Не прошло и двух дней, как Королев потребовал от «сердечников», как он в шутку стал называть эту небольшую группу инженеров, взявшихся за создание медицинских аппаратов, показать ему план работы, ознакомить с главными направлениями. Высказав ряд пожеланий по разработке опытных образцов, утвердил план-график работ, пообещал помочь и потребовал регулярно сообщать ему обо всем.
Все шло по задуманному плану, хотя происходили сбои в сроках сдачи объектов, срывы поставок оборудования по вине смежников, неудачи при испытаниях блоков ракет, различных систем. Но это казалось Сергею Павловичу в порядке вещей. Однако крайне огорчала его неопределенность в реализации пилотируемой части лунной программы. Эскизные проработки сверхтяжелой ракеты-носителя Н-1, рассчитанные на возможности ОКБ В. П. Глушко, завершались, и тут, как гром среди ясного неба: Глушко отказался конструировать двигатели для Н-1. С этой машиной Королев и его соратники связывали далеко идущие планы. Вот почему Сергей Павлович решил еще раз побывать в ОКБ у Глушко и уговорить его изменить свое решение.
...Валентин Петрович Глушко жестом руки пригласил гостя за стол. Догадываясь о цели неоговоренного заранее приезда Королева в ОКБ, решил взять нить разговора в свои руки:
– Вот что, Сергей, – начал Глушко как можно мягче. – Согласен, ракета Н-1, задуманная тобой, нужна всем, не только тебе. Ничего против не имею; для первой ступени двигатели понадобятся в десять раз большей тяги, чем прежние. Но где их взять?
– На тебя вся надежда. Ты все сможешь, если захочешь.
– Кислородно-керосиновые исчерпали свой ресурс. Ты знаешь, мы с Полярным пытались справиться с тягой в сто двадцать тонн, но безуспешно. А сейчас ты хочешь иметь РД в 150 тонн, да еще в однокамерном варианте. Это же фантастика, а точнее, дилетантство. Тебе не терпится поднять в космос тридцать, пятьдесят, сто тонн. Повторю, кислородно-керосиновые в этом не помогут.
– Выходит, Валентин, – перебил Королев, – только высококипящая отрава – азотная кислота, тетроксид...
– И диметилгидрозин. Да, именно так. Школьнику ясно, что использование этих вещей позволяет решить куда проще такие проблемы, как процессы горения, высокочастотные колебания, охлаждение камеры. Твоя идея применить для двигателей водород просто нелепа. Я еще в тридцатых годах доказал бесперспективность водорода в ракетной технике.
– Теперь ты скажешь, что водород обладает очень малой плотностью, понадобится в десятки раз увеличить объем топливных баков. Это все скажется на полетных показателях ракеты...
– Вот именно, – согласился Глушко. – Зачем преднамеренно ухудшать их. Да к тому же Янгель и Чело-мей не глупее тебя, давно поняли это и получают от меня двигательные установки нового типа. Так что о чем говорить.
– Вы ставите под удар лунную программу, – перешел на «вы» Сергей Павлович, показывая этим, что дружеский разговор окончен, начались официальные переговоры. – Я приехал к вам по поручению Совета, я получил согласие на этот разговор в министерстве. Есть государственные интересы...
– Все "я", "я", – сорвался Валентин Петрович. – Все командуешь. Требуешь. А по какому праву?! Министр, ни меньше ни больше! Мы что, ваши подчиненные? Занимайтесь-ка вы, Сергей Павлович, конструированием собственно ракет, а прогнозирование ракетного двигателестроения оставьте за нами.
Королев медленно встал из-за стола и не прощаясь пошел к двери. Остановился:
– Спасибо, Валентин Павлович, за «школьника», за «дилетанта». Но запомните, пока я жив, на ракетах и кораблях нашего ОКБ будут стоять не те агрегаты, которые проще разрабатывать, а те, что безопаснее... Да, да! Со всех точек зрения. Есть еще и такое слово «прогресс». Оно вбирает в себя понятия: надежность, безопасность и наивысшая целесообразность, – выдавил Королев сквозь зубы, сдерживая гнев. – Мало вам гибели маршала Неделина. Не хотите помнить, сколько ракетчиков стали жертвой любимых вами высококипящих...
Так два крупных ученых не сошлись во взглядах на будущее ракетостроения. Каждый, кажется, по-своему был прав. Искать бы им компромисса! Не смогли. Непреклонность, а точнее, ошибочность идей В. П. Глушко, отбросили на много лет строительство тяжелой ракеты-носителя, которая по своим конструктивным оригинальным решениям являла собой новое слово в мировой космонавтике.
