— Ну разве я не секси? — подшучиваю я.

Он не отвечает на мой вопрос.

— Джуд, я не хочу, чтобы ты это делала. Это рискованный вид спорта.

— Да ладно тебе!.. Не говори глупостей, — снова улыбаюсь, пытаясь успокоить его.

Фернандо, который наблюдал за нами и наверняка слышал нас, подходит и с самой фальшивой улыбкой, какую я когда-либо видела, говорит:

— Давай, прелесть моя… поддай газу, чтобы они все потеряли дар речи.

— Я так и сделаю, — отвечаю.

Фернандо с двумя стаканами пива в руках спрашивает Эрика:

— Хочешь стаканчик? — и, не дав ему времени ответить, продолжает: — Бери. Это пиво твое. А второе — мое. Я ничего ни с кем не делю.

Этот комментарий выводит меня из себя. Да что этот безумец вытворяет?

Эрик не отвечает, но я вижу, что он недоволен. Фернандо подходит к нему:

— Ты в курсе, что наша девочка — специалист по прыжкам и скольжению в поворотах?

— Нет.

— Тогда приготовься. Если ты не знал, то сегодня я тебе это объясню.

— Давай, прелесть моя. Порви их! — говорит Фернандо и целует меня в щеку.

Наконец мы остаемся одни. Эрик смотрит на меня недобрым взглядом.

— Что это значит: «наша девочка» и «делиться пивом»?

— Не знаю, — отвечаю, до сих пор не веря в то, что произошло.

Эрик — не дурак и заметил, что я пришла в бешенство. Он тяжело выдыхает, ругается и отводит от него взгляд:

— Ты можешь пораниться, Джуд. Не понимаю, как отец позволяет тебе этим заниматься.

Меня это смешит. Показываю взглядом на отца, который с товарищами делает последние приготовления в моем мотоцикле пред стартом:

— Ты и вправду думаешь, что отец переживает?

Эрик несколько секунд наблюдает за ним и, поняв, как он счастлив, отвечает:

— Ладно… но тот факт, что он не переживает, вовсе не означает, что это не должен делать я.

Я улыбаюсь и, не обращая внимая на то, что за нами наблюдает Фернандо, поднимаюсь на стоящий на земле ящик. Оказавшись с Эриком на одной высоте, приникаю к его губам:

— Успокойся… малыш. Я знаю, что делаю.

Уголки его губ немного изгибаются. Он почти улыбается. И я с удовольствием его целую.

— Тем лучше для тебя, — говорит он серьезно, — если ты знаешь, что делаешь, иначе, я клянусь тебе, что ты за это заплатишь.

— Мммммм… меня это завораживает!

— Джуд… я серьезно, — продолжает он.

— Ладно, понялаааа… для меня это плевая прогулочка.

Он не улыбается, я же не могу сдержать улыбку.

Меня зовет отец. Пора выезжать на трассу. Быстренько целую Эрика, спускаюсь с ящика, отпускаю его руку и бегу к мотоциклу. Отец заводит двигатель и пару раз газует. Я визжу от счастья и переполняющих меня эмоций, а у Эрика все сильнее и сильнее хмурятся брови.

Через десять минут я уже на трассе вместе с другими участниками. В воздухе витает адреналин. Я подпрыгиваю и гоняю, не отдавая себе отчета об опасности. Мотогонка — это сочетание скорости и ловкости, и это меня заводит.

Я всегда была безрассудной сорвиголовой, пацаном, о котором мечтал мой отец. Скольжу на крутом повороте, прыгаю по глубоким лужам, не сбавляя скорости, и мой костюм покрывается грязью, а адреналин ускоряет движения. Я понимаю, что в этой гонке у меня хорошие позиции, и в первом заезде я оказываюсь среди первой четверки.

Эрик белый как мел. Он еле дышит после того, как увидел, что я вытворяла на трассе и как сталкивались другие участники. Но некогда разговаривать, пора идти на второй заезд. Я с успехом прохожу в последующие заезды до тех пор, пока не остается шесть участников.

Отец, Лусена и Бичаррон кричат как сумасшедшие, регулируя и налаживая мой мотоцикл. Фернандо, эксперт мотогонок, дает мне инструктаж относительно других участников, и я внимательно его слушаю. Все они в курсе, что я знаю свое дело и могу выиграть призовое место. Но я не могу найти Эрика. Куда он подевался?

— Смугляночка, — говорит отец, — Эрик уехал в Херес.

— Что?! — спрашиваю я, пораженная.

