Изменить стиль страницы
Тайная жизнь сатаниста i_001.png

БЛАНШ БАРТОН

ТАЙНАЯ ЖИЗНЬ САТАНИСТА

Авторизованная биография Антона Шандора Лавея

Эта книга посвящается Антону Шандору ЛаВею — строгому критику, требовательному учителю и человеку, который до самой моей смерти останется для меня волнующей тайной.

Тысячи благодарностей Бертону Вулфу, первопроходцу, за книгу «Мстящий за дьявола».

Еще я хотела бы поблагодарить Билла Денсли и Велору Маккензи за то, что они поддерживали и поощряли как этот проект, так и многие предшествующие. Они всегда верили в меня.

Бланш Бартон

В человеке скрыт зверь, и его нужно проявить, а не изгнать.

Антон Шандор ЛаВей

Всемирно-исторические личности… все могут быть названы Героями, так как они вывели свои цели и свое призвание не из спокойного, размеренного хода событий, санкционированного существующим порядком, но из скрытого источника, из того внутреннего Духа, все еще таящегося под поверхностью, что наталкивается на внешний мир, как на оболочку, и разносит его на куски.

Они были практичными, политическими людьми. Но в то же время они были мыслителями, прозревавшими требования времени, видевшими, что было готово для осуществления. Это была сама Истина для их века, для их мира… Это им дано было знать этот новый принцип, необходимый, непосредственно предстоящий шаг прогресса, который должен был совершить их мир; сделать этот шаг своей целью и посвятить свою энергию его осуществлению. Поэтому всемирно исторические люди — Герои эпохи — должны быть признаны ее ясновидящими; их деяния, их слова украшают время.

Гегель. Философия истории

Слово «герой», по-видимому, никак не подходит протагонисту «черного» фильма, ибо его мир лишен нравственного каркаса, без которого не может родиться традиционный герой. Он был вырван из привычных координат и является героем лишь в современном смысле этого слова, непрерывно переопределяемого для соответствия экзистенциальному уклону современной беллетристики. Последние пятьдесят лет мы пытались нащупать какой-нибудь термин, который более точно определил бы такого протагониста: хемингуэевский герой; антигерой; герой-бунтарь; не-герой.

Роберт Дж. Порфирио. Выхода нет: экзистенциальные лейтмотивы «черного» фильма //International Rim Quaterly (осень 1976 года)

Люди выписывают вымышленных персонажей, потому что реальности не существует.

Антон ЛаВей, из беседы с автором.

ВСТУПЛЕНИЕ. Каков сей человек?

Невозможно и мечтать о более дьявольском облике. С головой, обритой на манер карнавальных силачей, и черной мефистофельской бородкой, тонкой линией окаймляющей губы, Антон ЛаВей выглядит как настоящий варвар. Его янтарные глаза кажутся скорее львиными, нежели человечьими. Маленькое золотое кольцо в мочке левого уха вызывает в памяти детские образы цыган и пиратов. Многие сказали бы, что именно таким в своих кошмарах видят самого Дьявола.

Мой образ Антона ЛаВея формировался постепенно, на протяжении примерно 10 лет, предшествовавших нашей первой встрече. Мой отец (сам чистокровный сатанист, если на то пошло, хотя он категорически не приемлет никаких теистических ярлыков) воспитывал меня на Киплинге и Лондоне, достаточно щедро приправленных Робертом Льюисом Стивенсоном, чтобы с ранних лет привить мне страсть к потаенному и фантастическому. К 13 годам я успела стать пресыщенным знатоком оккультизма. Я зачитывалась всеми доступными магическими текстами, древними и современными, от «Albertus Magnus»[1] до «Дневника ведьмы», и чувствовала лишь презрение к содержащейся в них блеклой, бессвязной болтовне.

Поэтому неудивительно, что я в течение долгого времени отказывалась читать «Сатанинскую Библию», ограждая себя от возможного разочарования. В моем сексуально и интеллектуально беспокойном девичестве у меня были свои собственные представления о Сатане, которых, несомненно, не понимала ни одна живая душа, кроме меня. Я заблуждалась. Когда наконец я хрустнула переплетом пресловутой ныне лавеевской книги, по мне пробежала дрожь удовлетворения. На свете жили люди, похожие на меня, и они называли себя сатанистами.

