Карел Чапек

У портного

Бывали времена, когда всем одеянием человека была власяница. Бывали времена, когда человек наследовал от своего почтенного предка «также пару штанов суконных, также кафтан темного сукна», после чего всю жизнь носил это наследство и снова, послушный воле божьей, передавал в пользование следующему поколению. Ныне уже нет такого комфорта, хочешь не хочешь, а человеку приходится порой посещать «своего» портного (ибо у всякого уважающего себя гражданина есть свой портной, как и свой доктор, свой адвокат, свой владелец табачной лавки и вообще великое множество своих людей), чтобы обзавестись новым костюмом. («Новый костюмчик, пожалуйста», — как говорит его портной.)

Как правило, все происходит примерно следующим образом: человек садится и небрежно листает модные журналы. В них он видит множество энергичного вида молодых людей, поразительно долговязых, необычайно широкоплечих и с полным отсутствием живота. Они, облаченные в домашнее платье, выходные костюмы, брюки-гольфы, регланы, ульстеры или смокинги, курят сигареты, натягивают перчатки или стоят просто так, о чем-то разговаривая, или вообще ничего не делают, а изображают современных, предприимчивых молодцов. С тихой неприязнью человек разглядывает их, думая о них свое: и откуда у таких бездельников и мошенников, говорит он себе, берутся на все это деньги? Этак каждый сможет — стоять у зеленого автомобиля и натягивать перчатки, а вот если бы тебе пришлось зарабатывать…

— Ну так, какой же костюмчик? — спрашивает вдруг портной за спиной ожидающего.

Человек пугается и тычет в того самого бездельника у зеленого автомобиля: «Может, вот этот, а?»

Мастер с достоинством склоняет голову:

— Ну что ж, хорошо, слегка спортивный фасон. Сегодня, уважаемый, все больше носят в спортивном стиле. А какой материальчик вы бы желали? У нас имеются новейшие образцы: Латекс, Вителло, Гемендекс.

— Ну хотя бы Латекс, — говорит человек робко.

— Превосходный материальчик, — соглашается портной и снимает с полки рулон чего-то серого. — Извольте взглянуть хотя бы этот. Или, может, вы желаете что-нибудь получше? — спрашивает он и кладет на прилавок что-то ядовито-зеленое.

— А нет ли у вас чего-нибудь… получше? — несмело спрашивает заказчик.

— Прошу, прошу. Есть у нас вот такой кусок, — щебечет пан портной и раскидывает на прилавке нечто синее. — Извольте взглянуть, — говорит он, набрасывая на себя это синее и с видом античного трагика заворачиваясь в него, как в тогу.

— Ну так можно синий, — говорит заказчик, чтобы как-то покончить с этим вопросом. «Все-таки не ядовитая зелень», — думает он с облегчением.

— Чудесный материальчик, — заверяет портной, — мы только что сшили из него костюмчик для пана советника.

— А… вы должны с меня снимать мерку? — с трудом выдавливает заказчик, словно спрашивает у своего зубного врача, надо ли рвать зуб.

Пан портной снисходительно склоняет голову.

— Нет нужды, — успокаивает он, — ваша мерка у нас записана. А какие карманы?

— Карманы?

— Да, какие вы предпочитаете карманы?

— Ну… поприличнее, — произносит заказчик. (И дались им эти карманы!) — И брюки тоже поприличнее.

— Внизу с отворотами? А какие пуговицы на пиджак?

— …Поприличнее.

— Да нет… в один ряд или в два?

— С меня хватит и одного, — защищается клиент. — А когда приходить на примерку?

Примерка — это уже совсем иной обряд. Прежде всего заказчика заталкивают за занавесочку в цветочках; там только стул и зеркало, а в остальном слегка похоже на бар.

— Хорошо бы пану примерить брюки, — деликатно уговаривает мастер; человек, чувствуя себя как у доктора, снимает одежду с мрачной и немного смиренной решимостью. Если уж надо, что поделаешь. И тут ему протягивают нечто бесформенное и обвисшее; заказчик влезает в это — а пан портной опускается перед ним на колени и в такой позе некоторое время смотрит на него с немым и восторженным обожанием.

— Прекрасные брюки, — выдыхает он наконец и начинает ощупывать и щекотать клиента в различных анатомических местах. — Вот тут мы слегка поднимем, — щебечет он, — а здесь кусочек выпустим. — Вот и хорошо. Теперь примерим пиджачок, и дело с концом.

Этот пиджачок состоит из одного рукава, воротника из мешковины, ваты и каких-то кусков материи, прошитых белой ниткой; все это мигом скрепляется булавками. «Сейчас, минуточку», — успокаивает мастер и, склонив голову, углубляется в безмолвное созерцание. А заказчик тем временем стоит, как столб, тщетно стараясь выглядеть хоть сколько-нибудь достойно; он выпячивает грудь, подбирает живот и пытается походить на решительных, стройных, плечистых молодцов из модного журнала; но в целом напоминает хорошо откормленное, неповоротливое пугало с капустного поля. Тут же, пользуясь его безвыходным положением, вокруг собирается вся мастерская.

— Отличный костюмчик, — говорит с одобрением пан портной и, бросаясь на заказчика, отрывает одной рукой воротник, а другой рукав, после чего распарывает скрепленные куски материи и начинает перекалывать все заново.

— Вот здесь уберем, — говорит он, успокаивая заказчика, — а здесь слегка выпустим. Будет отличный костюм!

— Так уже все? — с облегчением спрашивает заказчик. Пан портной с легким сожалением склоняет голову.

— Еще разок вам придется прийти, уважаемый, — говорит он внушительно. — Совсем короткая примерочка.

Это и вправду короткая примерка; человека только ставят, надевают на него жилет и пиджак, потом отрывают воротник, карманы и распарывают остальные куски материи. Потом на нем все заново закалывают.

— Ну теперь отлично.

— А когда мне еще прийти? — робко спрашивает заказчик.

— Больше приходить не надо. Все готово.

Наконец в один прекрасный день человек выходит из дома в новом костюме и, увидев красивый зеленый автомобиль, словно случайно останавливается возле него и начинает натягивать перчатки, оглядывая вселенную с видом решительного, стройного, плечистого молодца.