– Прощай, Окиронея! – прошептал ей юный бог.
– Здравствуй, созвездие Лошади, – сказал Хирон и, смахнув слезу, добавил. – Жди нас с Харикло на небе… Встретимся у «небесного Пелиона» 13 , когда завершим наш путь земной. У каждого свой час, но все мы, благие кентавры, сойдемся табуном между Зевсом и Аидом 14 …
Сказание о том, почему бог Асклепий стал неугоден Олимпу
Стремительно подрастал юный бог, и часто мудрый кентавр видел в его глазах пытливую мысль. Асклепий задумывался о вопросах, о которых не думают в столь нежном и безмятежном возрасте.
– Отец! Почему ты снова грустишь? Мы грустили с тобой вчера, когда Нефела доила своих облачных коров. Весь день шел дождь. Трава и листва были мокрыми. Но сегодня Гелиос так ослепительно сверкает на небе! Отчего в твоих песнях опять звучит печаль?
– Я познал утрату.
– За Океан под вечер закатится Солнце. И Нюкта-ночь покроет весь мир. Но тьмы покров рассеется утром Зарею. А Гелиос снова на небо взойдет! Ты видишь, все боги знакомы с утратой! Разве можно о ней сожалеть?
– Боги не скорбят об утратах. Боль утраты не проникает в их сердца. Мне утрата нанесла незаживающие раны, я потерял дочь свою – Окиронею.
– Отец, но ведь и я потерял свою мать. Я никогда не знал ее, и боль утраты не касалась моего сердца. Харикло и Окиронея заменили мне погибшую мать. Мне жаль Окиронею… Значит, я тоже познал утрату? – задумался Асклепий. – Учитель, а богам также свойственна жалость, как и человеку? – неожиданно спросил отрок- бог.
– Боги беспечальны, они жаждут радости… – только и сказал Хирон.
– Они добры? – пытал его Асклепий, ища в глазах друга ответ на тревожащий его вопрос.
Хирон улыбнулся и тряхнул золотистой гривой.
– Боги радостны, сын мой.
– Они злы? – упорно продолжал допытываться Асклепий, сдвинув брови, и билась в его глазах настойчивая мысль.
– Радости ищут боги! И горе тем, кто стоит на пути той радости, горе тем, кто нарушает их покой! Они могут испепелить, как Зевс и Аполлон, или затопить, как Посейдон! Можно, конечно, как Прометей, наперекор богам высекать в людях пламень мысли, разжигать огонь сердец! Но Власть и Сила приковали могучего титана к скалам Кавказких гор в далекой стране скифов, и каждое утро орел гигантский, весь в каплях крови от брызг летящих, терзает когтями и острым клювом рвет ему печень, отрастающую за ночь, но наутро повторяется все вновь… И вот уже десять тысяч лет бессмертный Прометей стоически претерпевает муки...
– Отец, но ведь я тоже бог, значит ли это, что я должен бояться Силы и Власти?
– Нет, сын мой! – твердо сказал Хирон. – Ведь нам пока ничто не мешает делать то, что мы считаем своим долгом. Я хочу воспитать в героях-полубогах не только воинскую доблесть для истребления чудовищ, но и живую душу, не способную творить зло. Я бы хотел, чтобы каждый из моих учеников внес достойную лепту в преобразование этого темного, дикого, несовершенного мира людей. А с тебя, Асклепий, – строго, без улыбки произнес кентавр, – спрос особый! Тебе ли бояться Силы и Власти небожителей?! Тебе дано многое: обладая великой силой знания, ты обретешь невиданную власть над всей живой природой! Что бы ты ни делал, сын мой, прежде слушай свое сердце! И никогда не думай о том, понравится это богам или нет! Ведь если суждена нам расплата за деяния, неугодные олимпийцам, все решает Антропа-Неотвратимость 15 , и никто не властен изменить выпавший ему жребий судьбы, – с грустью добавил он.
– Отец! Я снова ухожу, не теряйте меня с Меланиппой. С Харикло, матерью моей, я уже простился, – сказал бог-юноша, собрав свою котомку.
