— А что нам оставалось делать? — Женька развёл руками, — Дима бухать на поле больше не разрешил, спать ложиться смысла нет… мы ему так отомстили! Пусть теперь смотрит на наши пьяные рожи рядом с собой! Кстати, как тебе флэшмоб?
— Здорово, — Наташа ещё раз поднесла к лицу цветы, — ребята… Как я вас всех люблю!..
— Разве нас можно не любить?! — Сашка сделал дирижёрский жест, — Мы же — кто?
— Ноч-ной пат-руль! — дружно проскандировала вся компания.
— Говоров… — Ира, прищурившись, посмотрела на мужа, — Ты всё равно не обольщайся… Пока не споёшь мне эту песню, я тебе не поверю. Сковородки у меня ещё не перевелись.
— Во встрял… И чё теперь делать?.. — Сашка уморительно скорчил плаксивую рожу, обернувшись к товарищам.
— Спокуха, Саня! — Мазурик вытянул перед собой ладонь, — Напишем!
— Когда?! Она требует, чтобы я спел сегодня!
— Сейчас и напишем! — Женька достал из-за спины гитару, — На обратном пути в город!
— А успеете? — Милена хитро улыбнулась, поддержав шутку.
— А то! Мы же профессионалы!..
Глава 30
Звонок от самого Варлама с предложением принять участие в телеэфире, который прозвучал спустя неделю после того, как «патрули» вернулись с российского рок-фестиваля, был более чем неожиданным, и Дима в первый момент принял его настороженно, помня о последней встрече с Никой Самойловой. Но, как оказалось, опасения были напрасными.
«Слышал о вас давно, ещё до всех приключений и захватов в заложники, — Варлам оказался в курсе всех событий из жизни музыкантов, — видел фильм о вас, слышал радиопередачу с твоим участием, а на днях смотрел трансляцию с рок-фестиваля. С вашей музыкой знаком. Хочу сделать с вами эфир, запись через неделю. Жду».
— Элеонора, нужны восемь билетов на Москву на третье июля! — переступив порог «Творческой деревни», Морозов не мог сдержать радости, — едем на съёмки эфира «И снова — рок»!
— Класс! — Элеонора кокетливо повела бровями, — Сейчас закажу. А назад когда?
— Назад на пятое, я связался с одним рок-клубом, договорился о выступлении. К моему удивлению, они сразу согласились и дали нам целых полтора часа. Днём съёмка, вечером концерт, а утром — домой.
— Гостиницу заказываем?
— Само собой! Четыре двухместных номера.
— Так… — Элеонора взяла листок бумаги и ручку, — Записываю данные на билеты и бронь. Морозов… Говоров… Журавлёв… Мазур… Зимин… Кто ещё?
— Морозова, — улыбнулся в ответ Дима, — Мазур Юлия… Малинина Милена… Наши данные у тебя есть, А Юля и Милена пришлют копии своих паспортов тебе на электронку.
— Малинина? — Элеонора покачала головой, — Какая красивая фамилия… А детей с кем оставляете? Другую няню нашли?
— Пока нет. Но родители вышли в отпуск, Аню с Валеркой с ними оставляем.
— А как себя чувствует мама?
— Спасибо, хорошо, — Дима удовлетворённо кивнул, — После курса лечения ей намного лучше. Кстати… Билеты на Сочи ещё не выкупали?
— Деньги перевели только вчера. Сегодня сделаю заказ на восьмое.
— Значит, так, — Морозов снова кивнул на ручку и Элеонора с готовностью приготовилась записывать, — в этот раз Андрей не летит, за звукорежиссёра лечу я. Не перепутай.
— Ну, что ты, — Элеонора бросила ещё один кокетливый взгляд, — больше никаких изменений не будет? В смысле, все артисты те же?
— Ты имеешь в виду танцоров?
— Ну, да… — опустив глаза, женщина стряхнула невидимые крошки с выбивающегося из откровенного декольте пышного бюста.
— Танцоры те же: Марина, Егор и Влад.
— Хорошо… — при имени Влада Элеонора едва слышно, с облегчением, вздохнула, — Просто замечательно!
