— С тех пор, как мой отец стал верховным принцем, это не так! — заявил мальчик. — Закон есть закон, и отец следит за тем, чтобы он выполнялся.

— Все это выше понимания простого «Гонца Солнца», — ответил Меат, едва удерживаясь от новой улыбки.

Гиамо принес поднос и поставил перед ними две огромных тарелки с едой, кружку эля для Меата и кубок из фирон-ского хрусталя, наполненный прозрачной бледно-розовой жидкостью, пронизанной золотистыми пузырьками. Поль, с которого хозяин не сводил глаз, сделал глоток и довольно улыбнулся:

— Чудесно! Что это?

— Продукт моего собственного изготовления! — похвастался счастливый Гиамо. — Лучший очищенный сидр, чуть подкрашенный соком красники!

— Это вкус самой весны, — похвалил Поль. — Для меня большая честь, что его подали в кубке.

— Это честь для моей жены, — с поклоном ответил Гиамо. — Далеко не каждая женщина может похвастаться тем, что такой знатный лорд ел за ее столом и пил из ее любимого кубка.

— Если она не слишком занята, я хотел бы пройти на кухню и поблагодарить ее.

— Как только закончите трапезу, добро пожаловать! — улыбнулся Гиамо. — Но учтите: моя милая женушка — ее зовут Вилла — такая болтушка, что заговорит и дракона!

«Гонец Солнца» и принц углубились в еду. Здоровый аппетит растущего мальчика и большого, сильного мужчины вскоре заставил обоих потребовать добавки; затем Меат послал за третьей порцией говядины и хлеба, а Поль искренне пожалел, что не в состоянии повторить сей славный подвиг. Он переключился на ягоды и, прихлебывая сидр, подумывал, не стоит ли уговорить Гиамо расстаться с еще одной бутылкой, которую можно было бы отвезти в подарок матери, обожавшей хорошие вина.

Ловцы жемчуга ушли; их места заняли трое корабельных мастеров, пришедшие пропустить по кружечке эля. Торговцы шелком принялись подтрунивать над молодым человеком и его девушкой. Когда парочка вспыхнула, Поль украдкой усмехнулся. Через несколько лет придет и его черед наслаждаться обществом обворожительной дамы, но это подождет. Он никуда не торопится.

Меат наконец насытился и откинулся на спинку стула, держа в руке кружку. Он был готов продолжить беседу.

— Ты так и не сказал, присмотрел ли в местных лавочках что-нибудь подходящее.

— Ну… там были очень красивые туфельки из зеленого шелка и гребешок из перламутра. Но принц Чадрик говорил мне, что мужчина не должен покупать даме подарок до тех пор, пока не представит себе, что она носит эту вещь или пользуется ею.

«Гонец Солнца» засмеялся.

— Великолепный способ! Так вот почему Аудрите всегда так прекрасно выглядит!

— Ты мог бы испробовать этот способ на девушке, которая живет в западном крыле, — сделав невинные глаза, сказал Поль. — Я слышал, что ты до сих пор не добился у нее успеха.

Меат поперхнулся элем.

— Откуда ты знаешь об…

Поль только рассмеялся.

Тем временем с кухни пришла жена Гиамо. Она вытирала руки о фартук и явно готовилась выслушать комплименты восхищенного гостя. Собиравшиеся уходить купцы все еще добродушно спорили из-за шелка. Молодой человек отпустил очередную шутку, девушка воскликнула: «Ох, Риальт, я больше не могу!», корабельные мастера рассмеялись и потянулись к нему с кружками. Все были довольны и веселы. В этот момент один из воинов резко отодвинул стул, вскочил на ноги и что-то хрипло прорычал. Это заставило всех повернуть головы в его сторону. Меат увидел блеск обнаженной стали и тут же встал со стула. Его внушительная фигура как бы невзначай отделила Поля от солдат. Захваченные врасплох купцы остановились на полдороге и тревожно посмотрели на «Гонца Солнца», Он подбодрил их кивком.

— Эй, ребята, — осторожно начал Меат, — вы не могли бы решить свой спор где-нибудь в другом месте?

Обычно роста, ширины плеч и колец Меата хватало, чтобы прекратить любую потасовку. Но это были наемники, злые и не желавшие терпеть замечания даже от фарадима. Тот самый бородач, который начал ссору, прорычал:

— Это тебя не касается, «Гонец Солнца»!

