Василий Савинов {333}
БЕНЦИОН ДОЛИН, ПРОВОКАТОР И ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫЙ ШПИОН
Исповедь
Я - Бенцион Мошков Долин, 35 лет, родом из Волынской губ. (м. Острополь, Житомир), сын состоятельных родителей. Приблизительно в 20-летнем возрасте проживал в Житомире, где готовился сдать экзамен на аттестат зрелости. Ни в каких партиях не состоял. Были у меня товарищи - бундовцы. У меня с ними дружба была на личной почве, хотя иногда они и пользовались моей квартирой для своих конспиративных целей.
Однажды, в 1903 г., я был приглашен в жандармское управление, где, при помощи довольно искусного допроса, жандармам удалось выудить из моих слов подтверждение имени моего приятеля, подозреваемого ими в распространении литературы. Жандармы сказали мне, что он уже арестован и сам показал, что сносил литературу ко мне на квартиру. Это ввело меня в заблуждение. Только впоследствии я узнал, что мой товарищ арестован не был и что жандармы просто провоцировали мое указание. Товарища арестовали несколько дней спустя с поличным.
Спустя две недели меня опять вызвали в жандармское управление и заявили, что, ввиду несомненности для них моего участия в партии они вышлют меня и расскажут арестованному моему товарищу, что я выдал его, либо я сделаюсь их сотрудником.
Я согласился на второе, и в течение 21/2 месяцев благодаря моим указаниям было арестовано еще три человека, из коих двое было отпущено за отсутствием улик, а один остался в тюрьме, так как у него была обнаружена литература.
Денег я от жандармов не брал.
Затем я категорически заявил жандармам, что больше им помогать не могу, и они стали приводить в исполнение свою первоначальную угрозу, т. е. стали намекать на мою двойственную роль моим товарищам. {334}
Я послал тогда заявление прокурору Киевской судебной палаты, в котором заявил, что все нелегальное, найденное у вышеуказанных двух лиц, принадлежало мне, и что ответственность должен нести я, так как они к делу вовсе не причастны. Этому заявлению был дан ход, и я был арестован (конец 1903 г.) и привлечен к ответственности по 126, 128 и 129 ст. Уг. ул.
В конце 1904 г., после рождения наследника, была объявлена амнистия, и мне было предложено выйти под залог до разбора дела. Я сперва от этого отказался и согласился выйти только тогда, когда узнал, что и двое моих товарищей, пострадавших из-за меня, также освобождены под залог. Я прожил на свободе до октября 1905 г. в м. Острополь. В октябре должно было слушаться мое дело в Житомире, но оно было прекращено октябрьской амнистией. Прожил я в Житомире до декабря 1905 г. С жандармами не встречался. 12 декабря опять был арестован, как и многие другие, раньше привлекавшиеся по политическим делам. Спустя месяц моего заключения меня в тюрьме посетил тот же жандармский офицер, который меня допрашивал в 1903 г., ротмистр Эдгардт, - и прямо предложил мне, что если я не стану его сотрудником, то он расскажет всем заключенным, что они задержаны по моему доносу и что я у него, мол, беспрерывно служу, начиная с 1903 г., хотя это и не было верно.
Я опять согласился, получил 200-300 руб., но когда меня выпустили, я вместо условленного свидания, поспешил скрыться сперва в м. Острополь, а оттуда без паспорта через Броды бежал в Швейцарию (весной 1906 г.). Жил в разных городах французской Швейцарии. Средства получал из дому. Осенью 1906 г. вернулся в Россию и был задержан на границе возле Луцка. В Луцк допрашивать меня прибыл тот же ротмистр Эдгардт. Упрекнув меня в том, что я его обманул, он предложил мне относиться к обязанностям усерднее, иначе грозил расправиться. Я согласился сотрудничать и был направлен в Одессу, куда вскоре должен был прибыть Эдгардт. Я провел в Одессе месяца полтора. С начальником Охранного отделения Андреевым встречался, но никого не выдавал, мотивируя это перед ним тем, что я еще никого не {335} знаю в городе. Когда он стал настойчиво требовать от меня «работы» за деньги, которые давали мне (100-150 руб. за 1 1/2 месяца), то я попросил у него перевода за границу. Он согласился и дал мне указания, к кому явиться в Париже, а именно: в посольстве спросить Петровского, которого обещал в свою очередь, предупредить обо мне.