Вечером, накануне поездки, уложив необходимые вещи, Милена подошла к зеркалу. Она и сама не могла не заметить, как изменилась в последнее время. Счастье так и светилось в больших карих глазах… Она поменяла и цвет помады, с тёмного на нежно-розовый, и причёску — пышная каштановая копна вместо стянутых на затылке волос так шла к её новому образу счастливой женщины, что она то и дело невольно смотрела на своё отражение, проходя мимо зеркального шкафа. Она полностью поменяла свой гардероб — оказавшись однажды с Наташей в модном бутике, она не смогла удержаться, чтобы на следующий же день, прихватив с собой Журавлёва, снова не поехать туда и не купить себе новые наряды.
— Я даже подумать не могла, что когда-нибудь стану подругой настоящей рок-звезды… — глядя через зеркало на Женьку, который подошёл и встал позади неё, Милена улыбнулась.
— Почему — подругой? — он обхватил её руками и, прижав к себе, тоже посмотрел на её отражение, — Не подругой…
— А кем?
— Женой.
— Это что, официальное предложение? Я правильно понимаю?
— Ты правильно понимаешь. Я официально предлагаю тебе руку и сердце. Ну, и всё остальное…
— А где шампанское?..
— А шампанское будет позже. Ты согласна?
— Согласна… — повернувшись, Милена обвила руками его шею и, привстав на цыпочки, потянулась к губам… Наклонившись к ней навстречу, Женька ещё крепче сжал руки у неё за спиной…
…Она почему-то проснулась среди ночи. До поезда было ещё много времени, и можно было спокойно выспаться, но сон больше не шёл. Журавлёв спал, и Милена тихонько вылезла из-под одеяла. Она давно ждала, что Женька сделает ей предложение, в этом не было никаких сомнений. Правда, он не спешил, но она понимала, что виной тому не его чувства, а сложное положение, в которое он попал, бросив Настю. Нет, она его совершенно не ревновала к прошлому… но, всё же, иногда ловила себя на мысли, что где-то, в глубине души, боится того часа, когда Настин ребёнок появится на свет. Зная Журавлёва, Милена не сомневалась, что он будет навещать своего сына или дочь и помогать материально. Но, если материальная сторона вопроса её не тревожила совершенно, то встреч Женьки с Настей и ребёнком она всё же опасалась.
— Ленка!.. — выйдя на лоджию, она всматривалась в ночной город, когда услышала его голос, — Ты где?
— Я здесь, — вернувшись в комнату, Милена присела возле него, — Спи…
— Ложись, — он сонно обхватил её рукой за талию и потянул к себе, — ещё рано.
— Я привыкла просыпаться ночью, — она прилегла рядом и ласково пригладила его рассыпавшиеся по подушке волосы, — знаешь, у Валерика есть привычка: он просыпается среди ночи и идёт досыпать к родителям. Первое время я ловила его в дверях и укладывала назад. Но потом просыпалась утром и снова не находила его в кроватке — он всё равно украдкой пробирался в родительскую спальню. А потом Наташа сказала, чтобы я не беспокоилась… Они так привыкли. И, знаешь, что я подумала…
— Что?.. — он ещё крепче прижал её к себе, уткнувшись лицом в упругую женскую грудь, — Ты рассказывай… ты так сладко рассказываешь… прямо убаюкиваешь…
— Я подумала… — пальцы зарылись в его шевелюру; Милена губами прижалась к Женькиному лбу, — Я подумала, что я тоже хочу вот так… проснуться ночью рядом с тобой от того, что кто-то маленький, похожий на тебя и меня, забирается к нам под одеяло… устраивается там уютно, обнимая своими ручонками нас тобой… и говорит…
— Что говорит? — полусонно промурчал Журавлёв.
— «Мама, мне сто-то плиснилось»… — Милена проговорила эти слова, имитируя детский голосок, — Наташа говорит, что это обычные слова Валерика.
— Нет… Наш сын будет говорить не так.
— Не так? А как?..
— Он будет говорить… «Папа, научи меня играть на гитаре!»
— Ночью? — рассмеялась Милена.
— Ну, и что? Ночью…
— И что ты ему будешь отвечать?
— Ничего. Я буду учить его играть на гитаре!
— Ночью?!
— А почему бы и нет? Я буду показывать ему аккорды, а ты будешь ворчать на нас… и говорить, что утром выкинешь гитару в мусоропровод…
— А вы?..
— А что мы… мы сочиним песню в твою честь, и будем петь её тебе каждое утро!