— Брось нож, — ответил Меат, на сей раз не так миролюбиво. Купцы попятились, комкая в руках образчики шелка; испуганная девушка опустилась на стул.

Вилла шагнула вперед и уперлась руками в бока.

— Как вы смеете нарушать мир в трактире? — воскликнула она. — Да еще в присутствии…

Меат прервал ее; помешав упомянуть имя Поля.

— Уходите отсюда, друзья мои, пока не попали в беду!

Женщина, которая, судя по обшитому тесьмой воротнику, была их командиром, тоже выхватила нож.

— Закрой свою дерзкую пасть, фарадим, пока сам не попал в беду! Не смей так разговаривать с личными телохранителями принца Велдена!

Бородач угрожающе взмахнул ножом; в лучах солнечного света серебристо сверкнуло лезвие, и жена трактирщика испуганно взвизгнула. Купцы попытались укрыться за парой стульев. Внезапно наступила тишина, и клинок полетел в грудь Меата.

— Нет! — выкрикнул юный голос. Меат легко уклонился от ножа, и посреди стола, за которым сидели воины, ударил фонтан Огня «Гонца Солнца». Они вскрикнули и испуганно отпрянули. В тот же миг к ним бросился Меат. Двое солдат врезались в стенку, а женщина повалилась прямо на, перепуганных купцов. Риальт вырвался из рук цеплявшейся за него девушки, вскочил и кинулся на бородатого воина. Трое корабелов, под тонкими рубашками которых бугрились изрядные мускулы, торопливо допили остатки эля и тоже вступили в драку.

Когда с буянами покончили, у Меата красовалась ссадина на челюсти и неглубокий порез на руке. Однако это не помешало ему обрушить стол на макушку крибца, которому не хватило ума подольше полежать на полу после зуботычины Риальта. Двое корабельных дел мастеров держали второго солдата, пока Риальт не испробовал на нем свой любимый удар; тем временем Вилла связывала потерявшую сознание женщину скрученными салфетками. Голова четвертого солдата застряла в устье камина; пятый воин распластался на полу. Сидевший на его спине корабел довольно улыбался Меату.

— Спасибо за представление, милорд «Гонец Солнца»! Давно я так не смеялся! С самого переезда в этот порт!

— С нашим удовольствием, — ответил Меат и оглянулся, разыскивая Поля. Мальчик отпаивал элем побледневшую девушку. Он был невредим, и Меат, у которого еще подрагивали коленки, облегченно вздохнул. Фарадиму не хотелось думать о том, что бы, ему сказала Сьонед, увидев сына раненым.

Тем временем из винного погреба поднялся отдувающийся Гиамо и удивленно вскрикнул, Меат похлопал его по плечу.

— Все уже улажено. Вот только боюсь, что мы превратили ваш трактир в мясную лавку… — Фарадим опустил глаза; искусные руки принялись обрабатывать его рану. — Это пустяк, — сказал он Вилле.

— Пустяк? — фыркнула она, разрывая передник и перевязывая его руку. — Ничего себе пустяк! В моем доме чуть не дошло до смертоубийства! Вы бы лучше дознались, кто эти негодяи и откуда они, а я тем временем поищу вина покрепче, которое возместит вам потерю крови!

Меат готов был заявить, что его рана — всего лишь царапина, но вовремя вспомнил о славном вине, которым угощал его принц Ллейн прошлой осенью в этом самом трактире. Он готовно кивнул, и Вилла фыркнула снова.

Оказалось, что главный ущерб был нанесен не столько людям, сколько мебели и посуде. Риальт отделался ссадиной на плече, которая должна была пройти через несколько дней, а у купцов вообще пострадали не столько бока, сколько достоинство. Меат поднял опрокинутый стул, проверил его на прочность и ткнул пальцем в сидевшую на полу командиршу крибцев. Руки женщины были связаны за спиной.

— Садись, — пригласил он.

Она неловко поднялась и молча подчинилась приказу. Ее красная туника слегка потемнела на плече, но Меат рассудил, что рана не опасна. Троим ее дружкам предстояло помаяться головной болью, а четвертый какое-то время смог бы передвигаться только на карачках. Удостоверившись, что их жизни ничто не угрожает, Меат встал перед командиршей и сложил руки на груди, не обращая внимания на дерзкое требование женщины немедленно освободить ее.