Погожев Евгений Николаевич (Е.Поселянин)

Краса русской армии братья Панаевы

Петроград. Издание Главного управления военно-учебных заведений. 1917

Великая жатва доблестной русской молодежи скошена в последнюю войну. Память и хвала всем павшим за родину: память и хвала на земле, вечные, нетленные венцы им в небе. За мир, прежде всего за мир, чтобы Европа могла дышать свободно, за избавлеше от попрания всех законов божеских и человеческих от безстыдного немецкого сапога сражались они. Сражались за святыню семейного очага, за разрушаемые и оскверняемые храмы и святилища и поэтому в гибели своей заслужили святой венец мученичества, как отдавшие жизнь за Божию правду.

Хвала им и вечная память и нетленные в небе венцы!

Но, как одна звезда горит ярче другой, так и в общем изумительном подвиге доблестной русской арми выделяются высотой и святостью подвига некоторые отдельные лица. И к числу таких лиц, о подвиге которых в умилении и в счастливом изумлении узнала вся Россия, принадлежат приснопамятные братья Панаевы.

Нам недостаточно знать о геройстве людей. Нам интересно проследить, как складывались эти высокие характеры, в какой обстановке, в какой жизненной школе образовывались они. И воспитанникам военно-учебных заведений, готовящимся к высокому званию защитников родины, надо хорошо узнать и постичь таких людей. В нравственном и умственном развитии юноши на него влияют обыкновенно двe среды: семья и школа.

Панаевы происходили из старого служилого рода. Отец их в молодых годах принимал участие в Севастопольской кампании, к старости некоторое время прожил на южном берегу Крыма, а последние годы жизни провел под Петроградом в городе Павловске с его великолепным парком. Он женился уже в преклонных годах и имел четырех сыновей. Это был человек до самозабвения честный и точный в исполнении служебного долга, имел нрав прямой, рыцарский. Прекрасный кавалерист, он чрезвычайно любил лошадей и был в них большой знаток. Панаев был человеком во всех привычках и взглядах своих чисто русским, отличался большой набожностью и был чрезвычайно привязан к своим детям. Особенно много внимания уделял он старшему своему сыну Борису. Он принадлежал к числу тех людей, которые, так сказать, прирожденные семьяне, смолоду мечтал о семейной жизни, но только на склоне лет этой жизнью зажил. Можно поэтому себе представить его привязанность к своим детям. Он был для них и дядька, и мамка, и можно было видеть, как этот убеленный сединами с длинной бородой сановитый старец лично купал в детской ванночке своих ребятишек. Всех детей у Панаевых было четверо: Борис, Гурий, Лев и Платон. Чутким отцовским сердцем он угадал большие способности и высокие душевные задатки в своем первенце Борисе и обращал на него особое внимание. Было что-то трогательное и изумительное в этих долгих беседах стараго отца с тихим мальчиком, который как-то жадно впивал все, что говорил ему любимый отец, и мозг которого в этих беседах рано созрел.

Панаев–отец часто говорил, что больше всего на свете боится он, как бы дети его потом не превратились в ничтожных бездушных людей, без духовного содержания, пустоголовых военных франтов. Боязнь его, как мы видим, слава Богу, не подтвердилась. Дети его вышли такими, какими он был сам: прямыми, честными, духовно содержательными и работающими людьми. Дети рано остались сиротами: отец умер, когда Борису было всего десять лет. Смерть отца произвела на него глубочайшее впечатление. Сдержанный, немного скрытый внутри себя, привязывавшийся глубоко, но с какою-то стыдливою робостью, бедный мальчик утратил в отцe своем и лучшего друга и своего руководителя. Достаточно сказать, что с тех пор его никогда не видали уже смеющимся, и все их знакомые сразу заметили громадную в нем перемену. Он как бы съежился, обособился, в нем развилась какая-то особая заботливость, исполнительность: он из детства прямо перешагнул к нравственной зрелости. Трудно остаться молодой вдОвe с четырьмя детьми на руках при небольших средствах. Борис сразу вошел в положение матери и стал ей помощником и советчиком. Он старался заменить, насколько это было возможно в его лета, для своих братьев умершего отца и всячески помогал матери.

