— Ты мне нужна, — он взял её за плечи, но Наташка скинула его руки, — Наташа… Тут какое-то недоразумение.

— Ты обнимал другую женщину. Никогда больше не дотрагивайся до меня!..

— Я никого не обнимал.

— Перестань врать!.. — выкрикнула она и, не выдержав, всё же расплакалась, — Что ты наделал?!.. Ты хоть понимаешь, что ты наделал?! Как нам жить после этого?! Ты ведь всё… всё!.. — не договорив, она всхлипнула и выскочила из кухни.

Проводив её взглядом, Дима вложил руки в карманы и сделал несколько нервных кругов по кухне. Потом решительно шагнул через порог. Наташку он нашёл в детской — она сидела на ковре, возле кроватки, в которой спала Аня, прислонившись к тонким боковым прутьям и обняв руками подогнутые колени.

— Послушай меня, — Димка с размаху уселся рядом, — Наташка, ну, послушай… Всё было, действительно так, как я рассказал. Я не обманываю тебя. Ну, поверь мне… Пожалуйста, поверь! Я ещё разберусь, почему мы так резко уснули с Никой, но я тебе не изменял… Поверь, Наташа! Я тебя очень люблю. Для меня не существует других женщин, и ты знаешь об этом.

— Ты даже не понимаешь, что ты наделал… — Наташка казалась совершенно обессиленной, и говорила очень тихо, почти шёпотом, глядя куда-то вперёд, — Дима… люди могут быть счастливы, только когда между ними нет обмана… Я жила с уверенностью, что между нами нет никакой лжи… нет измен… Вокруг нас всегда было очень много людей, но я знала, что ты любишь только меня… я думала, что я — самая счастливая, потому, что у меня есть ты… Что у меня — твои дети… и они растут в любви. Они и росли в любви… в абсолютной любви. Как же — теперь?! Дима?! — она медленно повернула к нему голову и с горечью посмотрела в глаза, — Как они — теперь?! Как Валера?.. Аня?.. Я же больше не смогу быть с тобой!

— Ты будешь со мной, — он молча и терпеливо выслушал всё, что она говорила, и теперь заговорил сам — горячо, убедительно, — ты будешь со мной, Наташа, потому, что нет причин для трагедии. Всё это — просто недоразумение. Я тебя никуда не отпущу. Всё, в конце концов, прояснится, я всё равно докопаюсь до истины, кто так над нами так подшутил.

— Не отпустишь?.. Нет, Дима. Наверное, ты для меня — непосильное счастье. Чтобы удержать такого мужчину, как ты, нужно быть либо отъявленной стервой, либо ведьмой. Я — ни то, ни другое.

— А мне не нужна ни стерва, ни ведьма. Мне нужна именно ты — ласковая, добрая девочка, — он попытался взять в руку её ладошку, но Наташа её вырвала, — Наташа…

— Ласковая и добрая… Наверное, такие быстро надоедают, — она обречённо кивнула сама себе, потом снова подняла на него взгляд, — всё закономерно. Я видела всё своими глазами… Мне даже не пришлось выслушивать сплетни. Я всё увидела сама. Вы спали вдвоём. Там было настолько тесно… И ты говоришь, что ты никого не обнимал?.. А зачем мужчина и женщина ложатся в одну постель, тем более, если они не муж и жена? Или ты хочешь сказать, что вы только обнимались?..

— Наташа, я всё тебе рассказал. Подействовало какое-то снотворное. Мы ничего не соображали, просто нам очень захотелось спать… и там больше некуда было лечь. Ну, отбрось все эмоции! Просто представь ситуацию. Мы, действительно, просто уснули, и всё!

— «Мы»… «нам»… — новая волна болючей обиды захлестнула Наташку, она задышала глубоко, судорожно, и, вскочив с пола, тут же взяла на руки проснувшуюся дочку, — Ты слишком часто произносишь эти слова! Но не по отношению к нам с тобой! Я не собираюсь тебя ни с кем делить, слышишь?! Не собираюсь! Я тебя отдаю!

— Я не вещь, чтобы меня отдавать, — он тоже устало поднялся и, подойдя к двери, ещё раз обернулся, — я сам решаю, с кем мне жить и кого любить.

— Я видела твоё решение ночью, — Наташа крепче прижала к себе хнычущую спросонья девочку.

