- Есть какие, показывай. Я в них кой чего смыслю и травку простую от лечебной отличу. И не вздумайте дурить нас, иначе дурь быстро из бошек вышибем, и пискнуть и не успеете.

   Лант вытащил несколько бальзамов, приготовленных прошлой ночью в лесу. Оба пастуха тут же сунули носы в ступу, принюхиваясь. Хог пальцем зачерпнул густое и вязкое содержимое, поднёс к носу, нахмурился.

   - Хорош,- наконец изрёк пастух, вытирая палец о штаны.- Только мы люди честные, это твоё дороже стоит, чем у нас еды есть. Но если зайдёте в домик наш - угостим. Попотчуем от пуза, в долгу не останемся.

   - Спасибо за приглашение. Но нам сейчас хватит и этого.

   Хон усмехнулся.

   - Ну тогда и не стесняйтесь. Наше - ваше.

   После ужина - привычного для пастухов и показавшегося настоящим пиром для Мэроу и Ланта - пастухи затянули песню, довольные, что есть кому спеть.

   Жили-были пастухи,

   Всё зверей своих пасли.

   Жили-были, выходили

   На поляну выводили.

   Вся отара, вся была

   И пушиста, и бела.

   Год за годом пролетали,

   Всё пасли и не скучали.

   Песни пели, танцевали

   На поляне отдыхали.

   Как-то раз пришёл раздор.

   Вёл один свой разговор:

   "Пусть отара ест траву,

   Не зелёну, а белу -

   Пусть становится умней,

   И мудрей же, и толстей "

   "Не белу, а красны травы,

   Пусть едят себе, отара,

   Пусть становятся лучшей,

   И правдивей, и толстей!"

   Первый в гневе обернулся,

   Рассердился, увернулся:

   "Что за глупость, красна трава -

   Настоящая отрава!

   Корм отаре нужен белый,

   Для высоких, для пределов".

   Тут второй давай орать,

   Землю под ноги кидать:

   "Для всего, для жизни смелой,

   Красны травы - вот пределы.

   Красны травы, всем нужны,

   Ну а белые - глупы".

   Танцы танцуют. Песни поют.

   С огнём играя,

   Идут. Идут. Идут!

   Назад не смотрят.

   Давние пастухи,

   О, ушли, разошлись,

   Кто куда!

   Года минуют, века поют,

   Пастухи в полях разных -

   Отару разделённую пасут.

   Один выбрал траву белу,

   Другой красну - как пределы.

   Одному одно дороже,

   Ухмыляется как рожа.

   А второму то милей,

   И румяней, красивей!

   Жили-были пастухи,

   Всё зверей своих пасли.

   Разругались, разошлись.

   Так поныне не сошлись.

   Танцы танцуют. Песни поют.

   С ветром играя,

   Не идут вперёд, не идут!

   Сидят, пастухи

   С отарою своей.

   Каждый ест, что ему милей.

   А отара всё тощей!

   Многие года прошли,

   Так примиренья не нашли.

   Пастухи. Отара. Поле.

   Видимость, ещё не воля.

   Спев, пастухи развеселились и, переплетя локти, принялись задорно кружиться, напевая историю двух пастухов-раздорников:

   Жили-были пастухи,

   Всё зверей своих пасли.

   Жили-были, выходили

   На поляну выводили...

   К позднему вечеру не спеша собрали стадо и пошли к одиноко стоящей на краю поляны хижине. Куда следом направились и Лант с Мэроу поразмыслив, что перед дорогой неплохо бы и отдохнуть. Внутри хижины оказалось тесно и темно, одно небольшое оконце, и то затерялось под крышей. Две кровати, табурет, да и только.

   Зато внизу отыскался просторный погреб, где в прохладе хранились овощи и некоторые фрукты, был здесь и сыр, и разные соленья. Взяв всё, что нужно, Хон по деревянной лестнице выполз из погреба, выставив еду на пол. Сам выбрался и захлопнул вход деревянной крышкой.

   - Так и живём,- проговорил пастух, расставляя всё на широкий табурет.

