Военная проза – это отдельная категория литературы, которую я читаю редко, которую я не люблю, потому что чувствую себя беспомощной, потому что возникает чувство ненависти к политике, партиям, правительству. Потому что мне страшно жить, я боюсь за своих родных, друзей, за своих детей, потому что мир все так же не стабилен, потому что для власти всё, что мне дорого, не имеет значения. Я со своими чувствами и желаниями всего лишь мелкая букашка, бесполезная деталь, которую может заменить кто-то другой. И таких букашек множество. Но это - мой мир, мое окружение, это - мои любимые букашки, без которых я не смогу жить счастливо. И военная литература мне лишний раз напоминает об этом, сеет панику, тревогу…
Сложно что-то написать о книге  Время жить и время умирать , ничего нового о войне я не узнала. Все ужасы и кошмары военного времени, боль от ран и потери близких испытывала и другая сторона – немцы. И русские превращались для них, обычных букашек, в тех же монстров, что для нас фашисты.
История одного немецкого солдата Гребера, обычного молодого парня, не коварного злодея-нациста, который по счастливой случайности попал во время войны в отпуск, в свой родной город. На поле боя он многое увидел, многое пережил, и многое для себя решил. Дорога домой, родной город и события, произошедшие за время, проведенное в Германии, заставили еще раз пересмотреть свое отношение к происходящему. Но нет выхода из этой ситуации, потому что за тебя уже все решили, кто-то другой знает как правильно, но не ты. Взрывы, разруха, смерть, страх – постоянные спутники героев. Но даже среди горя и обломков, среди грязи и предательства, есть место для чистого чувства, есть место добрым мечтам, хоть совсем короткому, но счастью. Ведь нам, букашкам, нужно не так уж много. И эту искорку света, тепла и счастья, Гребер унес с собой на передовую, она давала надежду на будущее, она вселяла большое желание жить дальше.
А война сама решала, кому жить, а кому умирать.

ВОЕННОЕ КЧ
 
Каюсь, Ремарк входит в число моих любимых писателей. Кажется, его книги можно перечитывать бесконечно. И каждый раз в простом и безыскусном на первый взгляд тексте находятся новые и новые жемчужины.
Так что мой отзыв на книгу "Время жить и время умирать" можно условно разделить на две части.
В первой я готова долго восхищаться тем, что автор не побоялся взять такую непростую даже сейчас, а во время написания так вообще абсолютно надрывную тему. 1947. Еще живы те, кто прошел эту безумную мясорубку. Еще кровоточат раны, еще земля вся в язвах от врывов, а на полях вместо картошки можно запросто собирать снаряды. Горе...Им пропитан каждый город, каждая улица, сам воздух еще пахнет гарью. Такие раны не затягиваются быстро, за веселым цветущим яблоневым садом отчетливо просматриваются остова разрушенных войной домов. А что же творится в душах?
Вот она, не прикрытая пафосностью официальных речей, не приукрашенная партийной сознательностью, простая правда простого солдата. Его время умирать настало лишь потому, что кто-то там наверху разыгрывал шахматную партию под названием "Третий Рейх". И как жаль, что он слишком поздно это понял и уже нет пути назад. И больно и страшно препарировать себя без надежды на оправдание, так же страшно, как продолжать жить без надежды выжить. Была у немецкого солдата путеводная звезда - отпуск. Отпуск - это время жить. Удобные гражданские туфли, улыбающаяся мама, мягкая кровать, ванильный пудинг на завтрак и тысяча других мелочей, из которых состоит наша жизнь и которые мы совсем не ценим. Подумаешь, кофе. А если вот так? А если только для новобранцев, а вы, знающие правду, уже и так никуда не денетесь. Некуда вам деться, слишком поздно и война уже везде. Боль, страх, обреченность...Что страшнее, просто умереть или все время ждать этого...Или ты вообще уже умер, а вокруг только страшный сон....Ты спишь, а тебе снится Эльза. Яркий день жизни в месяцах бесконечного умирания.
Спасибо, Ремарк. Ты дал прекрасную возможность посмотреть на историю не просто с другой стороны. Меня, дочку и внучку Советского офицера, ты заставил сопереживать врагу. Слишком много трагичного было в твоей бесконечной обыденности, слишком много приземленного, от этого еще страшнее. Ты, конечно, мастер, преклоняюсь. Можно написать пятитомник с именами погибших, можно перечислить все участвовшие в войне дивизии,  описать страшные гестаповские пытки, но все это останется для читателя просто информацией. А можно так

Залп сразу задохнулся в серой вате необъятного неба. Вороны, сидевшие на стенах, даже не взлетели. Они ответили только карканьем, которое, казалось, было громче, чем выстрелы. Вороны привыкли к более грозному шуму.

И ты уже сам стоишь на этой поляне, и серое мартовское небо давит именно на твои плечи, потому что это уже ощущение, это то, что останется с тобой навсегда.