– Так сними же квартиру, олух царя небесного, любую квартиру. Все, что тебе надо, – три комнаты и кровать. Если эта квартира чистая, сними ее, и все дела. Ты ведь не Прекрасный Принц, можешь обойтись и без Букингемского дворца.

– За совет спасибо. Увидимся в пять. И кстати, еще раз спасибо.

– За что?

– За то, что ты снова вытащил меня на работу.

– О... не стоит благодарности. Пока. – Гиббонс положил трубку.

Улыбаясь, Тоцци повесил трубку на место и снова подошел к окну. Юная мамаша все еще забавлялась с ребенком.

Тяжелые шаги Чарлены Чан зазвучали по коридору за его спиной. Мамаша выкинула окурок на тротуар, крепко прижала к себе малыша и стала баюкать его, прикрывая полами своей кожаной курточки.

– Все в порядке, да, мистер Тоцци? – осведомилась миссис Карлсон.

– О да, все утряслось. – Тут он вспомнил, что именно ей наврал. – Кое-какие проблемы с мягкой мебелью.

Мертвая плоть – мягкая... во всяком случае, пока не окоченеет.

– Ну и что вы решили?

– Так какая, вы говорите, квартирная плата?

Малыш выгибал спинку, терся личиком о мамин спортивный свитер и смеялся, задирая голову.

– Восемь пятьдесят. Без отопления и горячей воды.

Он знал, что квартиры дешевле ему не найти, во всяком случае такой же чистой. И потом, ему надоело смотреть квартиры. Теперь он хотел скорее приступить к работе, к настоящей работе.

– Пожалуй, я сниму ее, – изрек он наконец, поджав губы и значительно кивнув.

– Вот и чудесно, – замурлыкала леди с хорошо отработанным энтузиазмом. – Я рада, мистер Тоцци, что квартира вам понравилась. Еще одно – перед тем как я начну составлять договор об аренде. Владелец дома хочет знать все о своих жильцах, и он предпочитает семейных. Поскольку он сам живет в этом здании и здесь всего каких-нибудь пять квартир, он имеет законное право отсеивать жильцов и выбирать по своему вкусу. Но я уверена, что у вас с этим не будет проблем. Миссис Тоцци ведь существует, правда?

– О... да. Конечно. – Левая рука без кольца застыла в кармане. – Она сегодня не смогла. Дела задержали.

– Ах, понимаю. Вы, должно быть, ОРДН. – Она улыбнулась, показав все свои зубы.

– Простите, что?

– Оба работают, детей нет: ОРДН. Неужели вы никогда не слышали?

Тоцци покачал головой и принужденно улыбнулся. Сука.

– Пожалуйста, простите меня. Это просто так говорится. Я не хотела вас обидеть.

– Я и не обиделся. – Гнусная сука.

– Ваша жена случайно не адвокат? Мистер Халбасиан не сдает квартиры адвокатам.

– Нет. Она не адвокат. – Гнусная поганая сука.

– Вот и хорошо. Сегодня я свяжусь с ним и договорюсь о встрече. Согласны?

– Да, конечно. – Мразь.

Он снова поглядел в окно на молодую мамочку и прикинул, пройдет ли номер, однако тут же оставил эту мысль. Девчушка ничуть не похожа на ОРДН.

Дерьмо.

Глава 5

Поведение Д'Урсо Нагаи сегодня решительно не нравилось. Он не смог бы в точности сказать, в чем тут дело, но что-то было явно не так. Очень уж Д'Урсо был дружелюбный, мягкий, не такой заносчивый, как обычно. И слишком много улыбался, особенно если учесть, зачем они все тут собрались. Явно задумал что-то. Нагаи повернулся к Масиро, хотел было спросить его мнение, но самурай был занят – глаз не отрывал от своей руки. И это понятно. Такого ему еще не приходилось делать. Американец может просто сказать: «Извините, я виноват». У нас все сложнее.

– Эй, возьми-ка это. – Бобби Франчоне швырнул номер «Нью-Йорк пост» на прилавок перед грязной раковиной. – Не забрызгай тут все своей кровищей.

Нагаи взял газету и взглянул на заголовок: «Жук смерти всплывает в порту». Под заголовком виднелась фотография «фольксвагена», зависшего над водой. Ну, Бобби, тонко сработано.

Масиро стоял в сторонке, пока Нагаи покрывал газетой старый, обитый клеенкой прилавок. Самурай положил на газету маленький серебряный ножик и встал на то же место, баюкая руку, как крошечного зверька. Нагаи смотрел на его толстые, мясистые пальцы, похожие на лучи морской звезды. Единственное мутное окошко и лампочка, свисающая с потолка захламленной задней комнатенки, создавали то зловещее серое освещение, какое бывает на море перед бурей. Как нельзя кстати.

