— Но сильнейшими оказались те, кто отнял у вас ваши инструменты? — задала не лишенный ехидства вопрос Гайде. — И где, позвольте вас спросить, произошел этот прискорбный случай?

— Он произошел на Суэцком перешейке… — ответил Лессепс. — Когда я делал попытку обследовать трассу задуманного мною канала. Давней моей мечты!

— Канала? — бурно, с необычайной для себя взволнованностью вскричал Эдмон. — Да, об этом как раз много мечтал и я! О канале, прямо ведущем из Медитеррании в Индию!

С неутихающим волнением Эдмон продолжал:

— Еще совсем юным, начинающим марсельским моряком вместе с другими моими товарищами, я страстно мечтал об этом стремлении, о прокладке кратчайшего морского пути без многомесячного объезда Африки, да и тем более по таким зонам Атлантического океана, где часты полные штили — горе для парусных судов. Мы, молодые моряки, то и дело обсуждали, как было бы замечательно, если бы какой-нибудь смелый и мудрый человек взялся бы за это дело. Кто-то из наших говорил, что такое стремление уже и было известно когда-то древним.

Лессепс прервал:

— Совершенно верно! Древним был известен путь из Средиземного моря в Красное через Нил, через один из его правобережных притоков. Но это было терпимо и приемлемо лишь для маленьких корабликов, почти лодок, галер. Что же касается сколько-нибудь крупнотоннажных судов, для них, конечно, этот путь был негоден. Нынче же все больше в быт входят и паровые корабли, необходимость в прямом канале по примерной линии Александрия — Суэц становится все насущнее. Было бы преступлением перед цивилизацией откладывать эту мысль в какой-нибудь дальний ящик. Вот почему я на свой страх и риск, на свои собственные скромные средства попытался несколько лет назад провести разведочную техническую экспедицию по Суэцкому перешейку… И как видите, потерпел крах.

Эдмон не снижал своего энтузиазма:

— Послушайте, месье Лессепс! Сама судьба свела нас, как видно! Гайде, жена моя, обладает, вероятно, колдовским даром — она притащила меня в эти приятные стены и тем обеспечила нашу с вами встречу. Вдвойне интересную — вы сообщили мне кое-что и о де Геккерене. Мне в высшей степени интересно слушать все, что вы говорили об этом замысле, и я торжественно заявляю вам, месье Лессепс, что готов вложить в ваше благородное и необходимое для человечества предприятие какие угодно деньги, разумеется, в пределах моих возможностей.

Отказ Жоржа-Шарля Дантеса от договора о наследстве еще более подстрекал Эдмона к его участию в зачине Лессепса.

А тот тоже еще более в свою очередь заинтересовавшись реакцией Эдмона, с еще большим подъемом начал посвящать супругов в подробности своих намерений и исканий. Он продолжал:

— Существует группа людей, которые не прочь погреть руки на этом деле — они именуют себя «Сен-сомонистами»… Их возглавляет некий Анфантен, мечтающий о какой-то особой национальной организации и чуть ли не особом государстве в зоне будущего канала.

Он продолжал:

— Конечно, ни Турция, ни Египет, ни государства, им протежирующие, не согласятся на создание подобного фантастического государства, хотя, говорят, за спиной Анфантена таится знаменитый Ротшильд, богатейший человек Европы.

Эдмон несколько минут молчал и вдруг решительно заявил:

— Месье Лессепс! Я никогда не простил бы себе, если бы прошел мимо такой идеи, как ваша, и вас, как ее носителя! Можете рассчитывать на меня, по крайней мере, в двух отношениях: я готов дать вам несколько существенные средства на организацию новой экспедиции по разведке тех мест, по подготовке технического решения этой задачи — проект, сметы и прочее. А кроме того, если я буду располагать временем, то и сам я, и моя жена — смелая, любящая деятельность и движение, мы оба охотно примем участие в такой экспедиции, если в ней будете участвовать и вы.

Лессепс озарился, расцвел. Он вскочил и начал пожимать руку Эдмону и Гайде.

— Какая в самом деле неожиданная удача, господа! Разве, войдя сюда сегодня посмотреть игру мастеров шахматного искусства, мог я предполагать подобную случайность? Я просто готов и петь и танцевать и обнимать вас без конца! Но это не в стиле кафе «Режанс», к сожалению!..

