– Что случилось? – спросила она.

– Застрелили отца.

Лотти поцокала языком и покачала головой. Затем повернулась к Джилл:

– А теперь открой рот. Конечно же я знаю, что у тебя не болит горло, но я доктор и должна все видеть. Хорошо. С тобой все в порядке, но тебе надо отдохнуть и поесть. Когда отвезешь ее домой, Вик, дай ей немного бренди. Не говори с ней слишком много, пусть она отдохнет. Тебе куда-нибудь надо еще съездить?

– Да, у меня много дел.

Выпятив губы, она с минуту подумала.

– Через час я пришлю к ней Кэрол. Она сможет побыть с Джилл, пока кто-нибудь из нас не вернется домой.

В этот момент я осознала, какая дивная женщина Лотти. Боясь, что за мной следит, Эрл, я не хотела оставлять Джилл одну. То ли Лотти поняла это, то ли просто почувствовала, что нельзя оставлять одну испуганную девочку, но мне даже не пришлось высказывать свое беспокойство, она мгновенно все уладила.

– Замечательно. Я подожду Кэрол.

Мы покинули клинику, по-прежнему сопровождаемые хмурыми взглядами, а Кэрол тем временем пригласила следующую пациентку.

– Не правда ли, она очень милая? – сказала Джилл, когда мы сели в машину.

– Лотти или Кэрол?

– Обе они, но особенно Лотти. Она не обратила ни малейшего внимания, что я появилась вот так, неожиданно.

– Нет. У Лотти только одна забота – помогать людям; на это направлены все ее инстинкты. И при этом она не проявляет никакой сентиментальности.

Когда мы приехали домой, я велела Джилл подождать в машине, пока я не осмотрю улицу и вход в дом. Мне не хотелось пугать ее, но я не могла допустить, чтобы в нее стреляла какая-нибудь тварь. Однако ничего подозрительного я не заметила Может быть, Эрл всерьез поверил, что напугал меня до потери сознания. А может быть, с тех пор как полиция арестовала бедного Дональда Маккензи, он успокоился.

Когда мы вошли в квартиру, я сказала Джилл, чтобы она приняла горячую ванну. Я хотела приготовить завтрак и задать ей несколько вопросов, а затем уложить в постель.

– По твоим глазам я вижу, что ты давно уже не спала, – сказала я.

Джилл смущенно согласилась. Я помогла ей распаковать ее маленький чемодан в комнате, где я спала; сама же я решила, что буду спать на кушетке в гостиной. Я взяла одну из огромных белых простынь Лотти и отвела ее в ванную.

Тут я почувствовала, что сильно проголодалась; было уже десять, а я даже не съела того тоста, который сунула мне Лотти. Сока в холодильнике не оказалось: Лотти никогда ничего не пила из консервных банок. Я нашла пластмассовый ящик с апельсинами и надавила небольшой кувшин сока, затем, посвистывая, пожарила в тостере ломоть светлого венского хлеба. Я вдруг обнаружила, что, невзирая на смерть Тайера и все необъяснимые осложнения, с которыми было связано расследование, я чувствую себя превосходно. И какой-то инстинкт подсказывал мне, что события не заставляют себя ждать.

Когда Джилл появилась, розовая и сонная, из ванной, я усадила ее за еду; никаких вопросов я задавать не стала, а только удовлетворяя ее любопытство, рассказала кое-что о себе. Ей очень хотелось знать, всегда ли я нахожу убийцу.

– Это первое убийство, которое я непосредственно расследую, – ответила я. – Но вообще-то я всегда стараюсь добраться до самой сути проблем, которыми занимаюсь, как детектив.

– А вам не страшно? – спросила Джилл. – Ведь вас зверски избили, вашу квартиру разгромили, и, вероятно, те же самые люди убили моего папу и Пита.

– Конечно, страшно, – спокойно сказала я. – Только полный болван может не испытывать страха в таком опасном положении. Но самое важное не паниковать; надо только проявлять усиленную осторожность и сохранять здравый смысл. А теперь я хочу, чтобы ты рассказала мне, с кем твой отец встречался в последние дни и о чем они говорили, все, что помнишь. Мы сядем на кровать, ты выпьешь горячего молока с бренди, как велела Лотти, и, после того как мы закончим наш разговор, сразу уснешь.

