В соответствии с вкусами и склонностями молодежи и детей общества организовали пикник на горе Лунтаньшань и прогулку в Цзяннаньский парк, экскурсию и путешествия в культурные памятники старины, часто устраивали лекции, дискуссии, разные занятия, ораторские конкурсы, читательскую конференцию, распространяли песни, развивали художественную самодеятельность и проводили всякие другие мероприятия.
В то время мы широко использовали Цзяннаньский парк и гору Бэйшань в качестве явочных пунктов. Цзяннаньский парк был расположен на красивом острове на реке Сунгари, напоминающем остров Нынна в Пхеньяне. Капиталисты Гирина высадили на этом острове много деревьев, красиво обустроили его как ботанический сад и наживали деньги, взимая с жителей входную плату. На поляне выращивали арахис. В этом парке мы часто проводили тайные собрания под видом гуляний.
Гора Бэйшань была более благоприятным, чем Цзяннаньский парк, местом для тайных собраний. Парк мы использовали, главным образом, летом, когда он утопает в густой зелени, тогда как Бэйшань можно было свободно использовать во все времена года без сезонных ограничений. Бэйшань была парковой зоной, где собиралось людей больше, чем где бы то ни было в Гирине. Поэтому на этой горе и вокруг нее была размещена сеть бытового обслуживания наиболее густо, чем в других местах города. По обе стороны дороги в гору стояли тесными рядами столовые, ресторанчики, палатки, где продавали мороженое, магазины игрушек, табачные киоски, галантерейные лавки, чайные, увеселительные заведения и т. д. Там был также большой магазин «Цзингуан», где продавали специально европейские товары.
Бэйшань привлекала к себе внимание людей не только своей природной красотою. На этой горе находились многие знаменитые памятники старины, в том числе храм Яованмяо. В этом храме совершали жертвоприношения «лекарственному духу».
В Гирине каждый год три дня с 4 по 6 июня определяли сроком обряда приношения жертв и проводили на Бэйшане официальные мероприятия по празднованию рождения «лекарственного духа» под ведением провинциального правительства. В этих мероприятиях участвовали не только простой народ, но и государственные чиновники. Срок жертвоприношения в три дня объявлялся законным отпуском по работе.
Когда проходили эти мероприятия, полиция устанавливала временный полицейский пост восточнее шоссе у подножия горы Бэйшань, проводила сюда телефонные провода, а на горе даже размещала группу полицейских, чтобы обеспечивать порядок в сети учреждений бытового обслуживания. Были установлены неусыпный надзор и контроль, чтобы не возникал пожар от огня, в котором сжигали благовония в храмах Яованмяо, Гуандимяо и Няннянмяо. За эти три дня божественных мероприятий даже кучера и рикши зарабатывали денег в 10 раз больше, чем в обычные дни.
Торговцы считали эти три дня обряда жертвоприношений самым удобным для них моментом для наживы, а знатные и передовые люди города использовали их как самое удобное время для общественного просвещения масс под вывеской провинциальных курсов распространения общих знаний. Появлялись всюду просветители разных профессий и, размахивая кулаками, произносили страстные речи о патриотизме, морали, законности, эстетике, о предпринимательстве, о физкультуре, санитарии и т. д. Наблюдалось поистине поразительное зрелище, какое нельзя было видеть больше нигде, как только тут — на горе Бэйшань.
В такой суматохе и мы тоже то разъясняли массам передовые идеи, то проводили тайные собрания. Подвал храма Яованмяо служил нам как бы специальным помещением для заседаний. Монах этого храма был человеком, которого мы привлекли на свою сторону.
В годы учебы в Гирине я часто читал и публичные лекции, порою выступал с речами на дискуссиях, организуемых националистами. О Дон Чжин, Ли Тхак и другие руководители Чоньибу, пользуясь важными памятными датами, такими, как «день национального унижения» (29 августа), 1 марта, день рождения Тангуна (3 октября) и т. д., часто устраивали публичные лекции и дискуссии для соотечественников, учащейся молодежи и детей города.