   Хог тем временем зажёг свечу, поставив её на единственную полку. Его брат нарезал щедрыми ломтями сыр, разломил две большие кукурузные лепёшки и налил в деревянные кубки янтарной жидкости, от которой сильно пахло мёдом.

   - Ну, значит, свёл мир нас,- Хон кивнул всем и быстро выпил. Утёр рот рукавом. Хог пил медленно, Лант не долго думая, сделал так же как и Хон, Мэроу предпочёл только смочить губы.

   Ночевали двое путников на полу на двух тонких матрасах без подушек. Однако после леса и такое незамысловатое ложе казалось достойным королей. Поутру попрощавшись и поблагодарив за ночлег и собрав свои пожитки, они отправились дальше в Элам. Еды теперь должно было хватить на большую часть пути, а остальные день два, если что, можно и так пережить.

   Скоро отыскался и высокий острый камень со звездой и одним длинным острым лучом. Дорога была широкой, так что и три повозки могли ехать бок о бок. Часто от неё, как от реки, уводили другие тропки, все узкие как одна, так что заблудиться друзья не боялись.

   - Посмотри,- Мэроу указал вдаль и Лант проследил за его взглядом. Там далеко паслись вороные кони, грациозные и дикие как буря. Двое из них как раз пританцовывали один перед другим.

   - Нам бы они очень помогли, но не лишать же их свободы,- немного погодя добавил Мэроу.

   К концу седьмого дня после встречи с пастухами впереди, среди широкой равнины, показался Элам - город острых башен, мостов и арок. Его дворцы один другого выше уходили под небо, а кругом зеленела яркая как весной трава. А за городом блестела в свете солнца река Дара. С одного берега с трудом проглядывался другой. Разбросанные как веснушки на лице дома громоздились вокруг Элама. Были здесь и редкие башенки на стенах, с площадок которых можно увидеть, кто приближается к городу. Полные народа земли, пышущие достатком, сторожевые посты повсюду.

   Друзья остановились на какое-то время, кто с интересом, а кто и с жадностью впитывая увиденное. Интересен был каждый трактир, каждый дом, впервые они видели столько занятых своими делами людей в одном месте. Кто нёс гусей, кто ругался с трактирщиком за непомерную плату, кто лупил сына-сорванца, кто сбывал мечи повыгоднее, а кто и погонял ленивую лошадь. Ржали кони чуя дорогу. Перекрикивались женщины из окон по разным концам улиц.

   Ворота между двух высоченных башен пропускали путников из разных земель в сам город. Там же стоял и разодетый как на праздник мужчина. В его обязанности входило получать плату за въезд и давать знаки дозорным. С ним то и пришлось говорить Ланту, чтобы попасть в город. Отсчитав четыре медные монеты, после чего в мешочке осталась всего одна, Лант передал их караульному и тот, махнув рукой, подал знак и пропустил их в город.

   Внутри оказалось куда люднее, чем снаружи. Тут от телег приходилось отскакивать в сторону чуть ли не при каждом шаге. Здесь торговцы зазывали в лавки, предлагая всевозможные товары. Стража стояла неподвижная, во всеоружии и полном облачении, воинственно взирая на каждого входящего. На головах у них были натёртые до блеска шлемы, тела защищали кольчуги, у каждого меч.

   Что ни поворот - отмечен высокой аркой, большие фонтаны с кристальной водой попадались на каждом шагу. Заглянув внутрь, Мэроу увидел устланное разноцветными речными камешками дно и золотых рыбок, медленно плавающих меж зелёных и коричневых водорослей. На одной площади не нашлось и места чтоб ступить, не разогнав голубей.

   Что ни башня - то взирающий вниз воин. Дома здесь были покрыты белой черепицей, а дворцы - каменные и изящные, со стороны ни один из них Ланту не показался крепким. Не пропуская ни одной вывески, Лант внимательно изучал вырезанные в дереве надписи. Резвый Козлёнок, Добрый Бык, Орёл Воды, Целительные Травы. Прочитав последнюю надпись, Лант остановился. Изрезанные многочисленными узорами двери деревянные вели в небольшую тёмную лавку, насквозь прокуренную благовонными маслами и дымом.