Она пошла вместе со мной в спальню и села на кровать, послушно попивая молочко. Я добавила в него коричневый сахар, толченый мускатный орех и все это тщательно перемешала. Она сделала гримаску, но продолжала пить молоко.

– Когда я приезжала в субботу, ты сказала, что твой отец сперва не поверил, что это Маккензи убил твоего брата, но соседи убедили его в том, что это правда. Кто эти соседи?

– Приходило много людей, и все они говорили почти одно и то же. Вы хотите знать их имена?

– Если ты их помнишь и помнишь то, что они говорили. Она перечислила больше десятка человек, среди них Ярдли Мастерса и его жену, только их имена я и знала. Я получила подробные сведения об истории взаимоотношений между семьями; Джилл морщила лицо, изо всех сил стараясь вспомнить, что именно они все говорили.

– Ты сказала, что все они говорили почти одно и то же, – повторила я немного погодя. – Но, может, кто-нибудь из них более энергично настаивал на своей точке зрения?

Она кивнула:

– Мистер Мастерс. Папа как безумный твердил, что это сделал отец Аниты, а мистер Мастерс возразил ему на это: «Послушай, Джон, я бы на твоем месте воздержался утверждать подобные вещи. Может выплыть многое такое, чему лучше было бы оставаться в тени». Тут папа просто взбесился. «Что ты имеешь в виду? – закричал он. – Уж не угрожаешь ли ты мне?» И мистер Мастерс ответил; «Конечно нет, Джон. Мы же друзья. Просто советуем тебе, как лучше поступить».

– Понятно, – сказала я. – Весьма любопытно. И это было все?

– Да. Но после ухода мистера и миссис Мастерс папа сказал, что он, пожалуй, не прав; это меня порадовало, потому что конечно же Анита не могла убить Питера. Но затем папа начал говорить ужасные вещи о Питере.

– Ну ладно, не будем пока об этом. Я хочу, чтобы ты успокоилась и уснула. А вчера что-нибудь случилось?

– Вчера он ругался с кем-то по телефону, но с кем и из-за чего, я не знаю. Возможно, речь шла о какой-то банковской сделке, потому что он сказал: «Я не буду принимать в этом никакого участия». Это все, что я слышала. Он был таким... странным. – Она отпила немного молока. – На похоронах я старалась держаться от него подальше. И когда я услышала, как он кричит по телефону, я поспешила выйти. Тем более что Сьюзан сказала, чтобы я надела приличное платье и вышла в гостиную ко всем этим нудным людям, которые собрались на похороны поэтому я потихоньку ушла на пляж.

Я рассмеялась:

– Умница... Этот телефонный разговор: твой отец позвонил сам или ему позвонили?

– Я уверена, что он позвонил сам. Во всяком случае, я не слышала никакого звонка.

– Это важно. А теперь забудь обо всем, о чем мы говорили. Допей свое молоко, а я тем временем причешу твои волосы. И ложись спать.

Она была совершенно измучена и, как только я кончила ее причесывать, последовала моему совету.

– Побудьте со мной, – сонно попросила она. Я задернула вторые шторы, за джутовыми, и села около Джилл, держа ее за руку. Что-то в этой девочке трогало мое сердце, заставляло меня мечтать о собственном ребенке. Пока она не уснула глубоким сном, я внимательно за ней наблюдала.

В ожидании прихода Кэрол я позвонила нескольким людям, прежде всего Ральфу. Мне пришлось ждать несколько минут, пока секретарь разыскала его на этаже. Наконец в телефоне послышался его бодрый и веселый голос:

– Ну как дела, Шерлок?

– Очень неплохо, – ответила я.

– Ты звонишь не для того, чтобы отменить сегодняшний ужин? – спросил он.

– Нет, нет, – уверила я его. – Я хочу обратиться к тебе с одной просьбой, тебе будет нетрудно ее выполнить.

– Какая же это просьба?

– Выясни, пожалуйста, не звонил ли твоему боссу один человек по имени Эндрю Мак-Гро. Разумеется, он не должен об этом знать.

– Ты все еще занимаешься этим делом? Но ведь это все равно что подхлестывать мертвую кобылу, – сказал он слегка раздраженным тоном.

– Я еще ни с кого не сняла подозрений. Даже с тебя.

– Но полиция арестовала преступника.

– В таком случае твой босс невиновен. Ну сделай, пожалуйста, услугу даме, у которой выдалась трудная неделя.