Год без писем. Затем:
«Друг мой! Будьте милы, отвечайте немедленно: сколько возьмет ваша матушка за полный комплект изящного приданого? Метки с коронами, белье только женское — а из мужских вещей — рубашка и халат. Таков здесь обычай: молодая дарит эти две вещи мужу. Половина платы вперед. Ваш друг
Иза Доброновская».
«Не ожидала я получить от вас такое грубое письмо. Что же оскорбительного в моей просьбе о приданом? Ведь у вашей матушки был белошвейный магазин, и я не могла знать, что она больше не работает! Жить своим трудом не позорно, мы с мамой часто работали на продажу. Тем не менее радуюсь, что матушка ваша может отдохнуть, и низко кланяюсь вам
Иза Доброновская».
Еще год молчания. Потом снова:
«У меня много огорчений! Вам первому поведаю их… Почему? Помните ли вы меня? Может быть, ненавидите? Я знаю, что вы живы, потому что слава ваша прогремела до нас. Счастливы ли вы? Помните ли маленькую Изу? Ей нужны ваши советы и дружба. Адресуйте мне ваши письма на имя г-жи Ванды, Пивная улица, дом Гертмана. Мама не должна знать о нашей переписке. Она огорчена и хворает.
И…»
«Как вы добры и как я вас люблю, друг мой! Недаром я надеялась на вас. Письмо ваше тронуло меня до слез. Вы спрашиваете, что случилось? То, что надежды мамины оказались мыльным пузырем, и мы бедствуем, как никогда! Вы ее знаете: иллюзии, воздушные замки! Рассчитывала она на мой брак, это, конечно, не трон и не принц, а все-таки блестящая партия. Я готова была принести себя в жертву, так как не любила претендента, хотя он молод и богат. Не знаю, что наговорили про нас его семье, но он вынужден был взять свое слово назад. А мы уже наделали массу безумных трат, надеясь уплатить со временем. Серж знал это и не препятствовал. Он еще несовершеннолетний, и родители грозят лишить его наследства в случае женитьбы. На что он тогда и нужен? Конечно, мы не согласились на его предложение тайно обвенчаться за границей. Выгодная афера, нечего сказать! Семья его грозила нам судом и всякими ужасами. Пришлось уступить, и Серж уплатил наши долги. Т. е. не все, мама такая небрежная и половину забыла.
Сержа отправили за границу. Он пишет мне постоянно, просит подождать его совершеннолетия, клянется в любви. Но я не отвечаю. Дело наделало много шума. Мама чуть не умерла с горя. Затем, одно к одному, мы перессорились с зятем и сестрой: они, конечно, придрались к случаю, чтобы отстраниться от нас. Все ценные вещи, подаренные мне Сержем, мало-помалу, спускаются, а без них мы сидели бы голодные! Посоветуйте, что делать? Вы счастливец, мужчина, талантливый, свободный! Хорошо, что у меня есть голос и красота — буду давать уроки пения. Трудно, но надо жить. Предлагают ангажемент в Петербург, 20 000 франков, по-нашему 5000 рублей приблизительно; но мама ни за что не хочет. Все продолжает мечтать о богатой партии, с Сержем или с кем-нибудь другим. Она неисправима. Но с меня будет этих опытов! Посоветуйте же: как скажете, так я и поступлю. Серж в Вене. Поедет в Париж и, наверно, посетит вас: он знает вас по громкой славе и по моим рассказам, даже ревнует меня к вам. И прав: я вас любила и люблю больше, чем его! А вдруг вас нет в Париже, и письмо мое не застанет вас? Господи! С какой тревогой я буду ждать вашего ответа! Не забывайте вашу маленькую жену! До свидания.
Иза».
