Перелистывая страницы, я вновь увидел знакомые с детства снаряды марсиан и вновь — в который раз! — перечитал об их прибытии на Землю. Невольно улыбнулся, вспомнив о том, как реально представлял себе эту возможность в двенадцать лет! Затем мысли сосредоточились на том, что я должен сделать завтра. Это моя первая командировка. Я встречусь со своим бывшим учителем начальником ионосферной станции профессором Черниховым. Интересно, изменился ли Николай Спиридонович? Ведь мы не виделись два года.

Из репродуктора послышались странные телеграфные сигналы, прерывистые и неразборчивые, будто кто-то неумело и нервно работал ключом.

Я попробовал разобрать их. Три коротких импульса подряд — возможно, что это буква С, — затем три тире. Неужели сигналы бедствия?

Над светящимся диском шкалы кружились ночные бабочки, а из черного решетчатого отверстия репродуктора вырывались громкие сигналы, точки и тире, будто кто-то кричал о помощи.

«По-жар…ос…т…ров», — по буквам разбирал я.

Странно, какой же здесь остров, когда рядом тайга и степи? Но, может быть, это дальние сигналы? Я повернул ручку настройки. Нет, сигналы слышны на нескольких делениях, точно радиостанция совсем рядом.

Внутри приемничка была ферритовая направленная антенна. Вращая ее ручку, я добился самой громкой слышимости. Стрелка указала в сторону тайги. Отраженный луч? Не похоже.

Резкий звонок телефона прервал мои размышления. Я взял трубку и повернул регулятор громкости на приемнике. Сигналы стали еле слышны.

— С вами говорит инженер-капитан Ярцев по поручению профессора Чернихова, — услышал я глуховатый голос. — Профессор сообщил мне, что получил вашу телеграмму, и просил проводить вас на ионосферную станцию.

— Благодарю… Но разве так трудно туда добраться? — Видите ли, по этой дороге можно ехать только верхом. Хотите завтра утром?

— Благодарю, — рассеянно согласился я, прислушиваясь к сигналам из репродуктора. — Да, кстати… Я сейчас принимаю очень странные сигналы. Радиостанция где-то поблизости, но я не знаю, куда сообщить… Бот опять… Одну минуту…

— Что передают?

— Могу разобрать только два слова: «Пожар, остров», «Пожар, остров» больше ничего. Впрочем, послушайте сами. — Я приблизил трубку к репродуктору. — Ну, что вы на это скажете?… Вы слышите меня?

Но ответа не было.

— Говорите? — спросила телефонистка.

Минут десять я ждал, когда снова позвонит этот незнакомый человек, назвавший себя инженер-капитаном Ярцевым. Почему он бросил трубку?

В репродукторе опять послышались сигналы.

Небо посветлело, как будто уже наступало утро. Так рано? Не может быть. Я подошел к окну. Над лесом трепетала призрачная светлая полоска. Она разгоралась все ярче и ярче, чтобы на мгновение погаснуть и снова вспыхнуть зловещей огненной лентой.

В дверь торопливо постучали.

— Войдите!

В освещенном квадрате двери показался человек в комбинезоне. Это был пилот, с которым я сюда прилетел.

— Вот какое дело, товарищ Петров, — неуверенно проговорил он. — Там просят на разведку слетать. Говорят, люди остались…

— Какую разведку? Какие люди?

— В тайге люди. Пожар…

Я невольно оглянулся. Огненная заря вставала над тайгой.

Захлопнув окно, я повернулся к приемнику, чтобы его выключить.

«Ос…т…ро…в», — в последний раз послышалось из репродуктора, и все смолкло.

Только этот путь!

Кусочек голубого неба просвечивал сквозь черные клубы дыма, закрывающие горизонт. Краешек солнца, встающего на востоке, казался темно-красным.

Мы летели над тайгой.

Начальник аэродрома сообщил пилоту ориентиры, по которым можно найти людей. Но найдем ли мы площадку для посадки самолета?

Стало трудно дышать, дым вызывал кашель, горло воспалилось, как при ангине.

Пожар приближался.

В черной дымовой завесе замелькали языки пламени. Над ними взлетали горящие ветки, искры метались под крылом самолета. Пылающая ветка трассирующим снарядом пронеслась мимо. Самолет подбросило на вершину восходящего потока. Пришлось забираться еще выше.