Через неделю Главный конструктор прибыл на Бай конур. Здесь его встретил руководитель космодрома А. Г. Захаров. Над степью стояло солнечное утро, обещавшее жаркий день. С. П. Королев решил, не останавливаясь в Ленинске, сразу поехать в свой домик невдалеке от стартовой площадки, так полюбившейся ему.
– Сергей Павлович, у вас найдется часок для меня? – попросил Захаров. – Мне хочется показать вам городок. Кстати, посмотрите и дома, построенные для членов Государственной комиссии и космонавтов. Они ведь частенько будут жить у нас.
– Думаю, что так, Александр Григорьевич. Но я, кажется, уже бывал в этих домах.
– Теперь строительство их полностью закончено. Королев согласился, и машина направилась в город. Трех-четырехэтажные дома незатейливой архитектуры. Скверы зеленели молодыми деревцами. Много цветов.
Сергей Павлович удивленно рассматривал поселок, где жили люди, готовящие и запускающие в космос ракетные системы.
– Разве можно поверить, что все это построено за четыре года? Невероятно.
– А вот справа заложили парк. На закладку его выходили все, как говорят, от мала до велика.
– А это что за стройка? – спросил Королев, увидев на городской площади здание в лесах.
– Дом культуры достраиваем.
– Это хорошо. А где наш главный строитель Георгий Максимович? – поинтересовался Королев.
– У генерала что-то сердце прихватило.
– Вот как! Надо бы заехать к нему. Всегда с глубоким уважением отношусь к Шубникову. Он и его коллектив военных строителей совершили невероятное. За два года с небольшим построили такое... Космодром– уникальное сооружение. Быстро и хорошо.
Машина выехала с площади, свернула чуть вправо и остановилась возле небольшого парка с двумя кирпичными домами. Это дома для Госкомиссии и космонавтов. С. П. Королев и А. Г. Захаров вышли из машины п скрылись в одном из зданий. Через полчаса они вышли.
– И все-таки, Александр Григорьевич, хотя накоротке я здесь был еще в апреле, не зря вы меня сюда пригласили еще раз. Выкладывайте.
– Большого умысла нет, – признался Захаров. – Но тут один товарищ побывал в этом доме и посетовал, что не хватает комфорта, и столько насоветовал. Пообещал пожаловаться начальству, если не переделаем.
– Вот как? Значит, ему особый комфорт нужен? Л как же наши специалисты живут здесь месяцами в одной комнате по пять-шесть человек? В следующий раз этого «гостя» поселите в одном из наших общежитии. Не захочет – пусть уезжает. Обойдемся...
– Жаловаться будет!!
– А вот насчет жизни у вас тут командированных специалистов пора подумать, Александр Григорьевич. Надо строить хорошую гостиницу номеров на пятьсот-шестьсот. Ставьте вопрос, я вас поддержу. Неплохо продумать генеральный план застройки городка. Он ведь навсегда!..
От города до стартовой площадки километров сорок. Королев сел на заднее сиденье, Захаров к шоферу. Сергей Павлович развернул желтую папку, которую брал с собой. В ней, как обычно, лежали деловые бумаги. На одни надо дать быстрый ответ, другие могли потерпеть. Королев достал те, что относились к предстоящему эксперименту. Все мысли его о нем. Суточному полету Сергей Павлович и его коллеги придавали особое значение. От «успеха» или «неуспеха» зависело многое... Будет ли «дверь» человеку в космос полностью распахнута или... на первый план придется ставить автоматические средства изучения космоса... Тогда полет Гагарина лишь фейерверк... Невесомость, невесомость. Друг или враг? И это бесконечно тревожило Сергея Павловича. «Не превысил ли я свои права? – в который раз возвращался он к этой мысли. – Да, конечно, я могу пересмотреть свое решение. Государственная комиссия пойдет мне навстречу... Да, надо еще и еще раз посоветоваться с Яздов-ским». И Королев снова углубился в документы. Прочитал проект сообщений о полете, потом полистал страницы с вычерченной орбитой полета «Востока» вокруг Земли. Убедился, что на 17 витке Титов полетит точно по гагаринской трассе, а значит, и возвратится на Землю в том же районе, что и первый космонавт. «Надо обязательно еще и еще раз проверить системы жизнеобеспечения, – решил Королев, – и особенно системы автоматического управления полетом корабля. А вдруг эта чертова невесомость или еще что-то?.. Надо быть готовым возвратить корабль на Землю с любой точки околоземной орбиты. Проверить систему ориентации. Не дай-то бог закапризничает... как один из „Востоков“, словно конь, освободившись от узды, умчался на другую орбиту... Не забыть подготовить сообщение для соответствующих зарубежных инстанций о предстоящем эксперименте».