Редгрейн Лебовски
Серия: Полуночный город: темные намерения – 1
Перевод с украинского: Tia Greygann (А.Чубатая)
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим Вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.
Автор: Редгрейн Лебовски (Н. Парцей)
Перевод с украинского: Tia Greygann (А.Чубатая)
01. Принося Свет, мы остаемся во Тьме.
ОПИСАНИЕ:
Однажды маленький мальчик по имени Захария проснулся и понял, что он не простой человек, а нечто более древнее и величественное. И он такой не один. Ему предстоит отыскать того, с кем он когда-то разделял свое одиночество и ту, к которой стремился целую вечность. Какими же были первые встречи с теми, кого он так долго искал? Что он чувствовал, когда наконец смог обнять свою извечную любовь?
В этом рассказе читатели смогут увидеть историю Захарии его глазами.
Все права защищены. Полное или частичное копирование текста без указания автора и переводчика ЗАПРЕЩЕНО!
Уважайте чужой труд!
01. Принося Свет, мы остаемся во Тьме.
Я вспомнил все, когда мне было одиннадцать. За окном медленно подходил к концу жаркий июльский день, и солнце, опускаясь к горизонту, благодушно позволило столь желанной прохладе наполнить город. Я сидел в свой комнате, расположившись на огромном подоконнике, обрамленном каменной балюстрадой, и наблюдал за фантастической сменой красок на вечернем небе. Насыщенный голубой цвет постепенно приобретал прекрасный лазурный оттенок, разбавляясь росчерками пушистых перистых ярко-коралловых облаков, которые плавно вплетались в золотистые лучи садящего багрового солнца.
Безграничность небосвода всегда привлекала меня своим великолепием и бесконечностью. С приходом ночи разнообразие голубых оттенков сменялось густой чернильной темнотой, с вкраплением целого океана мерцающих звезд, напоминающих драгоценные бриллианты, и это зрелище также не оставляло меня равнодушным, притягивая взор. Звезды были такими недосягаемыми, величественным, излучающими свет, и в то же время холодными, впрочем, как и положено настоящим звездам. Я мог часами лежать в тесной нише между балюстрадой и крышей, наблюдая, как они, оставаясь в непроглядном мраке, дарят крохотные капельки света. Они дарили его для каждого из нас. Для меня.
Свет. Слишком яркий свет. Несколько раз моргнув, я закрыл уставшие глаза, позволяя им отдохнуть. От непрерывного созерцания буйства красок на западе, они начали пощипывать и слезиться. Последние лучи солнца, забирающие вместе с собой в прошлое сегодняшний день, мягко касались моего лица, и мне безумно хотелось раствориться в этом тепле, став хотя бы крошечной его частичкой.
– Захария, надеюсь, ты уже упаковал свои вещи? – Мамин голос выдернул меня из этих блаженных грез так неожиданно, что я едва не грохнулся с подоконника. – Ну сколько раз я просила тебя не вылезать туда? – Она не терпела возражений. – Если ты не удержишься и сорвешься…
– Ма, все в порядке, – я перебил ее на полуслове, спрыгнув на пол. – Я все прекрасно контролирую. И отвечу на твой вопрос: да, мои чемоданы упакованы и уже внизу.
– Оу... Что ж, прекрасно. – Кивнула она, мягко улыбнувшись. – Зак, я ведь просто волнуюсь за тебя. И так будет всегда. Неважно, насколько взрослым и независимым ты себя будешь считать, для меня ты всегда останешься ребенком. – Меланта сделала несколько шагов вперед и, взъерошив мои волосы, добавила. – Ужин будет готов через полчаса, мистер. А потом вам следует хорошенько выспаться перед началом второго учебного года в Академии.