— Я горжусь своей интуицией! — смеясь, сказала Гайде.

Глава VI

ЕЩЕ ОДНА ВСТРЕЧА

В Марселе в конторе с вывеской «Арматор Жюль Карпантье» было оживленно, людно. То и дело подходил какой-нибудь человек и из простых, и «почище» и либо робко, либо смело переступал порог, чтобы попасть в не очень просторную, но хорошо обставленную приемную.

На внутренней двери, ведшей в кабинет арматора, виднелось лаконичное указание:

«Здесь производятся переговоры об экспедициях».

Но за тем столом, где входящие ожидали увидеть господина Жюля Карпантье, арматора, — сидел в эти дни уже хорошо знакомый читателям граф Эдмон Дантес де Монте-Кристо.

Именно он вел переговоры об экспедиции, столь скупо и загадочно обозначенной в объявлении на двери.

Владелец конторы Жюль Карпантье, впрочем, присутствовал тут же в своем кабинете. Лицо его сияло, он был на вершине блаженства и счастья! Самый дорогой сейчас в мире для него человек — старый друг и приятель Эдмон гостил у него, был с ним бок о бок, делился с ним своими планами и замыслами!

— Эдмон, волшебник, чародей, колдун! Алхимик, черт тебя возьми! — то и дело восклицал он. — Ведь надо же было нам встретиться два года тому назад в златоглавой Москве! Золото с куполов ее как будто пролилось в мой карман! Разумеется, я немедленно по возвращении заказал в Бордосской верфи превосходный паровой пароход и назвал его как раз так, как у нас было условлено «Монте-Кристо!» Собирался первым рейсом пришвартоваться у твоего острова, дружище Эдмон, да вот ты сам ко мне нагрянул!

Эдмон уже вкратце посвятил его в суть своей новой затеи для воплощения той мечты, которую когда-то разделял с ним и Карпантье — мечты всех сколько-нибудь передовых и мыслящих средиземноморских моряков. Жюль, разумеется, тоже пришел в неописуемый восторг, тоже загорелся этой идеей и был вдвойне благодарен Эдмону, когда тот предложил ему активное соучастие в этом.

— Можешь безоговорочно на меня рассчитывать, друг Эдмон! Наш, твой, по существу, пароход сослужит неплохую службу. Одно дело являться на тамошний египетский берег на какой-нибудь парусной шаланде и совсем иное — бросить якорь великолепного каботажного парохода под флагом Франции…

Эдмон, улыбаясь, возразил:

— А вот флага Франции как раз и не будет!

— Как так? — удивился Карпантье.

— Да, мой друг, нужно придумать наш собственный флаг… Например, конус в круге на сплошном лазурном полотнище…

— Может быть, лучше подошел бы крест вместо конуса? — сказал Жюль. — Конус понятно — это «Монте», но важна и вторая половина «Кристо».

— Ты забыл, что мы едем на мусульманский берег, — резонно заметил Эдмон. — А Гайде учит меня уважать даже и Магомета…

Вербовка техников-геодезистов шла не слишком гладко и успешно. Только неслыханные оклады в конце концов соблазняли специалистов этого дела на полное риска и опасностей путешествие в край Клеопатры и Птоломея, в места, заставившие спасовать даже Наполеона. В места знойные и песчаные, болотистые и влажные, в места, где смыкались два величайших континента земли — Азия и Африка. В места по соседству с великой и грозной горою Синай, где по Библии человечеству были даны основные законы существования: «Не убий», «Не укради», «Не солги на ближнего», «Не завидуй», «Не сотвори себе фальшивого кумира».

— А если я там погибну? — настойчиво спрашивали почти все приходившие. — Что будет иметь моя семья?

— Пятьдесят тысяч франков наличными, — твердо и спокойно отвечал Эдмон всякому, независимо от его вида и костюма, но если спрашивающий начинал торговаться, охотно набавлял и даже удваивал эту сумму.

— А много ли там змей? — спрашивали почти все.

— А львы там есть?

— А крокодилы?

Приходили люди, полные решимости, почти не задававшие вопросов, кроме главного: каков будет заработок? Но появлялись и такие, которые по часу и по два выматывали душу расспросами и пожеланиями.