ПАПА-БУДДА

ЭНН МАРИ

Папа у нас с приветом. Просто без башни. Смеха ради чего только не отчебучит. Однажды в магазин пошел с трусами на голове; соседке наплел, что мы выиграли в лотерею и переселяемся на Барбадос. Но все это цветочки по сравнению с тем, что он учудил теперь. Он стал буддистом.

Мама сначала подумала, что это очередной розыгрыш.

— Пойду, загляну в буддийский центр. На пару часиков, Лиз, я скоро вернусь.

— Там что, пиво бесплатное?

— Нет, малыш, я серьезно. Решил, пойду чуток помедитирую – то есть, попробую.

Мама перестала мыть посуду и так на него посмотрела … «Ну, и что опять он удумал?» - вот такой был взгляд, я его видела миллион раз.

— Джимми, будет лапшу-то мне на уши вешать. Ты же безбожник. В церкви был последний раз, когда хоронили отца. А предпоследний – я тебя еле затащила на Первое причастие Энн Мари. А теперь ты собрался в буддийский центр - медитировать? И еще во вторник, когда все ваши гудят в «Хайлендере»? Не мели ерунды.

Папа, когда смущается, становится похож на тощего парня из фильмов про Лореля и Харди и теребит ухо левой рукой. Тогда-то я и подумала: может, он говорит правду.

— Ладно, понимаю, что это смешно, и, наверно, надо было сказать раньше, но я туда уже ходил. Помнишь, мы в городе как-то работали, в магазине? Ну вот, я вышел купить рогаликов и познакомился с одним парнем, буддистом. Мы разговорились, и я пошел с ним посмотреть их Центр. Дождь лил, делать особенно было нечего. Думаю, схожу, потехи ради – у них же там все одеты по-чудному, бубнят чего-то.

Мама стояла у раковины – мыльные пузыри текли по розовым резиновым перчаткам.

— И?..

— И оказалось, все не так. Люди как люди, ужасно душевные, угостили меня чаем, показали комнату для медитаций. И главное, малыш – атмосфера. Не знаю, как объяснить, но там было так спокойно.

Таким я папу раньше не видела: взгляд – будто он где-то на луне. Вот-вот, мне казалось, он признается, что шутит, - но он все глядел в окно.

— В общем, знаю, что это глупо, но просто хочу попробовать. К ним любой на занятия может придти, так что…

— Ладно, как тебе угодно. Только смотри, чтобы мозги тебе не промыли.

Папа обернулся и увидел меня – я рядом сидела, готовила уроки, но, похоже, он меня только заметил. Он подмигнул мне:

— Этого мы не допустим – верно, доча?

— Еще надо найти, что промывать.

Поначалу не было заметно, чтобы на папу буддизм как-то влиял. Раньше он по вторникам ходил в паб, теперь стал ходить на медитацию в буддийский центр, вот и все. Разницы никакой. Он об этом никогда не говорил, был все тем же папой - ходил на работу, возвращался домой. В спальне на шкафу прикрепил фотку статуи Будды и время от времени, вместо того, чтобы смотреть телек, уходил и запирался там наверху – чтобы, как он это называл, помедитировать. Я думала, ему это надоест. Мой папа не из тех, кто увлекается чем-нибудь всерьез и надолго. Бывает, он загорается и затевает какой-нибудь «проектик». Как-то, например, он строил навес в саду, или однажды ремонтировал старый буфет, который нам достался от бабушки. Папа берется за работу, потом остывает и все бросает. Мама от этого на стенку лезет.

— Джимми, мне уже тошно смотреть на инструменты, они валяются по всей прихожей! Когда это кончится?

— Спокойно, малыш, все идет по плану.

— Неужели?

— Пришлось малость прерваться. Надо новый лак раздобыть, у этого оттенок не тот. Завтра закончу. Спокойно.

Но и две недели спустя инструменты валяются по прихожей, так что мама слетает с катушек и отправляет все хозяйство на помойку.

Я думала, что с буддизмом будет так же. Но шли недели, а папа продолжал ходить в этот Центр, да еще дома начал медитировать, полчаса каждый вечер.

Я решила его расспросить.

— Пап?

— Что, доча?

— А медитация – это что такое?

Он нахмурился.

