Джезебел

Павшие Воины

Порыв ледяного ветра бросает ему в лицо мелкую снежную крупу, холодную и колючую. Тёмные волосы взлохмачены, он небрежно приглаживает их. Кожа на кончиках пальцев побелела от холода, болят растрескавшиеся губы.

Холод. Холод и ветер. Наверное, Ей нравится это место, эти скалы словно застывшие в своём холодном одиночестве. Да, ей может и нравится. А ему нет. У него в крови нет этого льда и этого ветра.

Под ногами тихо и монотонно скрипит снег, бело-стальной в переливах близкой хмари. Слишком холодно и слишком одиноко. До боли в груди, до головокружения и непрошеных слёз, звонкими льдинками намерзающими на ресницы.

Холодно, да. Но ничего, вот он дойдёт до того дальнего утёса, честно посмотрит вниз на Лейкерскую твердыню и вернётся назад. За это время уже успеет всё пространно изложить их маленькой ученице. Бедная девочка не знает, что в теле и душе её жестокой наставницы живёт эгоистичная птица. Или знает. Но если её спокойствие по этому поводу не наигранное, то она безнадёжна. Он знает, насколько чудовищно то, что когда-то сотворила эта женщина с собой, чтобы получить власть и силу. К этому нельзя быть равнодушным. Это преступно. А осуждать или восхищаться — уже личный выбор.

И он восхищался.

Мороз колет кожу, и мужчину уже давно клонит в сон. Почему здесь так холодно?

Потому что больше некому оттягивать на себя холод этого места.

Он остановился на самом краешке выступа, с удивлением и горечью глядя вниз.

Лейкер — грозное имя. Твердыня, защитившая Империю в Войну Гроз от взбунтовавшегося Айкера. И получившая в благодарность забвение.

Чёрный остов когда-то величественной крепости кажется сверху маленьким и жалким, почти игрушечным и не верится, не хочется верить, что это — их страх, ужас и отчаяние. Ведь здесь слишком тихо и спокойно. И так хочется спать.

Обнаружив словно высеченные неведомой рукой ступени, мужчина спускается вниз, осторожно придерживаясь ладонью мёрзлого камня. Холод уже притупился, но не исчез а тенью следует за ним, чтобы потом наброситься и растерзать, разорвать, уничтожить ослабленное тело, почти заснувший разум.

Он знал, что идти через Лейкер — смертельная глупость. Особенно для него, ведь он так плохо переносит этот безжалостный, бездушный холод. Он знает, что не переживёт этот переход, так почему бы и не…

А может, ему просто так сильно не хочется возвращаться на родину.

В узкой расщелине, где возвышалась крепость, развалины твердыни уже не кажутся такими маленькими и безобидными. Чёрные оплавленные неведомой магией камни, потерявшие всякую форму, слабо напоминают осколки крепостной стены. Высокий скособоченный столб, похожий на полу-растаявшую свечу лишь отмечает место главной башни, в которой по преданиям когда-то творил свои заклинания другой Сын Ночи. Кажется, Говорящий с ней. Ночные кошмары, ставшие вдруг реальностью ещё витают здесь, среди мёртвых стен, их до сих пор помнят холодные, закованные в ледяные доспехи спокойствия горы.

А ещё эти камни и эта мёрзлая, отвердевшая от холода земля помнит реки крови и кровавых тварей, призванных защищать живых воинов. А ещё здесь до сих пор витает немного приторный запашок давно запрещённой в их клане магии. Но о каких запретах может идти речь, когда под угрозой безопасность Империи?!

Тёмные стены нависают над головой, скрывают свет дня, погружая в ледяное безмолвие Ночи. Дыхание Госпожи струится здесь вместе с воздухом, словно подпитывая своей тёмной и вязкой силой саму суть этого места.

Сын Ночи останавливается посредине круга из неровных камней. А здесь когда-то был внутренний двор, где собирались воины, где творились самые масштабные заклятия. Здесь танцевала Ночь в глазах своих служителей.

Здесь.

Вздрагивает ткань миров, полыхает древней тьмой, разводами по реальности плывёт гнев и раздражение Многоокой. Простите, Госпожа, но Сыну твоему нужна помощь твоя. Вихри изменений рассеиваются. Серые камни, серые ровные стены, сливающиеся с горами. Двор, вымощенные мелкой тёмной плиткой и нереальная, болезненная тишина. И одинокий человек в тёмных облегчённых доспехах, призванных не спасти от смерти, а уберечь от лёгких ранений.

