«Исторические очерки Дона» можно считать последней опубликованной прижизненной работой великого Русского писателя, генерала Петра Николаевича Краснова.

Ещё до революции он был известен всей России как глубочайший знаток истории казачества и его бытоописатель — его работа «Картины былого Тихого Дона», впервые опубликованная в 1909 году, выдержала множество изданий, продолжает переиздаваться в наше время — зачастую под измененными названиями и даже без указания автора — являясь хрестоматийным исследованием по истории Донского казачества.

…Как известно, народ, не знающий своего прошлого, не имеет будущего. Именно общее понимание исторических процессов, единый пантеон национальных героев формируют единый национальный культурный код. Без знания и понимания собственной истории невозможна никакая осмысленная национально-освободительная борьба.

В условиях разразившейся в 1941 году советско-германской войны, авторитет Петра Николаевича Краснова, его знания и опыт, были востребованы и использованы в целях пропаганды и агитации среди десятков и сотен тысяч добровольцев, готовых встать на бой с большевизмом.

Основным печатным органом освобожденного казачества стал журнал «На казачьем посту», издававшийся с мая 1943 года в Берлине. Таким образом, сотрудничество генерала Краснова, к тому времени уже знаменитого писателя, с редакцией журнала стало закономерным продолжением его личной борьбы «пером и шашкой», не прекращавшейся с 1917 года.

Перед Петром Николаевичем стояла непростая задача — изложить историю Донского казачества доступно для молодых «подсоветских» казаков, которые не знали иной России, кроме СССР. В кратчайшие сроки требовалось дать исчерпывающую картину многовекового прошлого своего народа, овеянного подвигами и славой, составить десятки исторических портретов героев и злодеев — и все это со скидкой на уровень подготовки и восприятия простого человека — вчерашнего воспитанника советской школы.

Переиздать весьма объемные «Картины»?

Сам формат журнала, призванного быть средством пропаганды, не позволял опубликовать «Картины былого Тихого Дона» в разумные сроки, да еще и с иллюстрациями, которые на изрядную долю дополняли повествование.

Требовалось качественно новое произведение…

В конце 1943 года первые тринадцать глав первой части «Исторических очерков Дона» были изданы редакцией журнала отдельной брошюрой в рубрике «Казачья библиотека».

В некоторых источниках встречается упоминание о том, что отдельной брошюрой были выпущены и главы 14–28 первой части, однако до сих пор это издание не встречалось ни в одном из известных архивных фондов.

Напечатанные на страницах номера 3(43) журнала «На казачьем посту» от 1 февраля 1945 года главы LXIII, LXIV, LXV второй части заканчиваются описанием вступления России в Первую Мировую войну. К сожалению, по понятным причинам, выход последующих номеров журнала так и не состоялся.

Были ли «Очерки» завершены, до какого исторического момента было доведено описание истории Донского казачества и России — теперь остается только строить догадки.

В любом случае, собранная по крупицам со страниц тридцати семи номеров журнала «На казачьем посту» предлагаемая компиляция является на сегодняшний день максимально полной версией «Исторических очерков Дона».

Редактор-корректор выражает огромную признательность сотрудникам Музея «Донские казаки в борьбе с большевиками» (г. Подольск) и лично В. П. Мелихову и С. Ю. Василенко за всемерное содействие и предоставленные материалы.

Широкая, на тысячу верст, равнина между южными отрогами Уральского горного хребта и восточными окраинами Карпатских гор, перерезанная низовьями мощных полноводных рек Яика (Урала), Волги, Дона и Днепра — бесконечная, бескрайная степь — «Поле», с глубокими оврагами-балками, поросшими дремучими лесами — ворота, проходной двор народов Азии в Европу.

Ни высоких гор, ни скалистых хребтов, ни естественных оборонительных рубежей. Только реки, замерзающие зимою, с низкими левыми и возвышенными, в холмах, правыми берегами. Равнина, ширь. Простор необъятный.

Весной — синь небесная на верху, синь цветочная, степная внизу. Тюльпаны, лютики. Серебристый ковыль струит седые султаны по ветру. Простор и корма для табунов диких коней, для стад сайгаков и оленей, для зайцев. В балках всяким зверем полно. По степи дудаки-дрофы гуляют, стаи куропаток, перепелов. В небе льется непрестанная сладкая песня жаворонков. По степным озерам, по речным заводям и протокам — что птицы!.. Лебеди, дикие гуси, утки всевозможных пород. Гордо в небе парит царственный орел, и голубая тень от его широко разметанных крыльев дрожит на ветром колышимой траве.

Летом от нестерпимого зноя погорит степь. Никнет к земле сухая желтобурая трава. Степной пожар палом пробежит по степи, до черна выжжет землю, избороздит глубокими трещинами, щелями.

Под осень прольют дожди. Иголками зеленой яркой травы покроется погорелое место. Отдохнет, оживет птица и зверь. И вот уже готовится она к дальнему отлету. В сентябре, когда катит по степи сухое «перекати-поле» и плывет по воздуху серебряная липкая паутинка — слышно в небе глухое, будто гортанное, курлыканье журавлей, несутся их стаи на юг. Тянут гуси и лебеди, понеслись утки, исчезли, умолкли жаворонки. Глубоко зарылся в балке в берлогу степной медведь. Сайгаки сбились в стада, хоронятся в затишке. Голодный волк воет в степи. Кричат по ночам шакалы.

А когда зимою дохнет из Сибирских просторов северо-восточный ветер, закружит снежным маревом, запуржит страшными буранами — вымрет степь. Мороз прочными мостами скует реки. Толстым саваном на сажень и больше покроется земля снегом. Жизнь притаится в степи. Тощают и гибнут табуны. Крепким копытом роют снег кони, пробивают ледяной наст, гложут замерзшую, сухую траву, лижут холодную просоленную землю.

Мертвый, страшный край. Нет в нем жизни.

Таким рисовался он древним греческим и римским колонистам — страна скифов и сарматов. Историк Геродот сказал о нем: «В Скифии нет ничего достопримечательного, кроме рек, ее орошающих. Они велики и многочисленны».

Конец света. Дальше — Гиперборейские страны — холод… мрак. Не отваживались идти туда ни греческий купец, ни римский воин-завоеватель. Теснились к берегам теплых морей — Азовского и Черного. Там ставили они свои торговые города, строили военные крепости для гарнизонов.

Римские историки, описывая этот край, указывают, что населяли его скифы и сарматы. Реку Дон называют они Танаисом и в низовьях его отмечают, в 9 верстах от устья реки Мертвого Донца, между теперешними селеньями Недвиговкой и Сенявкой греческий город Танаиды.