Том 1
21 февраля — 1 марта 1978 г. Пуна, Индия
Введение
1976
Я еду на велосипеде вдоль Морской дамбы в Нокклезауте, прибрежном курорте в Бельгии. Город остаётся позади, и я двигаюсь дальше, наслаждаясь резким запахом воздуха, солнцем на моей спине, мускульным усилием. Всё хорошо. Я вижу, что в ста ярдах впереди дорога кончается в песчаных дюнах, простирающихся на много миль в сторону датской границы. Я нажимаю на педали. Велосипед набирает скорость. Я — Эдди Мерке, выигрывающий Тур де Франс седьмой раз. Вж-ж-ж-ж..! Я достигаю песка и...
...Я лечу по воздуху через руль велосипеда. К счастью, песок мягок и я не забываю сделать кувырок при падении. Скатываюсь с дюны на берег.
Хмм! Забираюсь наверх, хватаю велосипед, перекидываю через него ногу и начинаю яростно крутить педали. Продвинувшись около восемнадцати дюймов вперёд, колёса медленно тонут в песке, и опять велосипед отказывается двигаться. Со злости я издаю вопль и бью ногами песок. Ветер задувает несколько песчинок мне в рот. Тогда я начинаю бить кулаками по песку, но чем дальше я бью по нему, тем плотнее он становится.
Я не могу пересечь песчаные дюны на моём велосипеде — это жизненный факт.
1978
И вот я в ашраме Шри Раджниша — уже два года я являюсь его учеником. Хотя ашрам — цветущий оазис, я продолжаю падать с моего велосипеда. Это прекрасный велосипед британского производства, которому 31 год и который я очень люблю и называю Эго. Оно со мной повсюду. Песок в ашраме очень тонкий, почти невидимый, и здесь моему Эго особенно трудно передвигаться, в каком бы порядке его ни содержать. В моём возрасте оно является тяжёлым и неуклюжим — обременительная ноша. Я продолжаю спотыкаться об него и сшибать других людей, всё ещё надеясь найти другую, более гладкую дорогу. (В Индии? Я, должно быть, безумен).
Но других дорог не существует, нет других велосипедных дорожек; они все ведут в пустыню.
Послушайте слова Бхагавана:
«Этот мир — пустыня. Оазис существует только в нашем сознании. Сотворите этот оазис сознания. И всё, что потребуется для этого, — делайте. Какую бы цену ни пришлось платить за это — платите; как бы ни приходилось рисковать — рискуйте, потому что всё остальное будет отнято от вас всё равно».
Когда вы достигаете пустыни, путь перед вами не обозначен. Легко заблудиться среди барханных песков, миражей и фальшивых горизонтов. Когда собираетесь пересечь пустыню, вы нуждаетесь в проводнике, а не в специалисте по велосипедам.
Здесь есть человек, Бхагаван Шри Раджниш, который пересёк пески и теперь помогает другим пересечь их. Он — Марко Поло души. И хотя у каждого свой путь, он знает, куда он ведёт, потому что он уже там. У себя дома.
Ловкие велосипедисты не могут далеко продвинуться здесь. Надо быть просто пешеходом, желающим ставить одну ногу перед другой и следовать за проводником, куда бы он ни повел. Расслабившись и доверяя, идти легче и веселее. Вот небольшой прыжок. Затем ещё, ещё один. И вскоре вы поднимаетесь выше и выше — летающий пешеход! В своём научно-фантастическом романе «Дюна», Франк Герберт представляет мир-пустыню, Дюну, где целая культура приспособлена к тому, чтобы жить, или скорее выживать, в пустыне, максимально экономя воду. Жизнь этих людей — это непрекращающаяся война. Они воины, сражающиеся с песками; жёсткие, жестокие люди, зависящие от наркотика «специя», облегчающего их судьбы. Будто бы в насмешку они называют себя «фрименами» — свободными людьми.
Бхагаван всё время показывает, что нет нужды бороться с песками, да и невозможно выиграть эту битву. Прочтите первую главу этой книги внимательно: мы можем освободиться тем же способом, каким это делает поток, находящий свою свободу: давая себе возможность испариться, оставляя все идеи о себе. Эти идеи, эти представления о своей индивидуальности и есть наша пустыня.