Уже около часа летали мы над горящим лесом, но в дыму ничего не могли обнаружить. Как найти людей в этой стихии?

На одно мгновение блеснул кусочек озера. Да, именно здесь и должен быть остров, с которого подавались сигналы.

Мы кружили над озером и в те короткие мгновения, когда ветер хоть немного разгонял дым, старались рассмотреть островок.

Наконец, как будто в глубоком колодце, мне удалось заметить две светлые фигуры на фоне пожелтевшей травы. Они махали руками и, вероятно, что-то кричали.

Все это промелькнуло и сразу пропало в дыму.

Озеро с трех сторон окружал горящий кустарник. Огонь уже подобрался к деревьям на берегу. Раскаленные сучья падали в воду, и тогда вместе с черным дымом поднимался вверх белый пар.

Мы набрали высоту и, выждав момент, когда на секунду показалось озеро, ринулись вниз. Где-то сбоку я увидел двух человек и горящую изгородь прибрежного кустарника.

Посадка невозможна. Я понял это в тот момент, когда самолет почти вертикально взвился вверх, пробив толстый слой горячего дыма.

Выправив самолет, пилот обернулся.

— Видели? — спросил он.

Капелька пота, стекая по его черной от сажи щеке, оставляла светлый след.

На обратном пути я все время посматривал назад, надеясь, что пожар скоро утихнет. Нет, он разгорался все больше и больше.

Думая о людях, окруженных огненным кольцом, я представлял себе, как они поливают траву, вырубают кустарник. Продержатся ли они, пока подоспеет помощь? Конечно, огонь рано или поздно потушат. Но как спасти людей?

Бросив взгляд на крыло самолета, покрытое тонкой перепонкой перкаля, пропитанного нитролаком, я только сейчас понял, что наша птица могла вспыхнуть, как целлулоидная лента.

Но как, какими путями добраться к острову?

Возможно, в танке? Ведь были же случаи, когда танки прорывались сквозь пылающую деревню.

Я тронул пилота за плечо. Тот сбавил газ и вопросительно посмотрел на меня.

— Спасут на танке! — прокричал я.

Он покачал головой и глазами указал на тонкий шланг.

По блестящей металлической трубке прозрачной слезой катилась капля бензина.

Самолет приземлился. Нельзя было терять ни минуты.

Я наскоро стер черные полосы сажи с лица и прямо с аэродрома поехал в танковое училище.

Меня встретил начальник училища подполковник Степанов Егор Петрович и прежде всего спросил:

— Вы их видели?

Волнуясь и спеша, я рассказал о полете над тайгой. Спасение с воздуха невозможно. В то время вертолетов почти не было.

Степанов рассеянно провел рукой по лицу.

— Ну что ж, придумаем что-нибудь другое, — спокойно сказал он.

Позднее я узнал, что еще до моего прихода он собрал небольшую группу преподавателей, для того чтобы совместно с ними наметить пути спасения людей из горящей тайги. И конечно, идея прорваться на танке к озеру появилась у танкистов раньше, чем у меня.

— Товарищ подполковник, пошлите меня! — горячо попросил коренастый смуглый лейтенант с черными, словно завитыми волосами и с узкой полоской усов над верхней губой. Большие темные глаза его с надеждой и тревогой смотрели на подполковника. — Мой танк никогда не горел. Можно обойти огонь. А если нельзя, пойду насквозь. Прикажите, Егор Петрович. Очень прошу!

Степанов покачал головой:

— Нет, Беридзе. Прорваться сквозь десять километров сплошного огня невозможно… А вы что скажете, капитан? — обратился он к высокому офицеру, стоявшему у окна.

Тот вздрогнул и, как бы отгоняя какую-то навязчивую мысль, взмахнул рукой:

— Вы правы, товарищ подполковник, горючее вспыхнет, да и экипаж не вынесет такой высокой температуры…

Мне показался знакомым его голос. Наступило молчание. За окном где-то далеко фыркал мотор.

— Итак, — подполковник задумчиво пригладил седые волосы и, сощурившись, оглядел офицеров, — на танке прорваться нельзя?