Кир подходит к нему, не спуская с его лица глаз. Раэллор-Говорящий-с-Ночью, почти легендарная личность. Лучший заклинатель снов, преданный Сын Среброокой Госпожи, сделавший перевал Лейкера непроходимым. Создавший Павших Воинов.

— Здравствуй.

— Зачем пришёл, брат? — у тени этого человека был, наверное, красивый голос.

Сейчас — лишь истаявшее в веках эхо.

— Прикажи Павшим пропустить нас.

— Нет.

Тишина. Холод. Ветер. Но мужчина этого не чувствует. У него осталось слишком мало времени

— Зачем ты смешал Кровь и Ночь? — посеревшие от холода губы выговаривают совсем неправильные слова.

Призрак качает головой и идёт к Киру. Невесомые, медленные шаги похожи на полёт, в тёмном силуэте человека переливается смертоносная тьма, сумасшедшие звёзды кружатся в диком танце, обрывающемся на половине движения. Бездонные, пустые глаза Павшего Воина вглядываются в своего брата по силе, вглядываются в его душу.

— А зачем ты позволил Крови и Ночи смешаться? — вопрос Павшего остаётся без ответа.

Тишина почти болезненна, болят от холода кончики тонких пальцев, кожа на лице натянута так туго, что кажется, что она вот-вот порвётся.

— Мы должны защищать Империю.

— Империи ничто не угрожает, — потому что её больше нет. То, что осталось уже не назовёшь величайшей державой континента.

Тишина.

— Чего ты хочешь? — произносят они одновременно и одновременно замолкают.

Где-то далеко свистит разбуженные Павшими ветер, до Сына Ночи доносятся отголоски боли их маленькой ученицы. Бедная девочка…

— За кого ты просишь?

Он молчит, он не может ответить на этот вопрос. За кого? За ученицу, надежду на возрождения его клана? Если честно, то ему это не слишком-то и важно. В мире хорошо и без его братьев. Но Она… Она же помешана на идее возрождения. Она отдала всю себя для своего клана. Он ей лишь подыграл, чтобы она не чувствовала себя одинокой. И чтобы Клан Крови не обрёл былой силы.

Выходит, он просит жизни для этой сумасшедшей, необузданной женщины, которая давно мечтает его убить? Которую он сам убил бы, если бы понял, что её клан действительно может возродиться.

Всё-таки клановые предрассудки в них ещё слишком сильны.

А Павший всё так же ждёт его ответа.

Мужчина улыбается бескровными тонкими губами. Его голос непривычно хрипл:

— За тех, кто мне дорог.

— Ты знаешь плату?

— Нет. Но я готов заплатить любую.

Призрак лишь качает головой.

— Ты должен знать, что и за что платишь.

Мужчина украдкой переводит дух. Значит, Павший согласился пропустить их.

Значит, он не зря терпел холод.

Тень Раэллора шагает вперёд, как-то слишком неожиданно очутившись совсем рядом с его лицом. Сын Ночи не выказывает своего беспокойства, но предательская мысль всё же мелькает: а стоит ли оно того?

Призрачные губы кривятся в усмешке. Павший всё прекрасно понимает.

— Ты не уверен. Я не могу принять такую плату. Ты должен выбрать. Смотри.

Звонко-пустые мысли в мгновение наполняет серебряный свет солнца. На сером серебром, на белом лёгкими чёрными штрихами ползут две фигуры. Она и ученица.

Женщина с трудом идёт, низко нагнув голову, словно пытается перебороть сопротивление ветра, девушка едва тащиться за ней, безвольно переставляя ноги. И лишь взгляд Сына Ночи способен различить душно-тёмные прозрачные силуэты Павших.

Они толпятся на узкой тропинке, они висят в воздухе, вьются над головами усталых путниц. Когда Она проходит сквозь тех, кто стоит на её дороге, Она вздрагивает всем телом, словно от боли, запрокидывает к небу лицо с пустыми безумными глазами, с потрескавшихся, посиневших губ срываются одни и те же слова, увы, не различимые. Пустой взгляд пытается выцепить в окружающем пейзаже что-то страшное или подозрительное, но Чародейка Крови не способна заметить чёрные сути Павших.