Бхагаван, подобно ветру, шепчет потоку: «Да, ты можешь пересечь пустыню. Испарись, будь унесён любящими руками существования. Прими опасность... её стоит принять». Тот же самый аромат!
Всё, что нам нужно, чтобы достичь моря — это способность слышать, понимать и доверять этому шепоту, этой мудрости песков.
1. Сказка песков
Поток, родившийся далеко в горах, пройдя через разные земли, достиг, наконец, песков пустыни. Точно так же, как он пересёк другие препятствия,поток попытался пересечь и это, но обнаружил, что бежит в песок, что его воды исчезают.
Он был убеждён, однако, что его назначение пересечь пустыню, но не было пути. В этот момент тайный голос исходящий из самой пустыни, прошептал:«Ветер пересекает пустыню, это же может и поток».
Поток возразил, что он бросался на песок, но только поглощался им; что ветер мог летать, и, поэтому, он мог пересечь пустыню.
«Двигаясь своим обычным способом, ты не можешь пересечь пустыню. Ты либо исчезнешь, либо станешь болотом. Ты должен позволить ветру пронести тебя к месту твоего назначения».
«Но как это может случиться?»
«Позволь ветру поглотить тебя».
Эта идея была неприемлема для потока, ведь раньше его никто никогда не поглощал. Он не хотел терять своей индивидуальности. Однажды потеряв её, как он мог знать, что обретёт её снова?
«Ветер, — сказал песок, — совершает эту миссию. Он поднимает воду, несёт её через пески, и затем позволяет ей упасть опять. Падая как дождь, вода вновь становится потоком».
«Откуда я могу знать, что это правда?»
«Это так, и если ты не поверишь этому, то ты сможешь стать лишь трясиной, да и то это займёт много-много лет; и это определённо не то же самое, что быть потоком».
«Но может ли быть так, что я не останусь тем же потоком, что есть теперь?»
«В любом случае ты не можешь оставаться тем же, — сказал голос. — Переносится лишь твоя сущность, которая потом вновь формирует поток. Ты сейчас называешь себя потоком, потому, что не знаешь, какая часть тебя — твоя сущность».
Когда поток услышал это, отдалённые, смутные воспоминания стали возникать в его мыслях. Неясно, смутно он вспомнил то состояние,в котором он — или часть его? — был в руках ветра. Он также вспомнил — вспомнил ли? — что это было реальностью,хотя и не очевидной.
И поток поднял свои пары в гостеприимные руки ветра, который нежно и легко поднял и понёс его, и позволил ему тихо опуститься, когда они достигли вершины горы,находившейся очень-очень далеко.
И из-за того, что у него были сомнения, поток был способен запомнить и запечатлеть в своей душе подробности этого опыта.
Он размышлял: «Да, теперь я знаю мою истинную сущность».
Поток учился. А пески шептали: «Мы знаем, потому что мы видим, как это происходит день за днём, потому что мы, пески, простираемся всюду от речного берегадо горы».
Вот почему говорят, что пути, предназначенные для продолжения путешествия потока жизни, проложены в песках.
Сегодня мы вступаем в мир суфизма. Это — мир, а не мировоззрение. Он трансцендентален, но не является философией трансцендентальности. Суфизм не проповедует никаких теорий, он даёт вам практические намеки.
Суфизм не умозрителен. Он исключительно реалистичен, прагматичен, практичен. Он земной, а не абстрактный. Поэтому у него нет никакого мировоззрения. И, кроме того, поскольку он не является системой, он не систематизирует знание.
Система — это законченное объяснение существования. Суфизм — не система, у него нет объяснения существования, это путь в тайны существования. Он ничего не объясняет, он просто указывает на таинственное. Он вводит вас в таинственное. Суфизм не раскрывает тайну существования. Все системы делают это: вся их работа заключается в том, чтобы сделать неизвестное известным, уничтожить тайну, уничтожить чудо. Суфизм ведёт вас от одного чуда к другому, погружая вас в страну чудес.