В этой семье, гдe все её члены были издавна военными, естественный ход был в корпус, и братья один за другим вступили во второй Петроградский кадетский корпус, расположенный в великолепном, громаднейшем старинном здании на Петроградской сторонe. Сложно то чувство, с которым мальчик с рук ласковой матери, из уюта семейных комнаток, вступает в громадное каменное здание, гдe ему придется провести все свое отрочество и часть юности в обществе посланных ему судьбою сверстников. В каком отношении станет он с начальством, учителями, товарищами, как будет усваиват себе преподаваемые предметы, втянется ли в разумные требования дисциплины, пойдет ли его общее развитие постепенным здоровым путем? Но первые часы и дни, проведенные в шумном и многолюдном учебном заведении мальчиком, пришедшим из тишины домашнего крова, полны для него, конечно, какой-то жути и неопределенности.

В одном из корридоров второго корпуса висит список с известной картины русского художника «Отъезд кадета в корпус»: в небогатой гостиной с кипящим на столе самоваром отставной полковник с женою отпускают сына; в дверях старая экономка или няня с мешком в рукe, в котором, верно, запрятано много гостинцев. Отец курит трубку, мать, сидя в кpecлe, обняла сынка в черной шинели с башлыком; мальчику, видно, не хочется уезжать из домашнего уюта, а матери еще тяжелee, чем сынку. И сколько вот таких матерей грустит в этой необходимой разлуке. Как молятся они за своих детей, чтобы оградил их Бог от дурного товарищества, дурных примеров, послал им разумениe учения, воспитал в них хороших и добрых людей... И грех, кто во время понял великость святость материнской любви для того память о матери была и в школьные годы и на протяжении всей жизни великой спасающей силой. Эта память, в ту минуту, как слабеет воля, готовая склониться к плохому поступку, к нечистому делу, вдруг на краю гибели останавливает человека. И, если бы мы чаше думали о своих родителях, о том, что светлою жизнью своею мы должны дать им награду за все перенесенные ими для нас жертвы, жизнь бы наша стала лучше. Счасливы тe, кто до конца хранили к своей матери то чувство, с которым детьми прижимались к ея груди и кому не в чем себя упрекнуть, когда закроются навеки глаза, смотревшие на нас с тою любовью, какой больше никогда уже не встретим. И в минуту страшного боя чей образ встанет пред нами с особою силою, и где будем искать защиты:

Дам тебе я на дорогу

Образок святой.

Ты его, моляся Богу,

Ставь перед собой.

Да, готовясь в бой опасный,

Помни мать свою.

Вот, братья Панаевы весь свой жизненный путь прошли с живою памятью в сердцe о матери, всегда оглядывались на светлые для них образы своих родителей, и поэтому путь их жизни был такой светлый и правый. Борис Панаев вступил в корпус таким, каким бывают в его лета немногие – вернее, каким в его лета почти никто не бывает. Он был уже маленький сложившийся человек, с определенным мировоззрением. Происходя из военной семьи, он, конечно, не мог оставаться равнодушным к тем воспоминаниям воинской славы, какими полон второй кадетский корпус, это место, где воспитались и откуда выпорхнули полные сил душевных и жажды славы такие птенцы, как бессмертный победитель Наполеона генерал-фельдмаршал князь Михаил Илларинович Голенищев-Кутузов-Смоленский, как действовавшие при полном сочувствии этого старого их однокашника знаменитые pyccкиe партизаны отечественной войны Сеславин и Фигнер.

Сколько мыслей в героически настроенном мальчикe должен был возбуждать образ великого полководца с рукою, которая движением своим двигает вперед победоносные полки, какою чудною музыкою для слуха его звучал список тех русских побед: в достижении которых Кутузов участвовал или подчиненным или командующим генералом: Шумла, Очаков, Бендеры, Измаил, Рущук, Бородино, Тарутин, Малоярославец, Вязьма, Красный. Дух бессмертен и не разрушаем. И, быть можеть в глухую ночь тень старого фельдмаршала появляется в тех старых залах, где он бегал живым восприимчивым мальчиком, и, всматриваясь в души спящих в рядах дортуаров кадет, навевает им видения битв и распаляет в сердцах их жажду военных подвигов.