!

Оказывается, меня не совсем задавило. Только воротничок помялся!

Постепенно я отдышался. Всё в порядке! Путешествие продолжается.

Пришли мы в Парк культуры имени Горького, и глаза у нас разбежались: куда пойти? В комнату смеха или на карусель^? Лодку взять? А может, в тир?

Пошли в тир! ;

В тире самое главное — ружьё. Надо хорошенько проверить, всё ли на месте. Если, скажем, у него дула нет, или курок отсутствует, — ничего не выйдет. Плохо только, что зеваки мешают и всякие советы дают.

Я этому зеваке говорю:

— Отнёс бы ты лучше своё молоко домой, а то оно уже в кефир превратилось!

А сам отхожу всё дальше и дальше.

захохочут! Открыл я глаза—и ахнул! Преду-его, чтоб молоко домой отнёс!

Как тут все преждал же я

Бросил я ружьё, схватил дочку за руку и —дай бог ноги! Вдруг мы увидели чёртово колесо. Огромное, прямо до неба! А лодочки-то, лодочки! И в каждой люди сидят!

— Ну, Галочка, поехали!

Колесо завертелось, и мы начали подниматься. Внизу люди, маленькие, как букашки, машут нам руками. А среди них... среди них я ВИЖУ ГАЛОЧКУ!

И как это я её внизу забыл!

Раздумывать некогда! Я схватил зонтик, который валялся в лодочке, и прыгнул вниз.

ШШ1Щ

Через минуту всё было кончено. Я «приземлился».

Очнулся я от сильной боли в правой ноге. Видно, я её вывихнул, когда приземлялся. А народ вокруг хохочет. Цирк себе нашли!..

Обидно даже! Будто у меня всерьёз ничего заболеть не может.

Тут я вспомнил, что при ушибах помогает холод. Дохромал я до мороженщицы и купил эскимо. Пять порций. А Галочка говорит: — Холод надо к ноге прикладывать.Как будто я не знаю, куда прикладывать мороженое!

Приложился я к мороженому и взвыл от зубной боли. На вой сестра из медпункта с горячей грелкой прибежала. А я и не знаю, куда эту грелку прикладывать: то ли к ноге, то ли к зубам!

Наконец всё прошло, и мы пошли дальше. К аллее смеха. Там, в этой аллее, зеркала висят. И так они изогнуты, что каждое по-своему показывает. Взял я крепко Галочку за руку. Уж больше, думаю, я тебя не потеряю!

К первому зеркалу подошли —и ужаснулись. Как меня перекосило! А Галочки вообще нет. Вместо неё голова какого-то мальчишки торчит.

Следующее зеркало ещё почище первого: превратило мою Галочку в маленького толстого мальчишку!

Я чуть было не решил, что мне её подменили.

А третье зеркало простое, как у нас дома. Смотрим: я как я и кепка моя, а рядом со мной всё-таки не Галка, а тот же мальчишка. Тут только я оглянулся!..

— Ты как ко мне в руку попал?!

— Да вы сами меня прихватили.

Вот тебе раз! Значит, мне вместо Галки этот воробей попался.

Прибегаю на старое место, а она, родненькая, стоит и ласково так улыбается. Обнял я её и от слёз слова сказать не могу.

Наконец я успокоился, и мы пошли обедать. Видим, на Москве-реке к берегу пароход пришвартован, а на крыше у него вывеска:

«Плавучий ресторан «Буревестник».

3S

Тут я вспомнил, что со вчерашнего дня не ел, и заказал завтрак, обед и ужин сразу: салат, компот, котлеты, бульон, грибы, какао, творог, гуся, сосиски и десять порций манной каши.