– Мне что-то не по себе, – заявил Франчоне, кивая на ножик с трехдюймовым лезвием. – Без этого никак нельзя?

– Таков обычай якудза, – невозмутимо ответил Д'Урсо. – Правда ведь, Нагаи?

Нагаи кивнул.

– Это называется юбицумэ. Если человек совершает серьезную ошибку, он за нее должен платить. Так велит обычай. – Он поднял правую руку и показал обрубки мизинца и указательного пальца.

– У нас в таких случаях ломают ноги, – пояснил Д'Урсо шурину.

Франчоне вдруг схватил газету, свернул ее и ткнул пальцем в заголовок.

– Да за такой прокол ублюдка убить мало. Будь он из наших, ему бы уже не жить.

«Какого черта Д'Урсо всюду таскает за собой эту маленькую погань?» – подумал Нагаи.

– Откуда же было Масиро знать, что тачка, которую угнали те ребята, всплывет? Плавучие тачки! Выдумают ведь такую хреновину.

– Не надо песен. Ты должен был знать. А теперь вся полиция встанет на уши. И какого ляда нужно было их разрубать? Только отягчающих обстоятельств нам еще и недоставало. От вас, ребята, сто баксов убытку, вот что я вам скажу.

Нагаи все смотрел на руку Масиро.

– То есть как это?

– Ну поглядите же на себя, Господа ради. И подумайте, каково нам. Мы вроде должны вас прикрывать от копов – так ведь? – но у вас, ребята, все на лбу написано. С вами все ясно, как белый день. Вы, якудза, одеваетесь, как мой дядюшка Нунцио, – все, как один, в этих кричащих куртках и дурацких шапочках. Да еще эти хреновы татуировки по всему телу, и это с пальцами. – Франчоне указал на руку Масиро. – Если кого-то из вас заметут, вышлют сей же момент. Каждого из вас за километр видно.

– Хватит, Бобби, – оборвал его Д'Урсо.

Нагаи пожал плечами с безразличным видом. Потом поддернул манжеты темно-синей рубашки, так чтобы они видны были из рукавов куртки из шагреневой кожи.

– У вас свои обычаи, у нас – свои.

– И ты поэтому разъезжаешь всюду на старом черном «кадиллаке» с допотопным радиатором? Это тоже обычай? На самокат бы еще сел! Так-то ты стараешься не светиться?

Нагаи сверкнул глазами на панка, думая, стоит ли вообще заводиться с этим идиотом.

– Машина принадлежала Хамабути. Он мне ее подарил. Было бы бесчестно оставить ее.

Франчоне всплеснул руками.

– Ах, Боже ж ты мой, да только это от вас и слышишь: «Честно – бесчестно». Дерьмо собачье. Думаю, это лажа. Чего вы не хотите делать, того и не делаете.

Масиро со свистом втянул в себя воздух и схватился за нож. При виде ножа в руке Масиро глаза Франчоне вылезли из орбит. Нагаи выдавил из себя легкий смешок.

– Несладко тебе, Бобби, зависеть от нас, косоглазых придурков, в этом деле с работорговлей.

Палец Франчоне ткнулся в лицо Нагаи, как раскрытая бритва.

– Не мудри, Нагаи. Вы доставляете нам рабов, мы их покупаем – и мы вам так же нужны, как и вы нам. Так что сиди и не рыпайся.

– Да неужели? Скажи-ка, где бы вы взяли еще рабов – да такую уйму? И кто бы за ними стал присматривать? Мои люди их держат под контролем. Для вас.

– Не надо мне лапшу на уши вешать, приятель. Твои люди – не смеши мою задницу. Я-то знаю, Нагаи, что у тебя тут никого нет. Пшик.

– У меня тут полно людей. Больше, чем ты думаешь.

Франчоне рассмеялся ему в лицо.

– У тебя нет людей. Люди есть у Хамабути. Они подчиняются ему, а не тебе. Тебе подчиняется один Мишмаш.

Сердце у Нагаи запрыгало. В горле пересохло.

– Ты сам не знаешь, что плетешь.

– Да нет, знаю. Мы все знаем о тебе, Нагаи. Мы знаем, что и дома, в Японии, у тебя никого нет, потому что ты там обделался по уши. Ты у Фугукай на мушке, потому что пытался убрать Хамабути и встать во главе семьи. Но дело накрылось, верно? И вместо того чтобы шлепнуть тебя, как бы следовало, Хамабути держит тебя здесь, как шавку на поводке. Так это, Нагаи, или не так? Сюда тебя отправили в наказание, да или нет?