Она подмигнула и вышла из моей комнаты, оставив меня наедине с моими тяжелыми мыслями. Вздохнув, я опустился на кровать. После того, как отец трагически погиб полгода назад в автокатастрофе, Меланта сосредоточила все свое внимание на мне, ведь это помогало ей не сломаться и бороться с горем. Не скажу, что я был в восторге от такой заботы, но и винить ее не мог. Если это было так необходимо ей для исцеления, то я не вправе протестовать и сопротивляться, ведь я понимал, как маме тяжело на самом деле. Поэтому я не мог сказать ей о том, что больше всего на свете не хочу возвращаться в Академию. Я ненавидел это заведение всей душой и безумно желал вернуться в обычную школу. Я хотел снова стать одним из тех детей, которые заняты лишь домашними заданиями, каникулами и играми друг с другом. В Академии все было по-другому: меня заставляли просыпаться ровно в шесть утра, учили понимать, как мыслят преступники, как предугадывать их действия и как их ловить. Согласитесь, не слишком увлекательное времяпровождение, когда тебе всего одиннадцать лет.
Откинувшись на подушку, я подтянул к себе гитару, которая лежала на кровати и начал отстраненно перебирать струны. Пять лет назад мне ее подарила бабушка, когда узнала, что втайне я мечтаю стать рок-звездой. Конечно, когда ты учишься в первом классе, и у тебя есть кожаная куртка и крутая черная бейсболка, которую ты носишь козырьком назад, кажется, что стоит взять музыкальный инструмент в руки, и ты сможешь собрать целый стадион фанатов. Хотя очки с толстыми стеклами, которые делали меня похожим на персонажа из аниме, скажем прямо, слегка портили весь этот брутальный образ.
Помню, я постоянно таскал гитару в школу, вызывая восторг и завистливые взгляды одноклассников. И только одна девчонка, сидевшая за соседней партой, не разделяла всеобщего ажиотажа. Однажды, она лишь скользнула по мне равнодушным взглядом, которого вполне мог удостоиться и уличный столп, закатила глаза и отвернулась, продолжив разговор со своей соседкой. Ох уж эти девчонки!
Громко фыркнув, я едва удержался, чтобы не показать ей язык. С точки зрения оскорбленной восходящей рок-звезды, это было бы вполне правильно, но с точки зрения правил, по которым меня воспитывали, это было недопустимо, а о том, чтобы стукнуть эту малявку по голове чем-то тяжелым и решить все по-мальчишески, вообще не могло быть и речи. Объясню почему: во-первых, ее боялись даже старшеклассники, а во-вторых, я не идиот. Эта девчонка бросалась в драку, словно бык на красную тряпку и колотила всех, кто попадал под руку. А поскольку быть публично побитым девчонкой не входило в мои планы, пришлось ограничился тем, что я весь следующий урок усердно сверлил взглядом ее затылок, надеясь, что к перемене в нем уже будет зиять дыра.
К всеобщей радости школы, эта девчонка, вгоняющая в священный страх даже крепких шестиклассников, проучилась с нами всего год, а потом ее куда-то перевели. Надеюсь, что в колонию строгого режима… Но я надолго запомнил ее длинные светлые волосы, мягко ниспадающие на плечи, и пронзительные зеленые глаза, которые вовсе заставляли забыть, насколько она меня раздражала… И то, что звали это ходячее несчастье – София Бенсон.
В дверь тихо постучали, вырывая меня из воспоминаний.
– Сэр, ваша мама уже ждет вас в гостиной, – сообщил дворецкий Борис, приоткрыв дверь. – Ужин подан.
– Спасибо. Я спущусь через минуту, – отозвался я, не поднимаясь с кровати.
Борис понимающе кивнул и, аккуратно прикрыв дверь, направился в сторону лестницы. Этот высокий и худой, словно вешалка, человек с резкими чертами лица, крючковатым носом и жиденькими, напоминающими крысиные, усиками, верно служил нашей семье задолго до моего рождения. Манерно поправляя свои огромные очки, вечно сползающие с переносицы, он неустанно следил за всем и каждым. Он знал абсолютно все, что происходит в доме двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Бесспорно, он был отличным дворецким, однако мне он абсолютно не нравился. Более того, он меня пугал.