«За что мне упрекать себя? Я ни в чем не виновата! Серж влюбился в меня, но разве это моя вина? Мама не оставляла нас вдвоем ни на минуту. Мне 16 лет, весьма естественно, что в меня влюбляются! В Париже мне не было четырнадцати, а вы мечтали жениться на мне!.. Только вы шутили? А Серж не шутит. Что же мне было делать? Мы бедны: если мама умрет, куда я денусь? Да и о ней я должна подумать, она столько обо мне заботилась! Жизнь, которую я вела, совсем не в моем вкусе. Показываться в публике, как курьезный зверь, слышать отовсюду восхищение моей красотой (а это ни к чему не привело!), все это может прискучить, уверяю вас. Но так хотела мама. Бывало, едем на бал с пустыми желудками, закладываем необходимые вещи, чтобы сшить мне нарядный туалет! Долги, неприятности, скандалы с кредиторами, на которых красота моя ничуть не действовала. Серж был богатым наследником, и я думала: выйду за него замуж, все эти мучения прекратятся. Положим, я в него не влюблена, но он хороший малый, я считаю его другом. Мама только и твердила, что он прекрасная партия, я и привыкла к мысли сделаться его женой. У меня же подобных расчетов нет: я бы предпочла выйти за человека, которого полюблю, и всю жизнь прожить скромно возле него! Красота еще не все: если бы у меня было богатое приданое, я бы давно сделала блестящую партию. Так свет устроен. Нечего читать мне мораль, когда я спрашиваю вашего совета. В ожидании ваших советов я согласилась участвовать в концерте моего учителя пения — мне очень много аплодировали. Получила я всего пятьсот франков; немного, но все лучше, чем ничего! Если бы каждый раз зарабатывать постольку, я бы пела ежедневно: это меня не утомляет. Жаль, что вы меня не слыхали, сказали бы свое мнение… На сцену вы не советуете поступать, говорите: „скользкий путь“. Почему „скользкий“ и что это значит? В таком случае пристройте меня, найдите хорошего человека, который пожелал бы приобрести добрую, верную жену и не гнался бы за приданым. Я его буду очень любить, петь стану только для него. Пусть только поторопится: наступают холода, а в Польше так же, как и во Франции, добрых муравьев мало! Пришлите мне ваш портрет. Я пришлю вам свой — мы оба, должно быть, изменились. Портрет я снимала не для вас, но посылаю его вам, потому что вы мой лучший друг. Прощайте, мой друг, любить вас не стоит, вы злой и сейчас подозреваете дурное во всем!
Иза Доброновская».
«Не дожидаясь вашего ответа, кричу вам, как утопающий: спасите меня, ради Бога! Не оставляйте здесь! На словах я вам все скажу, писать же невозможно! Слишком тяжело обвинять родную мать! Ради всего святого, помогите мне, возьмите меня во Францию! Оставаться дольше с мамой — нельзя. Какая сцена произошла у нас и из-за чего! Не могу написать, это выше моих сил. Нельзя ли мне поселиться у вашей матери? Я могу давать уроки, зарабатывать свой хлеб. Пусть говорят, что я бежала, что меня увез влюбленный — мне все равно. Я совсем потеряла голову. Будь у меня деньги, сейчас же уехала бы. Одна подруга даст мне свой паспорт, но она бедна и денег дать не может. Если вы не можете или не хотите помочь мне, то не говорите о моем письме ни вашей матери, ни моей. Ах, отчего моя не похожа на вашу! Я подумала о монастыре, да боюсь, что не хватит у меня храбрости. Я могу быть хорошей и честной женщиной только в обыкновенном кругу! Не желает ли дочь г-на Рица взять меня к своим детям? Или г-жа Лесперон, на вечере у которой мы познакомились с вами (где это счастливое время?), не найдет ли она мне местечка? Господи, неужели бедная девушка, хорошенькая, трудолюбивая (помните мои кошельки?), скромная, честная — да, честная, потому что я отвергла бесчестное богатство, поняли? — неужели, говорю я, такая девушка не найдет мужа, потому что у нее нет приданого? Делайте с вашей Изой что хотите. Лучшего друга у меня нет, повторяю, и вас никто так не любит, как ваша несчастная, маленькая жена.
Иза Доброновская».
«Вы мой ангел-хранитель! Плачу от радости и восторга, читая ваше письмо. Итак, вы любите меня с первой встречи? И я также! Это судьба. Поцелуйте вашу маму за меня. Завтра я выезжаю, если можно будет. Все расскажу при свидании. Посылаю вам в этом последнем письме мой локон. Если умру дорогой, это будет память обо мне. Как получите это письмо, не уходите из мастерской или оставляйте ключ в дверях. Какое счастье!.. Я вас люблю, люблю, люблю! Какое блаженство произносить эти слова.
Твоя настоящая жена Иза».