— Что слышала, дочка. Он сказал, что лучше подождет тебя на вилле. — И, приблизившись ко мне, шепчет: — Дочка, этот парень ужасно провел время. Сейчас я пытаюсь понять, было это из-за твоих прыжков на трассе или из-за Фернандо и его любезностей.

— Пааааааапа, — с упреком говорю я.

Но разговоры отложим на потом, начинается новый заезд, и мне пора выезжать на круг. Трудно сконцентрироваться, я почти на грани взрыва. Эрик уехал, и я вне себя от ярости. Дают сигнал о начале гонки, и я вылетаю, словно стрела. Перепрыгиваю один холм, второй… третий, скольжу, добавляю газ и преодолеваю несколько луж подряд. Наконец прихожу к финишу второй, взвизгивая от счастья.

Отец, Лусена и Бичаррон подбегают меня обнимать. Я вся испачкана грязью, но это их не останавливает. Я снова их потрясла. Когда они меня отпускают, Фернандо слишком импульсивно меня обнимает.

— Поздравляю, прелесть моя! Ты самая лучшая!

— Спасибо, и отпусти меня.

— Почему? Разве Эрику не нравится делиться своими женщинами?

— Отпусти меня, бестолковый, или клянусь, что сейчас тебе врежу, — раздраженно ворчу я.

Через пять минут я с наслаждением смотрю с пьедестала на отца и своих болельщиков, гордящихся моей победой. Я поднимаю трофей и понимаю, что мне очень хотелось бы, чтобы здесь был Эрик.

37

Обратная дорога в Херес весела и приятна.

Я умираю со смеху от анекдотов, которые травят отец и его друзья. Какие же удивительные эти черти! По приезде в Херес Фернандо настаивает на том, чтобы выпить со мной стаканчик за победу и в качестве извинений. Я отказываюсь и, подъехав к дому отца, не переодевшись, спускаю мотоцикл с прицепа, хватаю кубок и мчусь на виллу, где меня должен ждать Эрик.

Подъехав к воротам, звоню, и через пару секунд открываются огромные белые решетчатые двери. Добавляю газу и поднимаюсь по дорожке, окруженной пиниями. Вдалеке вижу дом и Эрика. Похоже, он разговаривает по телефону. Добавляю скорость, плавно вхожу в поворот и резко разворачиваюсь. Вокруг поднимается пыль. Я гордо поднимаю кубок:

— Ты его пропустил. Ты пропустил мой триумф.

Эрик остается серьезным, выключает телефон, разворачивается и входит в дом.

Шокированная его жесткой реакцией, встаю с мотоцикла и следую за ним. Мне тяжело на душе, когда он замыкается. По дороге оставляю на столе перчатки и шлем. Эрик на кухне пьет воду. Надеюсь, что он не будет упрекать меня.

— Как ты мог уехать, не предупредив меня?

— Ты была слишком занята.

— Но, Эрик… я хотела, чтобы ты там был.

— А я хотел, чтобы ты не совершала безумств.

— Эрик… послушай…

— Нет. Послушай ты. Если тебе снова понадобится ехать и прыгать на своем мотоцикле, то на меня можешь не рассчитывать, понятно?

— Лааааадно… Не сердись. Не будь как ребенок.

Эти слова ранят его, и он еще больше злится.

— Я тебе сказал, что не хочу, чтобы ты подвергалась опасности, но ты продолжала играться, не задумываясь о том, как я себя чувствовал. Ты могла умереть у меня на глазах, и я ничего не смог бы сделать, чтобы это предотвратить. Ради бога, как ты можешь быть такой безответственной?

Он отходит от меня. Кажется, он перегибает палку.

— Я не безответственная. Я прекрасно знаю, что делаю.

— Да, конечно… я в этом ни капельки не сомневаюсь. И в довершение всего я должен мириться с этим Фернандо.

— Э, нет… дудки, красавчик! — в ярости выпаливаю я. — Мне, конечно, не нравится, что ты упрекаешь меня за мотогонку, но это я еще могу понять! Но если ты собираешься упрекать меня за то, что наговорил Фернандо, то нетушки!

— Этот недоумок сказал «Наша девочка!», — сердито бормочет он. — Он постоянно высказывал едкие комментарии. И если я не врезал ему по морде, то только из-за уважения к твоему и его отцу, в другом случае я бы… Ты говорила, у тебя с ним что-то было. Между вами до сих пор что-то есть?

Я не отвечаю. Я не собираюсь признаваться ни в том, что Фернандо знает кое-что об Эрике, ни в том, что было между нами, но Эрик настаивает: