Янина Василик

Лети, мой Свет!

Пролог

Миру было безумно скучно. Если бы он умел считать минуты, то мог бы пожаловаться, какое бесконечное множество лет провел в одиноком безмолвии. Его не замечали, о нём попросту забыли. Его дети, родные и приёмные, расползлись каждый по своим углам, играть в придуманные игры со своими куклами. Они быстро обзавелись богами и покровителями, позабыв, в кого нужно верить и о чём следует помнить. Ведь никому не приходит в голову благодарить Воздух за то, что мы им дышим, Землю за то, что мы по ней ходим, Воду — за живительную влагу, Огонь за восхитительно теплое дыхание… И редко кто задумывается, что будет, если всё это исчезнет навсегда.

Мир долго ждал, надеясь, что те, кто могут его слышать, одумаются и вернутся. Но они куда-то подевались, оставив после себя глухих, слепых и беспомощных малышей. Однажды ему показалось, что среди пришедших есть те, кто может с ним поговорить. Но он ошибся. Приёмыши видели, когда считали нужным — помогали, но слушать так и не научились…

Его разбудил громкий спор извечных противников и ощущение надвигающейся опасности. Мир заволновался. Он не хотел умирать, а того, кто сможет помочь и защитить — у него всё ещё не было. Нужно было действовать и действовать быстро. И он прислушался к разгорающемуся спору, где уже вовсю подыскивали кандидатуру в герои.

Свет предложил решительность, мудрость и неунывающий оптимизм. Тьма — изворотливую хитрость, эгоизм и лукавое коварство. Свет ратовал за любознательность, честность, открытость. Тьма — за расчётливую циничность, самоуверенность и осторожность. Свет настаивал на несокрушимой силе духа и бескорыстной чистоте помыслов, Тьма вдохновенно убеждала, что физическая сила и умение вовремя стукнуть куда надо, будут понадёжнее. Свет напоминал о самопожертвовании и любви к ближнему, Тьма — об умении выжить самому. Свет твердил о несокрушимости верной дружбы и возвышенности взаимной любви. Тьма уверяла, что злопамятность и мстительная ненависть тоже способны творить чудеса, добавляла всепоглощающую страсть и насмешливо интересовалась, с каких это пор любовь и дружба стали исключительными привилегиями Света…

Из продолжительной перебранки мир понял одно: идеала, способного вместить всё вышеперечисленное, попросту не быть не может. Ведь если бы такой существовал, то давным-давно уже сам всех спас, никого не утруждая поисками добровольца.

Поэтому пришлось заглянуть в душу каждого несмышлёныша, высматривая того, кто сможет протянуться к любому, даже самому упрямому существу, чтобы ввязать ниточку его судьбы в канву единого для всех узора. И, конечно же, такой нашёлся. Это оказалось так легко и интересно, что мир даже удивился.

— Ха! Я так и знал, что это будет Свет! Моя умница золотая!

— Если б ты ещё знал, как мне надоели твои возвышенно-просветлённые герои с самоубийственной манией спасти всех вокруг и мир в придачу! Скажи честно, у тебя так туго с фантазией или ты и сам их не особо любишь?

— Ты просто завидуешь.

— Объясняю доступно: с какой радости ты напихал столько Света в одно существо? В чём, по-твоему, должно заключаться равновесие?

— Ну… может, отражение найти подходящее?

— А как же! Твой Свет будет совать везде нос, а моя Тьма — его беречь от преждевременного укорачивания. Здорово. А главное — как ново и неизбито! Нет уж, у меня ненужные мальчики на дороге не валяются. И расхлебывать истории в духе «она — святая (и светлая!), а он — козёл (и тёмный!)» уже надоело.

— Не ворчи — умей проигрывать. Лучше поищи кого-нибудь толкового для моей девочки.

— Есть у меня один на примете… Но предупреждаю сразу: ни на какую любовь и возвышенные страдания даже не намекай, пока не решим проблему! А то я тебя знаю… Потом ей кого-нибудь подберем. И если твоя девочка своими общеспасательными идеями угробит моего мальчика — я лично покусаю твоих светлых!

— А я ослеплю твоих тёмных!

— А я…

Дальше мир уже не слушал. Ему предстояло много работы, тонкой, кропотливой и требующей полного сосредоточения. Будет непросто построить правильные дороги, которые приведут найденную им душу к источнику силы. Интересно, а сложно ли будет объяснить беспомощным малышам, чего от них требуется, если тебя не видят, не слышат и не чувствуют?

С другой стороны — скучать ближайшее время точно не придётся.

Глава 1

Королевская свадьба поражала размахом подготовки. Преобразилась вся столица, сменив привычную каждодневную суматошливость на предпраздничный переполох. Оживились яркими красками цветов окна величественных особняков людей состоятельных. А дома тех, кто не мог позволить себе купить цветочные венки и арки, цены на которые перед праздником поднялись до небес, — лентами и бумажными букетами.

Улицы сверкали непривычной чистотой, словно их вымыли огромной щёткой, возможно даже с мылом. Народ, немного шокированный практически идеальным порядком, пытался вернуть мостовые в привычно заплёванное и захламлённое состояние, особо усердствуя в не слишком освещённых закоулках. Но странная чистота, наведённая хитроумным заклинанием работы самого Магистра Школы Магических Искусств, никуда исчезать не собиралась.

Радуйся, королевство Предгорье, радуйся столица Ай-Гор! Будет неделя праздника и свадебных торжеств, выкатят на Дворцовую площадь необъятные пыльные бочки вином, накроют бескрайние столы, съедутся гости из всего королевства, даже из сопредельных держав, говорят, пожалуют. Радуйтесь люди — ваш король, наконец-то, женится! И люди радовались, стараясь сделать свой город ещё красивее и наряднее. На совесть старались — сплоховать перед соседями никому не хотелось.

Главная улица города стремительно превращалась в цветущую аллею, словно сюда решилась переселиться на постоянное место жительства небольшая колония цветочных фей. А эпицентром свадебного переполоха был, конечно же, королевский дворец. Здесь всё мылось и чистилось, передвигалось и убиралось, обновлялось и заменялось с пугающей быстротой и неожиданно ответственным рвением.

И только в покоях королевы Эйлит царила привычная тишина. Солнечные лучи тщетно пытались пробиться сквозь тяжелый бархат гардин в уютный полумрак комнаты, где перед огромным зеркалом сидела красивая женщина, задумчиво изучая своё отражение. Отражение было безупречным и, несомненно, достойным царственного облика. Длинные каштановые локоны, в которых ещё не посмели появиться первые серебряные нити, украшала маленькая скромная тиара — знак вдовствующей королевы. Платье простого, элегантного покроя, подчёркивало тонкую талию и великолепную осанку, а в тёплых карих глазах сверкали, переливаясь, яркие золотистые искорки. И только тонкие пальцы выдавали волнение женщины, бездумно и небрежно перебирая изящные кольца и массивные перстни в шкатулке с драгоценностями.

Королеву, в отличие от её подданных, не радовала предстоящая свадьба. И она никак не могла понять причину своих треволнений. Может, в драгоценной персоне будущей невестки что-то смутило в последний момент, и приходилось списывать всё на безропотно терпевшую интуицию? Ведь иных разумных аргументов у Эйлит и быть не могло — кандидатуры потенциальных невест она подбирала лично. И приложила все усилия, чтобы выбор короля остановился именно на Виктории Соттерэй — молодой, прекрасно воспитанной в лучших дворянских традициях красавице-принцессе.

А может, это было внутреннее переживание, доступное только женщинам-хозяйкам и называвшееся просто: «чтобы всё прошло хорошо». Чтобы гости прибыли вовремя и разместились с комфортом, чтобы комнаты были готовы и сверкали чистотой, чтобы кухня не подвела, чтобы наряды, уже десятки раз примеренные и отглаженные, пришлись по фигуре, чтобы украшения подошли, чтобы цветы не завяли… и ещё сотня таких «чтобы».

Как же сложно при таком множестве переменных составляющих быть уверенным в каждой детали тщательно спланированного торжества!