Члены ОКУГ часто спорили: чей метод был более правильным — Ли Чжуна или Ан Чжун Гына? Но как они ни спорили, их дискуссии не было видно конца. Поэтому летом того года, когда ГОКУ было реорганизовано в ОКУГ, мы организовали в церкви Сон Чжон До дискуссию по этому вопросу с участием всех корейских учащихся города. После этой дискуссии намного пробудились молодежь и дети Гирина. Они впервые поняли, что террор не помогает, а петиция и подавно, что полагаться на помощь других держав — это химера, что нужно найти новый путь, чтобы добиться независимости Кореи.
В то время на дискуссиях и читательских конференциях, проведенных в Гирине, широко обсуждались вопросы, связанные с практикой корейской революции.
Ежегодно каждое воскресенье первой недели мая мы объявили «Днем Общества детей». В этот день мы для создания атмосферы сплоченности устраивали также спортивные соревнования корейской молодежи и детей города Гирина с участием их родителей, знатных людей и деятелей движения за независимость.
Сплотив таким образом учащуюся молодежь и детей, мы вовлекли их в работу по просвещению и воспитанию масс. Даже члены Общества детей лет десяти во время каникул шли в ближайшие села Цзяндун, Людамынь, Синьаньтунь, Дахуангоу и просвещали крестьян, помогая им и в полевых работах.
В Гирине, где шла острая фракционная грызня, мы сплотили воедино молодежь и детей, которые тут действовали вразнобой. Это был, несомненно, ценный успех и опыт.
С активизацией деятельности ГОКД, ОКУГ и марксистско-ленинского читательского кружка быстро росли в Гирине и его окрестностях революционные силы нового поколения с их ядром — членами Союза свержения империализма.
Даже японский генеральный консул в Гирине пронюхал это и стал обращать внимание на нашу деятельность. Напуганный быстрым ростом новых революционных сил в Гирине и его окрестностях, он в официальном докладе министру иностранных дел своего правительства писал, что эти силы отличаются высокой организованностью и впредь могут выступать грозным противником, так что следует обратить на этот факт серьезное внимание.
Мы, махнув рукой на сектантскую грызню и не оглядываясь ни на кого и ни на что, шли в гущу народных масс и самостоятельно прокладывали путь революции. Из-за своей фракционности Коммунистическая партия Кореи не смогла обеспечить единства своих рядов и была расколота на части, а националистические силы не располагали надлежащей исполнительной способностью и не могли уходить своими корнями в массы. Вот почему японские империалисты боялись нас больше, чем их. Весть о том, что в Гирине возникло новое движение, долетела до Кореи и Внутреннего Китая, не говоря уже об отдельных районах Маньчжурии. Это известие широко распространялось, главным образом, учащимися, которые занимались в Гирине, и их родственниками.
Многочисленные юноши и девушки стекались в Гирин из Кореи, Японии, Приморья и различных районов Маньчжурии, с тем чтобы присоединиться к нашему движению. Приехала к нам молодежь самых разных политических убеждений, разной биографии и принадлежности к организациям: юноши из Армии независимости, нуждавшиеся учащиеся, которые занимались в Японии без материальной поддержки, молодые люди, боровшиеся в России с белогвардейщиной, юноши, которые, окончив офицерскую школу Вампу, участвовали в Гуанчжоуском восстании, парни, скрывавшиеся в разных местах от преследования гоминьдановской реакции, приверженцы Ленина, сторонники Сунь Ятсена, поклонники Руссо и т. п. К этому времени пришли к нам также Ким Хек, Чха Гван Су, Ким Чжун, Чхэ Су Хан, Ан Бун и другие.
Мы воспитывали и приняли их в ССИ и одновременно с этим расширяли сеть организаций в различных школах города.
В ходе этого мы думали, что необходимо создать такую организацию, которая могла бы охватывать больше людей, имея более широкую сеть, чем ССИ. Исходя из этого, 27 августа 1927 года мы преобразовали ССИ в Антиимпериалистический союз молодежи, а на следующий день без промедления создали из актива ССИ Коммунистический союз молодежи Кореи. АСМ был нелегальной антиимпериалистической массовой организацией, унаследовавшей лозунги и программу ССИ без изменения. Организация состояла в основном из корейской молодежи, но мы вовлекали в нее также и китайскую молодежь, придерживающуюся стойкой антиимпериалистической позиции.