В последнее время он все чаще уходил и снова возвращался в пещеру кентавра. Знал Хирон, что наступит час, когда Асклепий уже не вернется назад, ведь когда-то все птенцы оперяются и покидают гнезда родителей.
– Отец, я давно понял, зверство необходимо зверям, чтобы выжить, – скажет на прощание ученик Учителю. – Но что ты скажешь о зверстве в людях и божествах? Я буду исцелять людей не только от недугов телесных, я хочу исцелить их души от зверства. А еще отец, я хочу подарить людям бессмертие, если они будут достойны этого.
Скрывшись за пышной пеной облаков, часто наблюдал Зевс за внуком своим – мужающим богом Асклепием. Угроза благополучию богов исходила от его речей.
– Этот не нашего круга бог – это бог для людей! Но он не опасен нам пока, ведь он не стремится на небо, – к такому мнению пришел о внуке Громовержец.
Асклепий зрелый лечил не только болезни людей, но и избавлял их от душевных страданий и от бед, выпущенных из ящика Пандоры. Бог подземного царства Аид давно уже жаловался Зевсу, что он теряет власть из-за того, что умерших становится все меньше – дерзкий сын Аполлона, излечивая больных, не пускает их в Преисподнюю. Но однажды Асклепий добился своего, он сумел вернуть к жизни умершего. Страх овладел повелителем богов. Зевс не боялся, что сын Аполлона посягнет на власть и скинет его с престола. Опасность была в другом: деяния его могущественного внука угрожали разрушить гармонию мира, весь миропорядок жизни богов и людей, трудом заведенный, силой и властью укрепленный. Что будет, если Асклепий дарует людям бессмертие, и люди станут равными богам?!
Исполненный непоколебимого и взвешенного решения, Владыка мира обрушил на бога-врачевателя не лавину ослепительных молний – не страшны они были рожденному в пламени сыну огненных родителей – оглушительными раскатами своих громов поразил он внука. Деревья от этого грохотанья разлетались в щепки, скалы дробились в мелкие камни, звери и птицы падали замертво. И застонала от боли земля, растрескавшись от мощных ударов и колебаний почвы, и, наконец, лопнул, разверзаясь в пропасть ее покров и сбросил Асклепия в вечную ночь Тартара.
Закипел от негодования Аполлон, узнав, как Зевс расправился с его сыном. Весь белый от накала слепящей ярости кинулся Стреловержец в кузни подземного мира, туда, где киклопы куют молнии для Зевса, он перебил все мехи и наковальни, все вооружение Владыки, предназначенное для испепеления и уничтожения, устрашения и повиновения всех смертных и бессмертных.
Эгидодержавный Повелитель, верный своим законам, наказал своего сына за самоуправство, своеволие и непочтительное отношение к верховной власти. Он отправил Аполлона в рабство к царю Адмеду сроком на один год.
Сказание об учителе Хироне и его воспитанниках – полубогах
С богатыми трофеями вернулись к пещере Хирона юноши- охотники Ясон, братья Диоскуры и Актеон. Сын Зевса Полидевк нес на могучем плече вырванный с корнем древесный ствол, увешанный тушами лесного зверья: оленя, косули, и леопарда. Не забыли Хироновы питомцы о целебных травах и съедобных кореньях, в обилии ими были увешаны суки и ветви осины. Довольны были герои-полубоги, горделиво-радостно вспыхивали они очами и молча ожидали похвалы Учителя.
– Вижу я, что недаром я вас кормил мозгами волков, мясом львов, и печенью змеи, чтоб были отважны ваши сердца, стоек дух и могуче тело! Но был ли соблюден закон звериной правды?
– Да, Учитель! – подтвердил Актеон. – Мы были отважны, но без лютости! Полидевк подмял под себя мощную зубриху, схватил за рога и мордою пригнул к земле, поставив на колени, но Кастор заметил малыша-зубренка, пришлось Полидевку отпустить зубриху.
– А этот зверь, – Ясон удовлетворенно положил руку на пятнистую шкуру леопарда, – затаившись в ветвях дерева, подстерегал олениху с маленьким олененком, и я поймал его на лету прямо на острие своего копья!