— Моё решение — это вся моя жизнь в последние пять лет. Вот — моё решение, — он кивнул на неё и ребёнка, — а в соседней комнате спит другое моё решение.

— Твоё решение?! Твоё решение — там, в студии, на том диване… — Наташа отвернулась и, уткнувшись в тёплое детское тельце, снова всхлипнула, — Всё, Дима… всё… жить с тобой я не буду!..

— А я с тобой — буду.

Валерик спал на родительской постели, но, когда Дима присел рядом, тут же открыл свои синие глазёнки.

— Папа, — пробормотал малыш, — узе утло?

— Утро, — Дима улыбнулся сыну и потрепал его белую пушистую макушку, — встаём?

— Да. А мама плиехала?

— Приехала. Она там, с Анечкой.

— Мама! — ребёнок тут же вскочил с постели и, резво топая, выбежал из спальни.

Откинувшись на подушку, Дима подложил под голову руки и закрыл глаза. Болела голова и всё ещё хотелось спать, но мысли не давали покоя — вспомнив про Нику, которую забрал Журавлёв, он никак не мог придумать, как правильно поступить. Она собиралась уехать только послезавтра, но ночное «приключение» ставило под угрозу всю их дальнейшую творческую деятельность. Первая песня была полностью записана, осталось только свести инструментальную часть и вокал. Со второй получилось лишь наполовину — они так и не сошлись в деталях, но и это не было большой бедой. Ника все эти дни жила у них с Наташей, здесь были её вещи, но пикантность возникшей ситуации требовала ото всех максимального терпения и деликатности. За себя он был спокоен, за Нику — относительно, учитывая её свободный нрав, но Наташа…

По сути, ничего страшного не произошло, и, как бы ни сложились обстоятельства, Наташку можно и нужно было понять. Редкая женщина смогла бы вот так, как она, обойтись без громкого скандала, а Наташка смогла. И от этого было ещё тяжелее. Морозов ощущал перед ней свою вину. Вину за то, что не устоял перед перспективным, на первый взгляд, предложением от Ники Самойловой, довольно известной рок-певицы, о совместном творчестве. В результате же этого совместного творчества оказалось, что девушка слишком амбициозна и довольно далека от творческого процесса. То, что он вначале принял за Наташкину ревность, было ревностью лишь отчасти: Ника, действительно, не имела ни музыкального вкуса, ни особой одарённости в написании песен. Оставалось лишь догадываться, как она создавала все свои предыдущие, ставшие довольно популярными, композиции.

И, всё же, несмотря ни на что, Ника была их гостьей, и нужно было как-то мириться с её пребыванием в их доме и жизни, во всяком случае, до послезавтра. Дима понимал, что нужно всё спокойно обсудить с Наташкой. Но она сейчас слишком остро воспринимала всё, что касалось Никсы и её сотрудничества с Морозовым.

Ника, совершенно неожиданно, сама решила эту проблему. В тот же день она приехала к Морозовым вместе с Женькой и Миленой. Скрепя сердце, Наташа вышла к гостям…

— Я подумала, что вам нужно отдохнуть, — Милена приветливо улыбнулась, — вы, наверное, не спали? Я могу погулять с Аней и Валериком.

— Гулять! — услышав заветное слово, Валерка радостно выбежал в прихожую.

— Если только можно, — Наташа, и вправду, чувствовала себя полностью разбитой после бессонной ночи, — а я пока что-нибудь приготовлю. Потом пообедаем вместе.

Собрав детей, она отправила их с Миленой на улицу, а сама ушла на кухню. С Димой они больше не разговаривали, и приход гостей её даже обрадовал… Она старалась не смотреть на Нику, в душе удивляясь бесцеремонности, с которой та явилась в их дом. Закатывать скандал, те более при посторонних, у Наташки не было ни сил, ни желания. Где-то в глубине души она чувствовала, что Димка говорит правду… Но лишь ту правду, которую он знает, вернее, помнит. А что там было на самом деле, если они, действительно, уснули под воздействием какого-то лекарства?.. Возможно, он просто не помнит всего, что было.

«Быть могло в с ё».

— Мне кажется, я тоже должна кое-что объяснить, — прервав её мысли, Ника вошла в кухню, — мы можем поговорить спокойно?