Я прочитала «Мстящего за дьявола» Бертона Вулфа, чтобы выяснить, не был ли этот странный бритоголовый человек всего лишь позером и демагогом, живущим в башне из слоновой кости, ломающим какую-то циничную комедию. Но когда я узнала о ЛаВее больше, мне стало еще интереснее получить ответы на свои вопросы.

Верховный Жрец Церкви Сатаны выглядит сейчас почти также, как в 1967 году, когда он завоевал международную известность, отслужив первую в мире публичную сатанинскую свадьбу. Учитывая, как мало новых фотографий появилось за время лавеевского десятилетнего «отдыха» от СМИ (где-то с 1976 по 1986 год), меня можно простить за то, что, когда мы наконец встретились, я ожидала увидеть пузатого дядьку, лысого и добродушного. ЛаВей не пузат, и уж точно не добродушен. Прошедшие годы лишь сильнее заострили черты его лица, и теперь он выглядит так сурово, как никогда раньше. Он стал еще большим циником, еще более горьким мизантропом, яростно непреклонным в своей роли основателя Церкви Сатаны.

Эта книга — попытка краем глаза заглянуть в душу Еретика. Не карикатурного черта или той уютно-зловещей фикции, проклиная которую со своих кафедр, святоши столетиями зарабатывали себе на жизнь. Если бы ЛаВей был козлом отпущения, он был бы лишенным красноречия кривлякой-дилетантом, которого можно было бы втоптать в грязь на ток-шоу, задавить добродетелью и смешать с прахом. Этого вы от него не дождетесь. Он не козел отпущения и не претенциозный самозваный evocateur,[2] над которым можно безнаказанно посмеяться за то, что он якобы беседовал с самим Князем Тьмы.

Антон ЛаВей — сложный и во многих своих проявлениях пугающе обманчивый человек. «Ничей цинизм, ничья горечь не оправданны больше, чем мои, — говорит ЛаВей. — Каждый день я все меньшей меньше значения придаю тому, что могут подумать другие». Именно эта «оправданная горечь» побуждает ЛаВея выражать самые темные черты своей натуры. Как и было предсказано Вулфом в заключительной главе написанной им первой биографии ЛаВея, ЛаВей становится все большим затворником и яростным защитником своих достижений. Он предпочитает ограничиваться обществом своих дочерей, нескольких близких друзей, охраняющих его, как церберы, и коллег по профессии.

После того как я наконец смогла взять у ЛаВея интервью в 1984 году, мне стало ясно, что, если я хочу более досконально изучить разум и душу этого Черного Мага, мне придется влиться в его повседневную жизнь. Так и случилось. Ему была нужна девушка-Пятница, верная секретарша, и, казалось, он был доволен моим энтузиазмом и моей решимостью. Постепенно моей ролью стало организовывать встречи с репортерами, учениками и прихожанами, приводить в порядок путевые заметки, писать пресс-релизы, обрабатывать корреспонденцию, исполнять обязанности начальника в его отсутствие и вообще, по возможности, облегчать ему жизнь. Тем временем я наблюдала и слушала. Слушала истории, шутки, давно забытые мелодии, смотрела фильмы, содержащие зачатки лавеевского сатанизма. И как можно более ненавязчиво начала делать записи.

При первой встрече с ЛаВеем многих обезоруживают его добродушное остроумие, экстраординарный талант и чуть ли не самоуничижительная манера поведения. Те, кто имеет возможность наблюдать его в течение продолжительного времени, рано или поздно сталкиваются с буйной, брутальной стороной ЛаВея. Подчас его нетерпимость и гнев создают почти непереносимо гнетущую атмосферу. Это человек, который может часами с восторгом играть забытые песни или общаться с каким-нибудь животным, но станет чудовищно черствым, если почувствует, что это необходимо. ЛаВей самым идеалистическим образом настроен против охоты и первым остановит автомобиль, чтобы помочь раненому зверю, но заденьте его за живое, и он начнет с энтузиазмом защищать идею ввести вознаграждение за отстрел определенных людей. Он говорит с таким пылом, что в его искренности невозможно усомниться.

вернуться

1

Albertus Magnus — Альберт Великий, святой; собственно Альберт, граф Белльштадтский (11 937-1280) — немецкий философ-схоласт, учитель Фомы Аквинского и комментатор Аристотеля. Здесь и далее примеч. пер. и ред.

вернуться

2

Заклинатель духов (фр.).