Я получил от него проходной билет для проезда за границу, но поехал не в Париж, а в Цюрих, где и прожил на свои средства до лета 1907 г., ничего общего с охранкой не имея.
Летом 1907 г. по личным делам с подложным паспортом приехал в Россию, прожил в Одессе до декабря, не встречаясь с охранкой. В декабре был арестован вместе со своей женой, тогда невестой, по неосновательному подозрению в принадлежности к партиям.
После четырех месяцев заключения было обнаружено, что я уже состоял когда-то на службе в охранке, и от меня потребовали продолжения службы под старой угрозой разоблачить и меня, и мою невесту, хотя она-то ни к чему причастна не была. Руководил допросом подполковник Андреев. Я согласился, и нас освободили. Я прожил месяца три в Одессе и Херсоне, с охранниками встречался, но никого не выдавал, уверяя, что не имею знакомств. Деньги мне обещали только в случае «результатов», так что я ничего не получил.
Андреев, ожидавший перевода за границу, предложил мне поехать туда. Я был направлен вперед в Париж, но я опять уехал в Женеву. Прошло несколько времени - вплоть до конца 1908 г. В конце 1908 г. Андреев разыскал меня и в Женеве. Предложение переехать в Париж я не принял и по своим делам с чужим паспортом поехал в Россию. На границе был арестован и препровожден в Одессу. В Одессе полковник Левдиков опять меня выпустил под условием сотрудничества. Прожил в Одессе несколько месяцев. Был его людьми введен в группу, именовавшую себя «беспартийно-революционной» и состоявшую из лиц, прикрывающих под революционными лозунгами самые обыкновенные уголовные намерения.
Когда однажды группа задумала убийство одной помещицы с целью грабежа, то я для предотвращения преступле-{336}ния предложил всех нас арестовать, что и было выполнено. Задержано было человек 12. Большая часть была разновременно, но вскоре выпущена, а пять человек, в том числе и я, пошли в ссылку в административном порядке. В Архангельске жандармы предоставили мне возможность уехать в Париж в качестве агента. В Париже меня встретил тот же ротмистр Эдгардт, о котором я упоминал выше. Он сказал мне, что я был направлен в Париж по его ходатайству. Так как я не желал оставаться в Париже, то он отпустил меня, хотя и неохотно, в Цюрих. Это было в 1910 г. С тех пор я поддерживал с Эдгардтом связь до 1913 г. ежемесячными письмами, освещая ему жизнь колонии.
Раза три - четыре в году он приезжал в Цюрих. Как в письмах, так и при личных свиданиях я освещал общее настроение колонии и открытую деятельность кружков.
Ничего конспиративного не выдавал, да такового и не знал, так как анархическая группа, к которой я принадлежал, с Россией связана не была, а в Швейцарии вела только идейную борьбу, да и то открыто.
В 1913 г. В. Л. Бурцев узнал, что на конференции анархистов, имевшей собраться в Париже, будут лица, связанные с охранкой. Его подозрение пало на одно определенное лицо, которое, по моему глубокому убеждению, не было виновато. Я пошел к Бурцеву убеждать его в невиновности заподозренного.
Я тогда же решил порвать сношения с Эдгардтом. Мне удалось от него отделаться только под угрозой разоблачить его и покончить с собой.
Он согласился оставить меня в покое при условии, что мой уход не дойдет до его высшего начальства. Он мотивировал это условие тем, что не хотел сам произвести дурного впечатления, а мне это должно было обеспечить получение легального паспорта.
С тех пор я постепенно устранился и от кружковой деятельности. {337}
В 1914 г. я проживал в Цюрихе. Приблизительно в октябре ко мне обратился один знакомый, выходец из России, с просьбой познакомить его брата с кем-нибудь из русских революционеров, так как у него лично в этой среде нет никаких связей. Просил меня также переговорить с братом о деле, сущности которого он лично совсем не знал. Он и указал также, что брат проживает в Милане и, будучи занят торговыми делами, в Цюрих приехать не может. Предложил мне проехать в Милан за его счет.