— Даже не знаю, с чего начать. Сложно объяснить.

— Ну вот, что ты делаешь?

— Ну, сижу в тишине и стараюсь освободиться от мыслей… ну, не то, чтобы освободиться. Вот мысли жужжат у тебя в голове, а их надо замедлить, чтобы они перестали тебя беспокоить.

— А зачем?

— Этого я, доча, и сам не знаю.

— Тебе это нравится?

Он улыбнулся.

— Так точно, доча, нравится.

— Ты, может, поэтому и медитируешь?

— Может быть. Зришь в корень. Может, ты и сама буддистка, только этого не сознаешь.

— Нет, пап, мне что-то буддисткой быть не хочется.

— А почему?

— Если с тобой медитировать, то придется пропускать «Кто хочет стать миллионером» .

Трудно вспомнить, когда я поняла, что у папы это всерьез. Ничего особенного вроде и не происходило. Я заканчивала начальную школу, приближалось лето; а после каникул мы должны были идти уже во «взрослую школу», как называла ее бабушка. Так что надо было заглянуть в новую школу, к выпускному подготовить спектакль, да еще миссис Шелдс перед экзаменами выжимала из нас все соки. Мама тоже была страшно занята, искала мне новую форму и прочее, и еще бабушка неважно себя чувствовала. Словом, то одно, то другое, и думать было некогда про папино увлечение. А он ходил в Центр все чаще. По вторникам и четвергам, иногда даже по субботам, когда шли матчи его любимой команды. А потом однажды мы вместе мыли посуду, и, когда он ставил тарелку на верхнюю полку, что-то выпало у него из кармана.

Я подняла эту штуку – какие-то бусы. Крупные коричневые бусины на толстой веревке. Похожие на розарий , но гораздо крупнее и без делений на десятки.

Я протянула бусы папе, и он сунул их в карман.

— Что это, пап?

— Доча, это четки, – ответил он, аккуратно перекладывая тарелки на полку.

— Розарий?

— Вроде того. Наверно, буддийский вариант.

— А я думала, ты только медитируешь. А ты еще и молитвы читаешь?

— Ну, вроде того.

Это меня сильно смутило. Он же в церковь с нами никогда не ходит, говорит, что в Бога не верит.

— Пап, а кому ты молишься?

— Никому он не молится. «Пусть победит моя лошадка при ставках пятьдесят к одному!» - вот и вся его молитва. — Мама вошла в кухню прямо в пальто. — Я к бабушке, вернусь через часок.

— Ладно, малыш.

Я вытерла миску и подала ее папе.

— А кому ты молишься?

Он посмотрел на меня как-то странно.

— Знаешь, доча, не так все просто – я и сам не очень понимаю, что происходит, но…

— Ладно, пап, я так просто спросила. Не парься.

Он улыбнулся – мой прежний папа.

— «Не парься» - ну и словечки. Ты где живешь, в Нью-Йорке, что ли?

Я кинула в него полотенцем.

— По крайней мере, я на земле живу, а не летаю где-то там, будто йог.

Я расставила руки, загудела и, как самолет, закружила по кухне.

Папа схватил меня и стал щекотать, пока я от смеха не повалилась на пол.

Когда в нашу дверь позвонили, мы с мамой только вернулись с фермерского рынка. Странная это была картина - ламы в Мэрихилле. Кришнаиты у нас появляются нередко - поют на улице, позвякивая бубенцами, и по субботам на Байерс-Роуд мимо библиотеки так просто не пройдешь – непременно к тебе пристанет какая-нибудь дама в розовом и будет внушать, что надо быть счастливым. Но теперь к нам пожаловали настоящие тибетские ламы, бритоголовые, в оранжевых одеждах. В субботу среди бела дня трое лам возникли у нас на пороге, а соседи так пялились на них, словно это были не люди, а животные о четырех ногах. Но ламы переполоха будто не замечали. Может, они просто привыкли. Или медитация так на людей влияет, что все им становится трын-трава.

Они поклонились, и стоявший посередине сказал:

— Здравствуйте. Здесь живет Джимми Маккенна?

Он говорил без ошибок, но акцент был незнакомый.

— Папы нет дома.

Человечек, улыбаясь, покивал головой.