Он даже не успел понять, что происходит. Косарев вогнал ему в горло нож, закрыв рот рукой, чтобы не крикнул перед смертью. Второму «нохче», испуганно встрепенувшемуся, тяжелая рукоятка ножа обрушилась под ухо. Третий был не дурак поспать, что для солдата непозволительно. Красная полоса прочертила и его шею.

— Доброй ночи, — прошептал Косарев и нажал два раза на кнопку оперативной рации «Джонсон» — сигнал, что полдела сделано.

Небо начинало бледнеть. Когда рассвело, «нохчи» начали выползать из укрытий, менять посты. Чувствовали они себя на территории завода, как дома. И сильно просчитались.

Первый залп смел нескольких бандитов. Рвались гранаты, молотил пулемет, по территории метались перепуганные боевики, пытаясь занять выгодные позиции. Они отстреливались, но их выбивали с рубежа за рубежом. Через час зачистка территории была завершена. Понесшая серьезные потери банда уходила. «Нохчи» потеряли еще троих, пытаясь забрать тела погибших товарищей. Для них это — святое.

Убитого врагами воина Ислама нужно хоронить, как полагается — до восхода солнца.

— Молодец, «Рэмбо», отличная работа. Коли дырку для ордена, — сказал полковник МВД.

— А, — отмахнулся Косарев. — У нас есть потери?

— Ни одного убитого. Пацаев и Гаврилюк ранены.

— «Нохчей» хорошо потрепали, — Косарев посмотрел на лежащие трупы, на зеленоповязочников — воинов Ислама.

Один из бандитов, скрючившийся за бетонными плитами в углу дворика перед третьим цехом, застонал, приподнялся, потряс головой.

— О, живой, гаденыш, — Косарев подошел к бандиту, нагнулся над ним. — Не похож на чеченца. Наемник.

Парень лет двадцати пяти, кучерявый, с длинным шнобелем, приподнял залитое кровью лицо и пронзил Косарева наполненным ненавистью взором. Огромный двухметровый собровец легко, как куклу, вздернул бандита и поставил его на ноги.

— Идейный. Зеленоповязочник, — собровец сорвал с головы бандита зеленую повязку.

— Не убивайте, — прохрипел пленный. — Деньги будут.

— О чем ты поешь, гаденыш? — Косарев взял бандита за короткие волосы и внимательно посмотрел ему в глаза. — Я бы всю жизнь на хлебе и воде провел, лишь бы вас, крыс, додавить.

— У меня семья. Не убивайте.

— Азер? — спросил Косарев.

— Да. Ленкорань. Не убивайте, да, прошу.

— Трясешься, газаватчик.

Косарев обшарил карманы пленного, извлекая из них пачки денег, какую-то бумагу с арабской вязью.

— Во, с паспортом, — удивился Косарев. В кармане пленного действительно лежал обернутый целлофаном паспорт. Довольно странно — обычно наемники предпочитали с собой не таскать документов.

— Керимов Бакир Бехбуд оглы, житель и уроженец Мингечаурского района. Можно верить? — осведомился Косарев.

— Можно. Я и есть.

Косарев по оперской привычке переписал данные в свой блокнот.

— Куда его? В контрразведку? — спросил он полковника.

— Да. Пусть разбираются.